Мне уже всерьез интересно, где здесь дно, чтобы уже начать от него отталкиваться или чтобы снизу постучали, и есть ли здесь дно вообще. Еще мне интересно, когда наконец все охрипнут учить меня жить.

Еще бывает смешно, когда кто-то начинает издалека грозить мне пальцем, надеясь быть обнаруженным подзорными яндекс.блогами: уубля, а вот еще одна пафосная малолетка, а ничего, симпатичная, подожди, киса, жизнь еще обломает тебе понты; вот тут я начинаю хохотать что твой Эдди Мерфи, есть же ведь на свете такой изумительный сорт людей, которым кажется, что они проницают суть вещей на любом расстоянии, при любой погрешности масштаба - им в голову не приходит, что ты показываешь им ровно ту часть жизни, которую хочешь показать, причем такую часть, где, как на превьюшке-тизере, непонятно, жопа или сгиб руки; о, стоило начинать все это ради этих хотя бы анонимных диагностов, удаленных, мать их, помощников; хочется прямо обнять их, как родных, и расплакаться, кто бы мог подумать, вы открыли мне на себя глаза!

Не то чтобы меня лучше воспитали - нет, я просто смертельно ленива; мне в голову не придет идти куда не позвали и говорить, если не спросили; возможно, дело еще в том, что меня всерьез интересуют очень, очень немногие. Человека три если наберется, уже будет удивительно.

Через пару дней в мире снова воцаряется вожделенная тишина, и никто уже не нарушает композиции кадра, даже если лезет в него всем своим круглым лицом.