Это здорово.

Ирина Шостаковская:

7.1

Родиться мёртвым. Шевельнуть рукой.
Родиться белым, восковым и плоским
и шевельнуть. Дыхание и Брейгель.
Я с отвращением пишу, наверно,
считай, что это спорт. Родиться мёртвым,
шепнуть "хрена", но, что ли, по привычке,
без звука, будто где-то что-то сжал
[перевожу: пальцами сжали глотку].

7.2

Родиться мёртвым. Плоским и глухим.
Дышать водой, как восковая тряпка.
Я шейнмаль. Руку сводит. Я пишу
почти без отвращения. И мата.
Родиться белым, рыхлым, неживым,
нешевелящимся и плохоговорящим,
тяжёлый рот, ворочается челюсть,
скрипит, ворочается, капает, скрипит,
ты вырождаешься. Ага. Я вырождаюсь.

7.3

Я стая тёмных птиц. Они вода,
прозрачная сухая штукатурка.
Проваливайся в них. Они шумят,
они пищат, стрекочут и лепечут,
и, плохоговорящие уродцы,
столпились как один они, и ждут
тебя. С тобой танцует мёртвый Брейгель
и говорит погасший монитор
[и смотрит ошизевший монитор],
и челюсть неприлаженная стонет.

7.4

Меня тошнит, когда я не пишу.
Когда пишу – тошнит ещё сильнее,
что делать. Я пишу. Меня тошнит,
как будто смотрит Брейгель с монитора,
а в это время я тебя люблю,
и чёрные, сухие, как машины.
но всё же птицы – хочут окружать,
сломать картинку, выбраться наружу
и, странные опасные зверьки,
зубастые свои нептичьи пасти
раскрыть – и приближаться, приближать,
как будто мы не птицы и не звери
или не люди – стрёкот, гомон, вой,
меня тошнит, со мной танцует Брейгель,
я пру, как броневик, как пятистопный
трамвай (ямбический), как будто мне приятно
быть пятистопным. Господи, за что?!