Вспомнил я тут, что у мя, оказывается, еще и днев есть...
И решил заявиться.

Типа "Ну что, козлы, не ждали?"



Интегра рассеянно посмотрела на конверт. На нем значился адрес военной базы Миллениума, а к письму прилагалась бутылка мозельвайна. Распечатав конверт, девушка погрузилась в чтение…
- Что за черт?! – вскрикнула она, поправляя очки и подбирая со стола отпавшую челюсть. – Ничего не понимаю…
«Фройляйн! Понимаю, мое предложение может вас ошарашить. (Зачеркнуто, под зачеркнутым ясно читается: «Донна, я старый солдат, и не…»). Выходите за меня замуж. В обмен на Вашу руку и сердце предлагаю «Последний Батальон», полностью обустроенный бункер, около тонны золота в слитках и весь мир, когда тот будет завоеван. Жду Вашего решения. Майор Максимильян Монтана».
Леди Хеллсинг протянула руку, схватила бутылку и залпом выпила около половины содержимого. «Подумаю об этом завтра» - решила было она, но невовремя посмотрела на часы. Если верить лживому прибору, «завтра» уже наступило. «Сегодня подумать? Хм-м… Неплохая мысль...».

…На следующее утро невыспавшаяся глава дома Хеллсинг снова смотрела на то злосчастное письмо. В ее светлой голове крутились странные мысли. «А почему бы и не согласиться? В конце концов, это не худший вариант из предложенных. – Выходить замуж за Яна, который тоже когда-то предлагал нечто подобное, Интегре хотелось еще меньше, чем за Макса. – Опять же воспитанный мужчина. Ростом, правда, не вышел, но это не суть важно. Итак, соглашаюсь. Лучших вариантов не предвидится – эта ватиканская свинья дала обет безбрачия». Допив для храбрости мозельвайн, Интегра взяла чистый лист бумаги, розовый фломастер (взяла не глядя, набором канцтоваров на своем столе она никогда особо не интересовалась, были дела поважнее), и начала быстро строчить ответ.
«Уважаемый герр Монтана! Хорошенько обдумав Ваше предложение, находясь в здравом рассудке и трезвом разуме (ну право, что такое бутылка мозельвайна для хронически курящей трудоголички с травмированной психикой!), я соглашаюсь стать Вашей женой. Леди Интегра Уингейтс Фэйрбрук Хеллсинг, глава дома Хеллсинг».

После долгих переговоров день свадьбы был назначен. В Лондон заранее прилетели Искариоты, дабы помочь с подготовкой празднества. Жених с компанией должен был явиться непосредственно на церемонию.
И наконец радостный день настал…

Хроника событий.
9.00
По особняку разносится жуткий вопль:
- Алукард!!! – пристыженный вампир, пойманный с поличным, роняет банку с кетчупом, так и не успев выдавить его на платье, с вечера приготовленное на стуле около постели леди, и испаряется.

9.20
Относительно причесанная Интегра выползает к завтраку. На завтрак – овсянка. Невероятно кислые Искариотки давятся кашей, завистливо поглядывая в тарелку Серас, куда, естественно, налита кровь. Вампирша нервничает и пытается загородить свой паек от посягательств фанатиков веры. Удается ей это далеко не блестяще. Уолтер, поминутно чихая, меняет скатерть. Дамы дружно кривятся – от дворецкого на три метра во все стороны разит чесноком.
- Уолтер, ты простудился?
- Де здаю, леди Идтегда. До дос заложед. Вашему жедиху это де помешает. – Уолтер звучно высморкался в снятую со стола скатерть.

10.00
Алукард, Пип, Андерсон и Дикие Гуси припряжены к украшению особняка – натягивают гирлянды с поздравлениями, втыкают везде цветы… Максвелл лихорадочно делает закладочки в своем требнике с именным посвящением лично от Папы.
Тем временем Серас, Юмико и Хайнкель, неосторожно избранные подружками невесты, окружили Интегру в ее спальне и громко обсуждают, как половчее запихать ту сначала в корсет, потом в платье, а потом еще и умудриться сделать несчастной прическу и макияж. Серас выдвигает рацпредложение – взять у Максвелла требник и просто шарахнуть шефиню книжкой по голове. Хайнкель вспомнила формат книги и отрицательно покачала головой.
- Тут нужно как минимум Британскую Энциклопедию брать. А лучше сразу Харконнен. – Интегра посерела и забилась в угол.

10.30
Уолтер, заковыристо матерясь сквозь заложенный нос, распутывает намотанные на Андерсона гирлянды. Алукард делает невинные глаза и утверждает, что не переносит, когда над ухом бормочут молитвы.
Подружки невесты (все три) дружно выковыривают Интегру из шкафа. Напялив на нее корсет, девушки отошли на полшага и начали прикидывать, как же его затянуть. Интегра сливается по цвету с платьем. Наконец (спустя три минуты, пятнадцать матерных выражений, до того не слышанных ни одной из «злодеек» и пять выкуренных Вольф сигарет), корсет был затянут. Леди Хеллсинг постепенно приобретает изысканный салатовый оттенок. Ей торжественно вручают чулки на подвязках – подарок Юмико, и дарительница еще десять минут поясняет, как это надевается, застегивается и потом расстегивается. Просочившийся сквозь стену Алукард ехидно отмечает, что лучше б она, мол, это жениху рассказывала. Интегра краснеет до цвета плаща вампира, тот, поняв намек, мгновенно исчезает.

11.00
До невесты наконец-то доходит, что она уже полчаса стоит посреди своей комнаты дура дурой в корсете и чулках. Подружки тем временем упаковывают ее в платье. Сначала оно оказывается вывернутым наизнанку. Затем Интегра недоуменно смотрит на огромный бант посреди живота и молнию на груди. На третий раз нижняя юбка оказывается в районе лифа. Серас тихо умирает от зависти.
К счастью для леди, на четвертый раз все прошло гладко – платье оделось, отряхнулось и застегнулось. Пришла очередь одной из самых ответственных процедур, проводимых злобными фуриями aka подружки невесты. Прическа.
От роскошных кудрей Интегра отказалась сразу, но позволила накрутить две пряди по обе стороны лица на бигуди. От африканских косичек, предлагаемых Юмико, - тоже.
- Я не хочу облысеть! – категорично заявила она, скрещивая руки на груди.
- А тебя никто и не спрашивает… - задумчиво изрекла Хайнкель, прикидывая, чтобы такое сотворить с леди, чтобы у жениха сразу отпала челюсть. Правда, не уточнялось, от чего – от восторга или от ужаса.

11.30
Девушки наконец пришли к компромиссу. Теперь на голове невесты гордо красовался строгий пучок, украшенный жемчугом.
- Леди, вы так похожи на мою школьную учительницу по биологии, – выдала Серас, рассматривая плод своих трудов.
- Серас! Спасибо, ты умеешь утешить! – огрызнулась «учительница», ощупывая «прическу».
- Ой, да не за что… - зарделась вампирша.
- Цыц! У нас еще макияж остался. Юмико, передай мне, пожалуйста, вон ту помаду. Леди, мне кажется, она вам пойдет. Не шевелитесь, иначе все лицо вам измажу! – опешившая и не сопротивляющаяся Интегра была насильно накрашена алой помадой. Немного этой же помады Вольф размазала по щекам – «чтобы был румянец», как она пояснила. В результате леди выглядела отпетой алкоголичкой.

12.00
Прибыл жених. Выгрузившись из дирижабля, он гордо прошествовал в особняк, ради такого случая обвешанный цветочными гирляндами. На входе на Майора повесили «гавайское» ожерелье из одуванчиков. Капитан тоже не миновал этой участи и теперь усиленно чихал, перемазавшись в пыльце. Зорин, в кои-то веки одевшая что-то, напоминавшее платье, распугивала Диких гусей своей королевской поступью, поминутно рискуя свалиться с каблуков. Рип семенила за ней следом, таща на плечах братьев Валентайн. Ян опять накурился и неосторожно заехал брату по голове табуреткой. Денди предпочел остаться в Бразилии, как и Док – мальчишник накануне затянулся. Шредингер вылез последним и сразу же постарался спрятаться. С особняком Хеллсингов у него были связаны не слишком приятные воспоминания.
Невеста тем временем наводила последние штрихи, как то:
- на нее нацепили наконец фату с трехметровым шлейфом. Предполагалось, что ее понесет Уолтер. В роли «девочки с корзинкой лепестков» единогласно утвердили Шредингера.
- подружки выдали ей туфли. Каблук, памятуя о разнице в росте новобрачных, решили сделать минимальным, чему Интегра была очень рада.

12.30
Гости заранее занимают места в семейной часовне. Шредингер отловлен и насильно (с угрозой Кассулом, Шакалом и Маузером – во мнении о Кисе противоборствующие Капитан и Алукард оказались единодушны) обряжен в приличный костюм. В зубы ему выдали корзинку с лепестками. Максвелл стоит около алтаря, перелистывая многострадальный требник и повторяя слова. Майор маячит рядом, пытаясь объяснить Капитану, одуревшему от одуванчиков, что во время церемонии его охранять НЕ надо. Ян стоит, прислонившись к стенке, и ловит глюки. Люк лежит на скамеечке, Рип обмахивает его платочком. Зорин ищет свой платочек, чтобы излить туда слезы умиления. Андерсон что-то живо обсуждает с Алукардом.

13.00
Зорин и Рип дерутся за платочек. Под торжественные звуки в зал вбегает Шредингер, рассыпая лепестки. Следом за ним вышагивает Интегра с гордо поднятой головой, букетом в руках и неземным счастьем на лице. Ее шлейф тащит Уолтер, все время порываясь туда высморкаться. Леди доходит до алтаря и встает рядом с Максом. Зал начинает ржать. Максвелл вместе с требником сползает на ковер и начинает кататься по нему, стуча кулаками по полу и истерически всхлипывая. Капитан впервые за последние пятьдесят лет подает голос, не менее истерически хихикая за спиной Алукарда. Алукарду тоже ненормально весело, но он занят – пытается успокоить ржущего Андерсона. Максвелл быстро извиняется и уходит смеяться на свежий воздух. Его место занимает Александр. Быстро проводит нужный обряд, нервно «гы-гы»-кая в самых драматических местах, и наконец объявляет жениха и невесту мужем и женой. Поцелуй замяли, и Интегра повернулась спиной к залу, готовясь бросить букет. Зрители затаили дыхание. Ян всхрапнул и согнул колени, сползая вниз по стенке. В следующую секунду букет ударил его по маковке, заставив Валентайна-младшего окончательно оказаться на полу, и упал рядом. Ян офигело-героически разомкнул веки и уставился на букет.
- Нифига себе косячок… - хрипло протянул он и понюхал букет. Дернул носом, нюхнул еще раз… и улетел в мир бессознательного, пробормотав напоследок: «Круче Момента шняга, цепляет…»
Возвращается просмеявшийся Максвелл. При виде теперь уже супругов на него снова нападает истерика. Алукард ненавязчиво делает шаг вперед, доставая пистолеты.
- Ты смеешь смеяться над моей Хозяйкой?!
Под шумок Макс и Интегра тихонько исчезают…

Часть 2. Есть ли жизнь после свадьбы?

Новоявленная Хеллсинг-Монтана обвела взглядом подчиненных. Они не блистали энтузиазмом, перетаскивая свои сумки-чемоданы к самолету. Макс предложил Интегре вместе со всем курятником переехать к нему. «У нас там отличный климат, свежий воздух, океан рядом – всего-то три часа на танке по джунглям!» Супруга подумала-подумала и согласилась. Теперь же весь основной состав организации Хеллсинг упаковывал вещи, готовясь к переезду в солнечную Южную Америку.
- Сэр, все упаковано! – Уолтер подошел к леди, на ходу одевая перчатки. – Грузимся в самолет?
- Да. Я сейчас подойду. – Интегра еще раз посмотрела на особняк, развернулась на каблуках и решительно зашагала к самолету.

- Вот, наконец, и ты, meine Liebe! – сразу разулыбался Майор, встречая леди у трапа. Бравая армия Монтаны толпилась у него за спиной, сдерживаемая Капитаном.
Счастливые супруги незамедлительно удалились в кабинет Макса для обсуждения проблем насущных, оставив за начальство Дока, которому по мере сил помогали оба старших лейтенанта.
В полном составе (в количестве 14 персон) компания собралась за обедом. Ели молча – Миллениумцы соблюдали дисциплину (едва ли не впервые за последние 50 лет), Хеллсинговцы тоже старались не ударить в грязь (которой был равномерно покрыт весь плац – накануне прошел дождь) лицом. Меню было простое – суп (борщ – память о русских войсках), что-то-давленое-цвета-молодой-зелени (по словам Дока, это всего лишь шпинат), котлета бледно-серого цвета (таки да, упырей хоронить – могил не хватит) и чай.
В конце концов, Шредингер не выдержал давления похоронной атмосферы на свой мозг и локтя Зорин на свой желудок, и, используя ложку вместо катапульты, запулил котлетой в Алукарда. Точнее, он туда целился. Ввиду врожденной косоглазости и чрезмерной шустрости потенциальной жертвы котлета просвистела мимо и сбила Капитану кепку на затылок. Коллеги впервые увидели его честные-честные глаза. Правда, впечатление было немного испорчено светившейся в них яростью. Ганс подчеркнуто неторопливо встал… Шредингер с визгом растворился в воздухе. По непонятной причине – вместе с тарелкой сидевшей рядом Зорин. Фройляйн охренело посмотрела на пустое место там, где раньше стояла ее тарелка, произнесла три непечатных слова и тоже получила котлетой в ухо. На сей раз уже от Пипа. Бернадотте незамедлительно получил угрозу лишиться и второго глаза, после чего за него вступилась Серас. Интегра тем временем мирно ворковала с мужем, обсуждая, как они назовут двенадцатого ребенка. Увы, котлеты леди не досталось. На нее банально вылили борщ. Горячий. Причем вылил Алукард – он намеревался окатить Майора, но Рип мстительно пихнула его мушкетом пониже спины.
Интегра завизжала.
- Алукард!!!
- Да, Хозяйка, – носферату уже придумал, как ему выкрутиться.
- Это опять твои шуточки?!
- Нет, Хозяйка.
- А чьи? Может, Бернадотте или Уолтера?
- Да, Хозяйка.
- Так чьи именно? Ты знаешь?
- Нет, Хозяйка.
- Ты другие слова знаешь? - Терпение леди начало истощаться.
- Да, Хозяйка.
- Какие?!
- Нет, Хозяйка.
- Пошел вон! – Алукард, буркнув под нос «Да, Хозяйка», вышел, демонстративно хлопнув дверью. Стаканы на столе подпрыгнули.

На следующее утро всех подняли в семь утра. Фрики привычно выползали в коридор, сталкиваясь друг с другом, к ним присоединились Уолтер и Пип – их поселили в одной комнате с Денди, и они совершенно не выспались, потому что всю ночь играли в карты. Интегры и Майора нигде не было видно. В ответ на вопросы Док отвечал, таинственно улыбаясь: «Их дело молодое…», и при этом так лихо сверкал очками, что вот уже полчаса по всей базе гуляла сальная шуточка. Серас заперлась в чулане, куда ее определили, и не выходила, смертельно обидевшись на весь свет. Алукардов подвал (ранее – овощехранилище, кладовка и просто морг) был закрыт и для надежности забаррикадирован снаружи с молчаливого одобрения Майора и по приказу Интегры. Она уже начала вживаться в роль хозяйки базы, гоняя старлеев по мелким поручениям.
В 7.15 все 12 подчиненных людей и нелюдей выстроились на плацу. Чвякая тапочками, мимо строя туда-сюда ходила Интегра, заунывно бубнящая под нос что-то о любви к Родине, организации Хеллсинг и Королеве, на что Ян незамедлительно выдал, что-де они геронтофилией не страдают. Мрачный Алукард, поднятый из гроба, мгновенно (минут через пять, когда до него дошло, переварилось и так далее) заехал ему по голове Шакалом. Старший братец был не против.
Пип, скучающий между двумя блондинками, попытался уточнить у Зорин, всегда ли здесь так. К несчастью, он выбрал неправильный момент – Зорин душевно зевала, пугая даже ко всему привычного Капитана. Стоящий рядом с ней Шредингер при наличии определенной доли фантазии мог сойти за него в юные годы – Киса усиленно прикрывал лоб стащенной втихую кепкой. Хозяину кепки было пофиг – он отсыпался стоя. Вчера они вместе с Пипом отмечали переезд и как следствие, увеличение числа собутыльников.
- Итак, уорент-офицер! Как вы можете объяснить тот факт, что сегодня утром я застала вас подсматривающим в дверную скважину? – обратилась к Шредингеру Интегра. Подошедший Майор согласно покивал.
- Кстати, снимите кепку. – Шредингер с тяжелым вздохом повиновался. На лбу у него оказалась немаленькая шишка, постепенно исчезающая.
- Охренеть… Это его дверью так прихлопнули? Алукард говорил, что Кисе досталось, но чтобы настолько… - Пип тихонько охнул. Сам вампир тоже принимал живейшее участие в подглядывании, но успел вовремя смотаться. До Шредингера же просто не дошло, что можно телепортироваться.
В качестве наказания Шредингеру было велено выскрести лабораторию до блеска. Док побледнел. Он великолепно представлял себе возможности Шредингера, ограниченные лишь территорией.
Затем была нудная речь в исполнении герра Монтаны при поддержке фрау Монтаны. Оказалось, что в Миллениуме спать стоя умеет не только Капитан. Рип дремала в обнимку с зонтиком, Ян полувисел на Люке, Блиц же избрала точкой опоры Бернадотте, на котором, помимо нее, висела еще и Серас. Колени наемника уже начали ощутимо подкашиваться.
Когда речь была закончена и объявили о завтраке, пришло время обеда.
После пришел черед групповых построений на плацу. Охрипшие от командного ора старлеи гоняли новеньких. Алукард сразу сказал, что маршировать он не будет. И не маршировал, устроившись в своем подвале с бутылкой крови и старинной книгой на немецком. Незнание языка (тут все говорили по-английски) ему совершенно не мешало – картинок в книге тоже было в избытке. Серас послушно взяла на плечо выданный автомат и нарезала круги под ехидные комментарии Яна. Пип курил в тенечке, сославшись на слабые легкие. Уолтер изначально «честно» сказал, что у него радикулит, и был уведен Доком в лабораторию, лечиться. Вернулся он уже фриком и не избежал участи Полицейской.
Через полчаса эту парочку гоняла одна Рип. Зорин тоже присела покурить с Пипом, да так там и осталась.

Вечером следующего дня, прошедшего так же, как и предыдущий, в чулане Серас собралось экстренное совещание бывших хеллсинговцев (объединенная организация пока еще не получила названия, а в данный момент Шредингер с красками и карандашами извращался над эмблемой). Речь начал, по праву старшего, Алукард.
- Итак, товарищи! Как показывает практика, мы с вами находимся в полной… э-э… Бразилии! Как выкручиваться будем, камраден… тьфу, черт! Ну, в общем, вы поняли.
- Линять надо, что тут думать. – Пип был трезв и мрачен. Даже сидевшая рядом Серас не улучшала его настроение. – Вопрос только в том, куда линять. В Бразилии нам податься некуда, в Америке – тоже. Все связи в Европе я растерял, а в какой-нибудь Китай мы точно не поедем.
- Стоп! Европа! - глаза Алукарда вспыхнули. – Вот оно!
- Э-э… Маста?! – Серас робко прижалась к Пипу.
- Европа! Европа! – Алукард приплясывал от восторга.
- Лорд, объясните нам суть вашей затеи. – Уолтер выразительно посмотрел на вампира, заставив его несколько смутиться (!).
- Ватикан! – изрек носферату, подняв палец к небу. – Думаю, там мы сможем переждать некоторое время.
- А нас там не прибьют ненароком? Вы не забыли – мы протестанты и богопротивная ересь! – вполне здраво возразила Полицейская, прикрывая голову руками.
- Нет проблем, договоримся. – Алукард широко усмехнулся. Пипу стало совсем нехорошо.

Наутро вампир был подозрительно бодр и весел (и неважно, что он всю ночь продумывал план побега). Остатки Миллениума, наоборот, по мрачности физиономий сделали бы честь любому пессимисту.
Майор прервался на полуслове и зорко взглянул на кислую Рипхен.
- Что с вами, фройляйн? Вы не выспались? – хитро спросил он с непередаваемой иронией в голосе – рядом с Интегрой спалось гораздо лучше, чем в одиночку.
Рип вздрогнула и проснулась. Поднять ее подняли, а разбудить традиционно забыли. Будильник же сломался еще месяц назад после того, как зазвонил в три часа ночи на всю базу и познакомился с кулаком Капитана. Потом еще соседка по комнате добавила… Но не будильнику – от него и так ничего не осталось, - а собственно Рип.
- Да, герр Майор? – Ван Винкль исполнила душераздирающий зевок, продемонстрировав великолепные клыки.
Монтана дернулся и отошел, продолжив свою патетическую речь. Алукард машинально отметил, что он бы сказал пафосней, но без нужного патриотизма. Рядом с вампиром всхрапнул Ян, засопел Шредингер. Макс поморщился. За дело взялась его дражайшая супруга. От командного ора в исполнении Интегры проснулись все – даже те, кто не спал изначально.
Завтрак прошел без происшествий, не считая опрокинутой на Дока овсянки. Уолтера тоже припахали к готовке. Сам Док, кстати, на кашу на своих коленях не обиделся, ибо посчитал, что его халату уже ничего не страшно.
Обед и ужин тоже не принесли ничего нового, разве что Капитан начал разговаривать. Преимущественно матом, таких слов даже Ян никогда не слышал. Но пятьдесят лет это вам не двадцать-тридцать, словарный запас можно пополнить существенно. Причиной же стала Интегра, наехавшая на несчастного по поводу постоянного «преследования» Майора. На что Гюнше сорвал с головы кепку, бросил ее на пол (для сослуживцев это был шок – чтоб Капитан расстался с кепкой…) и высказал свое мнение. Громко и нецензурно. На откачивание удивленной Интегры Док убил все запасы валерьянки и нашатыря.

Вечером совещание проходило уже среди Миллениумцев.
- Предлагаю свалить отсюда. – Рип была решительно не в настроении – ее угораздило подвернуться Интегре под горячую руку.
Шредингер обиженно шмыгнул.
- А куда мы свалим-то?
- Именно. Все контакты с Европой мы потеряли еще давно. – Капитан был трезв, зол и нервозен. Майор еще час читал ему нотации о вреде мата, культуре речи и вежливом обращении с дамами. Бесполезно читал – спать вервольф мог везде.
- Скажем так, варианты всегда найдутся… - Старшенький Валентайн, наоборот, был умиротворен и весел. – Правда, Ян? – Люк несильно (по его мнению, с мнением брата не совпадавшему) толкнул Яна локтем в солнечное сплетение. Тот охнул и согнулся пополам.
- Б***ь! Братан, ты уж рассчитывай… - Люк торопливо извинился. – В общем, топал я тут мимо морга нашего, и слышу – эти бриты что-то там разгоняют о том, как половчее отсюда свалить. А свалить они в Ватикан куда-то хотят. Вот я и думаю – может, нам к ним, и …того? – Ян почесал маковку, отчего шапочка съехала куда-то на затылок. Спешно поправив неизменный атрибут принадлежности к славному гопническому сообществу, младший Валентайн продолжил: - Только нужно с их старшим это решать.
- Я к нему не пойду, и не надейтесь! – Рип скрестила руки на груди и вздернула подбородок. К ней присоединился Люк, тоже имевший печальное знакомство с носферату:
- Нет, спасибо, одного раза хватило!
Хитрые взгляды присутствующих обратились на мрачно курившую Зорин. Фройляйн аж подскочила.
- Что вам из-под меня надо?! Ладно, ладно, договорюсь с ним… Нужно, кстати, еще Дока известить. Сомневаюсь, что он здесь останется.
- Хм, тоже верно… - Рип вздохнула и принялась мысленно составлять список вещей, которые нужно взять с собой.