"Достоевский повергает в отчаяние. Когда я его читаю, я пребываю в состоянии неистового безумия. И всё же он придает такую надежду и такую веру, делает таким сильным, таким добрым и таким чистым".
(Йозеф Геббельс. дневники 1924 год).

"Достоевский на несколько дерзких шагов оказался впереди своего времени. Следуешь за ним со страхом, недоверчивостью, потрясением — но всё равно следуешь. Он не отпускает, ты обязан идти за ним… Его следует просто назвать уникумом. Он пришёл из ниоткуда и ни к какому месту не принадлежит. И всё же он всегда остаётся русским".
(Йозеф Геббельс. дневники 1935 год)
И как понимать эту связку "Почитатель - Духовный авторитет"?

Как то, что Достоевский - плохой?
Может быть и так. Ведь герои его редко вызывают человеческую симпатию, поскольку сей классик русской литературы даже нормальных, в общем-то, людей умел показать отвратительными, выискивая (и находя!) в своих героях такие отвратительные гадкие потайные уголки натуры и оправдывая их, говоря нам, своим читателям, мол: "Посмотри, все люди такие гадкие и мерзкие, поэтому ничего страшного, если и ты такой!".

Может, вздрогнув душой, эту запись понимать, как то, что Геббельс хороший?!? А чем чёрт не шутит, когда Бог почивает!

Доктор философии Геббельс, в чьём кабинете висел портрет русского классика, а в шкафу, на видном месте стояли произведения, - был крупнейшим знатоком творчества Достоевского на Западе, десятки лет изучал его творчество, знал его произведения лучше многих в России и СССР и имел настоящую учёную степень за настоящий научный труд (в отличие от Мединского), защищённую в 1921 году, в которой цитировались "Бесы".
Может быть он, будучи эмоциональной, творческой натурой, в упоении и одержимости искренним порывом принести счастье своей стране, поддерживаемый гением любимого писателя, просто в какой-то момент утратил меру, перешёл некую грань и, осознав это, исполнил римский ритуал. Может просто красота мира Достоевского не спасла мир Геббельса?

Или эту цитату стоит воспринимать, как иллюстрацию, что культура устроена многократно сложнее, чем нам кажется?

А быть может, это противоречие только кажущееся, поскольку главные идеи Достоевского относительно всечеловечности, братства "всех племен" (разве что кроме еврейского), преимущества высокой духовности над жалким меркантилизмом, ненависти к революционерам, оправданности жестокости, преступлений, даже убийства ради последующего духовного возрождения - все это мы привыкли ассоциировать с "русской идеей", православием, панславизмом, хотя все это прекрасно ложится на идеологию Третьего Рейха, которой и занимался Геббельс, и которая отнюдь не совпадает с ужасами Холокоста, а сложность "культуры" здесь - это лишь наши предубеждения и низкая способность отключать привычные ассоциации и включать непривычные.

"О, пускай смеются над этими «фантастическими» словами наши теперешние «общечеловеки» и самооплевники наши, но мы не виноваты, если верим тому, то есть идем рука в руку вместе с народом нашим, который именно верит тому. Спросите народ, спросите солдата: для чего они подымаются, для чего идут и чего желают в начавшейся войне,— и все скажут вам, как един человек, что идут, чтоб Христу послужить и освободить угнетенных братьев, и ни один из них не думает о захвате. Да, мы тут, именно в теперешней же войне, и докажем всю нашу идею о будущем предназначении России в Европе, именно тем докажем, что, освободив славянские земли, не приобретем из них себе ни клочка (как мечтает уже Австрия для себя), а, напротив, будем надзирать за их же взаимным согласием и оборонять их свободу и самостоятельность, хотя бы от всей Европы.
А если так, то идея наша свята, и война наша вовсе не «вековечный и зверский инстинкт неразумных наций», а именно первый шаг к достижению того вечного мира, в который мы имеем счастье верить, к достижению воистину международного единения и воистину человеколюбивого преуспеяния! Итак, не всегда надо проповедовать один только мир, и не в мире одном, во что бы то ни стало, спасение, а иногда и в войне оно есть".
Это уже выдержка из дневников самого Фёдора Михайловича (1877. Апрель. "Не всегда война бич, иногда и спасение"), неожиданно полных шовинизма, антисемитизма и антипольских выпадов, как впрочем и его произведения.

Как же интересно устроен мир, и как интересно жить, господа!