Ну так вот — вчера я и ты смотрели в окно.
Мы сначала были вдвоем, а потом мы стали одно.
Желтый свет разбивался на сорок тысяч бра…
Мы смотрели друг другу в пол и желали друг другу добра.
Я боялся смотреть на тебя, ты — увидеть меня,
Потому что мы были знакомы в целом четыре дня.
Было чудное время — время немых атак,
Ну так вот — вчера мы друг другу читали, и все, и вот так.
Ты боялась громко сглотнуть и рот прикрывала, жуя,
И я думал, что ты — ведь это совсем не я,
Потому что я — совсем не такой, как ты,
Так как ты читаешь стихи, в которых растут цветы.
Мы решили, что любим поэзию — это было вранье,
Потому тебе бы стихов про тебя, меня и нее.
Ты сказала, что любишь Рембо — такая же ложь.
Я подумал: “Лучше люби меня, а Рембо не трожь.”
На столе стояли бокалы — почти хрусталь.
Я подумал: “Непоэтично — хрустящая сталь”.
Одиноко плавали в вазе соленые грузди.
Ты сказала: “Бумажный Дракон”, — и повеяло Фудзи.
Я сходил в коридор и принес Кобаяси Иссу,
Стол с твоей стороны был закапан, ты раскрыла его на весу
И сказала: “Оставь почитать”. Я ответил: “Владей”.
Я его не любил, он писал что-то гнусное про лошадей.
Чтоб беседе не дать угаснуть я вспомнил Басе.
Ну так вот — вчера мы друг друга читали, и все.
Моя вилка была полуостров, тарелка была материк,
Плавал в вазе последний гриб, как пиратский бриг,
Я поймал его вилкой, сказал: “До свиданья, Груздь!”
Он, скользнув, обреченно ответил: “Нет, здравствуй, Грусть”.
Мой почти хрустальный бокал стал почти пустой,
И тогда пошел Достоевский, за ним понесся Толстой.
Поразив друг друга цитатами из “Карениной” и “Войны”,
Мы вдруг поняли, что не читали ни то, ни другое, и не будем,
И в этом равны.
И опять ты раскрыла Иссу, я рвался его отнять,
Мне хотелось кричать тебе: “Дура ведь можно так просто обнять!”
И тогда, быть может, почти воплощенного крика боясь,
Ты решила, что хватит с нас всех этих Кобаясь,
Одиноких Монахов, сверчков, соленых груздей,
И цветущих слив, и газующих лошадей,
И взорвался последний свет под твоей рукой,
И мелькнуло по черному желтое слово “Покой”.
И на сотнях тысяч планет сотни тысяч мужей возвратились
На сотни тысяч Итак.
Ну так вот. Вчера. Я. И ты. И все. И вот так.