Душа не болела, она умерла, пускай несогласные взыщут,
В тревожное платье одела меня, костюм по размеру мне вышив,
Отчаянье больше меня тяготит – не в правду, в отсутствие правды,
Блистательной славы корабль разбит, разломана лодка сознанья.

Прекрасно лицо желтоглазой Луны – как лисья походка по снегу,
Я пью старый чай, охладевший гранит, и странные думы судачу,
Я в гневе – над бездной – над пропастью ржи, тревога толкает и манит
К окну, раствориться под тенью ночной – бездарность уже не обманет.

Светается. В небо летят соловьи. В жужжании страстных укусов
Не женщин, увы, комаров – я лежу – под тяжестью песен французов,
Где все о любви – или смерти-борьбе. А я уже скукой отравлен.
Мне не заточить своей злобы мечи – я высушен, пьян и стекляннен.

Душа не болела. Она умерла. Пускай несогласные взыщут.
Она растворила чернила в меня. Но те уже больше не пишут.
И я словно, словно в чаше асида возлег. И вынули струны из скрипки.
Уже не сыграется песня моя. Повисли на пальчиках нитки.

Д. А. Лаорти