1.
Судя по всему, снег валил всю ночь.
И, выглянув с утра в окно, я увидел белый город, сверкающий под игривыми лучами ноябрьского солнца.
Настроение автоматически поднялось пункта на три и таки достало отметки "прекрасно" на моем внутреннем термометре. В честь всего этого я даже решил вчерашние трусы выкинуть в корзину с грязным бельем, а на себя одеть новые, белые в серую полоску.
Затем я пошел на кухню и съел даже на один бутерброд больше, чем обычно, а в кофе добавил сливок. Все-таки, это был действительно потрясающий день.
Насколько вы могли понять, моя жизнь не отличалась особым разнообразием. Привычная схема - будильник-кофе с бутербродами-троллейбус-метро-работа-обед-работа-метро-троллейбус-дом-ужин-постель - всегда работала безотказно, немного меняясь лишь в выходные дни. Впрочем, по выходным пункты с троллейбусом, метро и работой просто заменялись домашними делами. Отклонения случались не чаще, чем раз в месяц.
Но сегодня я хотел сделать что-то действительно необычное, и потому с самого утра старался вносить как можно больше нового в мою жизненную схему. Получалось, правда, не ахти, но - я надеялся, что в этих вопросах главное сноровка.

В детстве меня воспитывала бабушка. Папа уже давно уехал в какой-то дремучий африканский городок с целью "просвещения бедных обделенных благами цивилизации аборигенов", а мама на радостях вышла замуж за какого-то кришнаита и ни общаться, ни видеться мне с ней совершенно не хотелось. Как выяснилось, и ей тоже.
Бабушка старалась сделать из меня Человека, то есть полную противоположность моим родителям. Я читал исключительно правильные книжки, ел - не очень правильную, но весьма стандартную пищу, не смотрел телевизор и слушал только радио Россия. Ах да, и все было расписано по часам. Мы с бабушкой даже составили расписание на желтоватом листе бумаги и повесили над моей кроватью в комнате. В школе меня считали ботаником, шпыняли на переменках, а перед контрольными боролись за место рядом со мной. Я очень радовался этим редким моментам славы и потому улыбался, как идиот.
В общем, так было все детство и даже юность, а потом бабушка поскользнулась в ванной, разбила голову и умерла. Когда я, вернувшись из университета, увидел ее, с разбитой головой, лежащую в луже крови, я достал из кармана ежедневник и открыл на странице "Что делать, если кто-то получил сильную травму?". Прочитал, взял холодную твердую руку бабушки и попробовал нащупать пульс. Не обнаружив оного, я открыл страницу "Что делать, если кто-то умер". Прочитал и пошел в комнату за телефоном.
В общем-то, я даже и не переживал. Ведь все это в было записано в моем расписании для подобных случаев.
Но сегодня мне почему-то было противно это вспоминать. Да и думать о своей жизни было противно до тошноты. Впрочем, я понимал, что вряд ли смогу вот так вот - бац! - и отказаться от прошлого. Листок с расписанием стал моей личной настенной Библией, и к заповедям его я относился трепетно, практически с нежностью. Потому решился я только вычеркнуть из выходного расписания "будильник". Впрочем, когда я проводил черной ручкой по листу у меня дрожали руки и казалось, что вот-вот в меня ударит молния, сразив наповал. Но дело было сделано, и я начал собираться на утреннюю прогулку, размышляя о том, каково это - вставать не по будильнику, и как оно может сказаться на моей последующей жизни.
Помнится, когда я учился в университете, мне понравилась одна девушка. Другой бы сказал, что влюбился. Я же смог выдавить из себя лишь сухое "понравилась", потому что любовь не входила в мое внутреннее расписание. Входила семья - жена, дети. И прочее. А любви не было.
Так вот, мне понравилась девушка и я незамедлительно прислал ей букет из трех роз (одна - слишком скромно, пять - слишком навязчиво) и открытку, написанную строго, практически официально, в которой приглашал ее "провести вечер в ресторане за непринужденной дружеской беседой". Девушка была скромная, добрая и особым вниманием среди парней не пользовалась, потому я даже и подумать не мог, что она откажет. Она и не отказала. Только вот после моего знака внимания она бросила университет, а когда я ее случайно встретил на улице, испуганно замахала руками и закричала, чтобы я даже и не думал к ней приближаться. Оказалось, что она была лесбиянкой, да к тому же состояла в какой-то дикой лесбийской секте, но держала это в тайне от всех, кроме лучшей университетской подруги. Ну, пришлось трахнуть подругу. Чтобы график не сбивать. Но все равно для себя я решил, что женщины - слишком уж непредсказуемые и бестолковые существа.
В общем, на сегодняшней прогулке я решил не знакомиться с девушками, но вписал это в новое воскресное расписание. Будильника в нем уже не было.
На улице полуденное солнце золотило заснеженную землю, и город казался пугающе веселым, и даже немного хитрым.
2.
Я вскочил с кровати и схватил будильник, стоящий всегда рядом, на столике.
Час дня, Господи Боже!
Я с ужасом посмотрел на расписание. Я пропустил зарядку, утренний душ, завтрак и даже полуденную прогулку! А ведь на ней я собирался познакомиться с какой-нибудь девушкой, которую потом пригласил бы в кафе на чашечку кофе. Значит, и это пропустил. Черт.
Я шандарахнул со всей дури кулаком по треклятому будильнику. Пружинки и осколки пластмассы полетели во все стороны, а один из них впился в мою ладонь, и белоснежная простыня покрылась яркими красными пятнышками.
- Ссссука...-прошипел я, вытаскивая осколок из ладони. Осмотрел ранку, испорченные простыни и спокойно заключил:
- Пиздец.
Ну а что тут еще скажешь?
Совершенно невменяемый, я перебинтовал руку и достал из холодильника бутылку водки, которая стояла практически нетронутой еще с прошлого Нового Года. Достал стопку, посмотрел на нее презрительно и положил обратно. Сегодня самое время пить из горла.
Я присосался к бутылке, про себя проклиная злоебучий дозатор. Водка была очень вязкой и вонючей, и неприятно обжигала горло. Борясь со рвотным рефлексом, я поставил бутылку обратно в холодильник и пошел одеваться.
- Ну и хер бы с ним. А я вот все равно гулять пойду - выразил я вслух свой протест, натягивая джинсы. - А еще - обязательно нажрусь, вот так вот.
На улице было мерзковато. Даже нет - отвратительно. Вчерашний снег превратился в бурую кашицу и неприятно чавкал под ногами. С бешеной скоростью проносились мимо машины, то и дело норовя обдать грязью с ног до головы. Блядоватого вида школьницы ждали на остановке автобуса и громко ржали, словно напоказ. Мальчик-ботаник в больших дешевых очках стоял в сторонке и смущенно улыбался, когда они бросали на него презрительные и насмешливые взгляды. А я вот гулял и попутно ненавидел всех, кто попадался мне на пути, изредка даже бормоча себе под нос, какие же они все уроды.
Толпа рабочих, крича и ругаясь матом, шла на стройку. Проходя мимо меня, один из них натянул мою шапку мне на глаза, отчего он и вся свора его долбаных приятелей гнусно захохотали.
Я снял шапку и, прокляв их про себя раз десять, пошел дальше.
ПОтом одной из машин все-таки удалось проехать мимо по самой грязной и глубокой луже, и я стоял, весь в коричневую крапинку, злой и растерянный.
А прямо на меня, как нельзя кстати, шли цыгане. Они обволокли меня со всех сторон, жужжа подобно рою пчел, и крутились, крутились, трогали за руки, говорили что-то. Я даже и опомниться не успел, как уже стоял на дороге один, с глупым выражением лица и вывернутыми карманами.
Казалось, что весь мир на меня ополчился,словно кто-то рассказал им о предательски вычеркнутом мною из расписания будильнике. Я нарушил Великое Всемирное расписание, выбился за рамки Привычного Уклада, обошел стороной Правила и, добравшись до финиша, попал, как и ожидалось, в Огромную Жопу.
Хотя, может быть, я просто вышел не в свое время, а в это время рабочие всегда натягивают прохожим шапки на глаза, блядоватые школьницы смеются над ботаниками, машины обдают грязью, а цыгане грабят?
Может быть. Но я придерживался скорее первого варианта.
Я шел и размышлял о том, что мне делать теперь и как уживаться со всеми этими злыми и кровожадными роботами, когда под ноги попался не пойми откуда взявшийся булыжник.
Я споткнулся, упал да так и остался сидеть на земле, не обращая внимания на холод и озадаченных прохожих.
2.2
- Молодой человек! Эй! Мо-ло-дой челове-эк!
Я продрал глаза и медленно поднял голову.
- Чего еще вам, суки, от меня надо?
Надо мной стоял парень лет двадцати, слегка полноватый, но весь какой-то очень приятный и обаятельный. Он присел на корточки рядом со мной и посмотрел мне в глаза. И столько во взгляде этом было заботы, что все неприятности сжались и расползлись по темным углам моей памяти.
- Что-то случилось? Я могу вам чем-нибудь помочь?
Я встал, отряхнулся и криво улыбнулся парню.
- Даже и не знаю, что вам ответить. Сраный будильник.
Незнакомец посмотрел на меня, как ни странно, понимающе.
- Да, я их тоже ненавижу. А давайте пойдем куда-нибудь, посидим, поболтаем? Вы хоть согреетесь. А у меня времени свободного выше крыши.
Я удивился. Вот так вот, сходу? Но паренек мне понравился, да и погреться было бы не лишним.
- Знаете, у меня украли все, до копейки, деньги, так что предлагаю другой вариант. Пойдем ко мне, а потом уже можно куда угодно, если захотите.
Он щелкнул пальцами.
- О.к! Нет проблем. И еще - может,на "ты" перейдем? А то не люблю я все эти "выканья". Раздражают.
- Хорошо.Слушай, а ты водку пьешь?
- Ну, обычно нет, но сегодня - несомненно. - он улыбнулся и протянул мне руку. - Меня,кстати, Славиком зовут.

2.3
К ночи у меня начался жар. Славик носился туда-сюда, поил меня чаем, лекарствами и через каждые пять минут заставлял мерить температуру. Но жар не спадал.
Посидели мы с ним отлично. Выпили бутылку водки, сгоняли в магазин за еще одной, выпили и ее.
Разговорились. Славик, как выяснилось, был не только самым приятным человеком из всех, с кем довелось общаться в своей жизни, но к тому же являлся самым настоящим пидарасом. В буквальном смысле.
Ну, как выяснилось позже - и я тоже.
Мы трахались, а прямо перед моими глазами висело треклятое Расписание. Это как для верующих - трахаться перед иконами. Даже если в какой-то день они вдруг решили, что верить больше не собираются - все равно, сношаться перед иконами, не чувствуя при этом себя неловко и скованно, они смогут не сразу.
Потому я сорвал Расписание и окончательно решил, что Человека бабушке из меня сделать не удалось.
После мы со Славиком сидели, укутавшись в одно одеяло, и курили прямо в комнате.
Но к ночи начался этот жар.
Реальность постепенно расплывалась, размазывалась по стенам стремительно надвигающимся бредом.
Я в комнате. Или нет?
Нет. В университете.
Заходит Славик, с градусником в руке. Он улыбается.
На нем очки. Большие некрасивые очки. Я удивляюсь.
- Славик, ты же не носишь очки?
Но Славик смеется женским визгливым смехом, Славик - моя первая любовь, однокурсница-лесбиянка.
Она смотрит на меня с ненавистью, она издевается. На ней белье из латекса, а в руках - длинная указка. Она подходит ближе, стаскивает с меня трусы.
- Ну, потерпи чуть-чуть. Скоро должно стать легче.
Говорит голосом Славика, мягко.
В моей заднице - указка. Или градусник?
Подходит ко мне, улыбается.
Это бабушка. Моя мертвая бабушка. Она поднимает с пола Расписание, показывает мне.
- И ты всю жизнь так прожил? Дурак!
Она притворяется, что плачет - только в глазах безумное веселье.
А потом они начинают танцевать вокруг меня. Бабушка, Славик, Однокурсница, они то сливаются, то меняются местами, то превращаются в каких-то гребаных кентавров.
Они поют про меня. Про то, во что я превратился. Поют про Настоящего Человека в луже блевоты.
У них отрастают рога и копыта. Мне становится смешно.
А потом бабушка-Славик целует меня в губы.
И я отрубаюсь.
1.2
- Здравствуйте. Как ваше состояние?
- Лучше. Доктор, можно вас попросить?
- Смотря о чем.
- Ну, дайте мне персональный листок с расписанием. Там, во сколько вставать, умываться, таблеточки, там, принимать всякие. Дадите?
- Я спрошу. Скорее всего, без проблем.
Я обрадовался.
Мне вообще хорошо здесь, не смотря на грязь, крики, невкусную еду.
Здесь все живут так, как живу я. Здесь есть время подъема и отбоя, время завтрака, обеда и ужина. Мне даже разрешили завести свой будильник.
Иногда заходит Славик, но я с ним не вижусь. Мне этого не надо.
Иногда, когда все ложатся спать, я закрываю глаза и думаю о том, что будет завтра. Я представляю, что все будет точно так же, как и сегодня - ничего не изменится. Тогда я улыбаюсь и понимаю, что никогда в жизни мне не было лучше, чем сейчас.
А за окном идет снег. Я не люблю его.
Скоро Новый Год, который я тоже не люблю.
Иногда я молюсь, чтобы его вычеркнули, и думаю, что, возможно, и вычеркнут.
Здесь время остановилось. Здесь нет места ничему новому.