[700x455]
Мироздание сложно. Сложнее него лишь наше восприятие мироздания.
L'ete indien – лишь поверхностный, глянцевый слой октября. Блестящий и праздничный, как фотография со дня рождения. Но есть и более глубокие уровни.

Что такое октябрь?
Это полуоблетевшая аллея парка Сокольники под пасмурным небом, грозящим просыпаться мелким моросящим дождём.

Это радиотрансляция Клавдии Шульженко из рупоров, крашеных белой краской: «Ты помнишь наши встречи и вечер голубой. Взволнованные речи, Любимый мой, родной…» или Владимира Бунчикова: «Летят перелётные птицы в осенней дали голубой. Летят они в жаркие страны, а я остаюся с тобой…».

Это серое драповое пальто с модным рукавом «реглан», в левом кармане которого газета «Вечерняя Москва», свёрнутая в трубку, пачка папирос «Казбек» и деревянный коробок спичек «Гигант», а в правом – бутылка красного портвейна зелёного стекла и бежевая «авоська».

Это синий берет из фетра с клетчатой подкладкой, с коротеньким стебельком на макушке и коричневый вязаный шарф с зелёными ромбами по краю, обёрнутый вокруг шеи.

Это шахматисты на лавочках парка, глубоко обдумывающие позицию на доске, словно маршал Победы Константин Константинович Рокоссовский над картой 1-го Белорусского фронта в 1943 году.

Это шелестящие по мокрому асфальту кремовые автомашины новой серии "ГАЗ-М20-В" и лаково-чёрные "ГАЗ-12-ЗИМ".

Это варёная картошка в эмалированной кастрюле, темно-зелёной снаружи и серой внутри, на конфорке плиты в кухне коммунальной квартиры на четыре семьи.

Это селёдка, завернутая в серую бумагу, которую чистят над помойным ведром, отгоняя ногой соседскую кошку, назойливую, как её хозяйка в пестрой косынке, а потом выкладывают на блюдце с синей каймой и гроздью сирени на донышке, покрывая кольцами розоватого крымского репчатого лука.

Это свет шестидесятисвечовой лампочки в матерчатом абажуре бирюзовой ткани с жёлтой витой бахромой, создающей уют в тихой комнате с окнами во двор, после ранних сумерек.

Это висящий над никелированной кроватью узкий настенный ковер с видом на турецкую бухту, где стоят шлюпки и шаланды рыбаков, а на переднем плане смуглые турчанки, окружённые стайками детей, несут на плече вычурные кувшины с водой. А на стене напротив, над письменным столом с черной эбонитовой настольной лампой, – на кнопках репродукция картины Шишкина из журнала «Огонёк».

Это её капроновые чулки, закрепляющиеся на поясе кнопками. И когда она снимает их, целомудренно попросив тебя отвернуться, ты подсматриваешь за ней краем глаза через зеркало трехстворчатого платяного шкафа.

Это алое стёганое двуспальное одеяло в белоснежном хрустящем от крахмала пододеяльнике и такие же наволочки с кружевами, на которых так сладко засыпать вдвоём…

Октябрь - это jamais vu. Воспоминание о том, чего с тобой никогда не было. Но такое яркое, что выступают слёзы от осознания утраты.

торрио