ХХ
Я пишу эти строки на бумаге, солёной от морского ветра. Море, тёмно-синее, в редких белых кружевах, разбивается о большой камень, на котором я лежу, всплёскивает пеной у моих ног, а иногда, когда повезёт, только одними брызгами падает мне на спину.
Холодные, как ожёг, поцелуи солёной морской воды.
А земля вокруг сухая, потрескавшаяся, как ладонь обезьяны, пепельно-серая или голубая. И среди этой суши огромный, аж до Турции, и глубокий, насквозь синий, до самого дна, прозрачный кристалл - чистейшей воды. Море пахнет йодом и водорослями, земля - пылью, сухой колючкой, нагретым мрамором, корицей и перцем, сухим овечьим помётом.
Илиадой!
Я прикрываю бумагу своим телом. А вода мчится справа и слева от меня, рвётся в бухту, разбивается о скалы, несёт с собой, ккак тысячи лет назад, дымные агаты, зеленоватые халцедоны и винно-прозрачные (как молодое местное вино) сердолики.
Иногда в глубинах мелькнёт синее веретенце скумбрии, по раскалённым, ароматным бокам камня бегают любопытно крабы, а море наступает и отступает, и мой камень, кажется, качается в воде, то вырастая, то опускаясь, звонкий, словно бронзовый корабль аргонавтов, бессмертный "Арго".
Поднимаю глаза и замечаю - далеко! - прозрачное деревцо гледичии. Огромные сухии стручки на нём, как связки скрученых тёмных змей.
Поднимаю глаза ещё выше и тогда вижу, как на вершине Карадага, на вершине Святой горы, спокойно отдыхают два маленьких прозрачных облачка. Ночью над Карадагом взойдёт луна, осветит их, и каждое засияет прозрачным, слабо-розовым и винным, жемчужным светом - как сердолик.
Но главное - море!...
Владимир Короткевич
"Колосья под серпом твоим"