Пришел сентябрь, теплый, согреваемый посланными осени в подарок последними лучами летнего солнца. Тогда, в первый день сентября и появилась она на свет, Осенняя Овечка. Она не была ни Белой Вороной, ни даже Голубым Щенком. Ее любили, и она как и природа нежилась в теплоте человеческих сердец. Но приют она нашла у меня, так как я любила ее сильнее прочих.
Она любила жить, она весело играла на зеленой травке лесов и аллей, смотря на все детскими и добрыми глазами.
Время шло, и пришел октябрь. Вместе с ним - золото осенней листвы и яркие мазки отдельных алых листьев. Мы привыкли друг к другу, гуляли по красочным паркам или вместе шли на мою дачу, где иногда, вечерами, любовались закатом на обрыве. Так приятно было сесть на опавшую листву и уютно утнуться лицом в ее всегда белоснежные и чистые кудряшки шерсти. Но легкая тоска пришла с этим месяцем, и иногда, когда я сидела и смотрела на заходящее солнце глаза Овечки становились печальными, в них было видно приближение зимы. Она умела грустить, моя Осенняя Овечка, умела так как не умеет никто другой. Но вот мы шли домой, ложились спать и следующее утро снова приносило нам много радости и тепла. Лишь вечерами я снова видела тоску в ее взгляде.
Последняя гроза унесла краски и остатки тепла. Мы остались на даче, а лес словно съежился, ощетинился, защищаясь от наступающих холодов. Почти целыми днями мы сидели с ней у камина, под треск горящих дров. Я пила кофе, а Овечка, положив голову мне на колени грустно смотрела на огонь. Я ласково трепала ее за ушком, она иногда благодарно смотрела мне в глаза но вскоре грусть снова возвращалась к ней. Вечерами она часто уходила, одна, без меня. Я понимала что мне не следует идти за ней. Хотелось плакать, хотелось понять - но было слишком холодно. Ночью она возвращалась, уютно ложась рядом со мной и лизнув мою щеку засыпала, тихо посапывая. А я долго не могла заснуть, смотря на нее...
Последние листья унес холодный зимний ветер. Мы с ней сидели на крылечке, я тихонько пела и кормила ее хлебом с руки. А она смотрела на меня своими добрыми любящими глазами, чуть-чуть дрожа от холодного ветра. Темнело, и я пошла домой, чтобы разжечь камин. Когда закончила, овечка как всегда ушла. Я посидела чуть-чуть и легла спать, ждя когда снова почувствую теплую мягкую шерстку под боком.
Я проснулась утром, от холода. Моя Овечка еще не вернулась. Надев тапочки я пошла на кухню заваривать чай. Взгляд упал на календарь. Выдернула страничку.
Смотря на дату - первое декабря - как на приговор я быстро накинула пальто и побежала на обрыв. Серый город вдалеке, голые деревья. Лишь ярким и теплым пятном выделяется маленький белый завиток на кусте...
Я вернулась и развела камин. Взяла лист бумаги и нарисовала глупый детский рисунок, на котором была одинокая Овечка, подписав "Эта овечка уже никогда не вернется домой, может, из-за волков, может, из-за грозы, а может...главное, что она умрет". Потом хотела написать еще что-то, но не стала...пусть это останется только для нее.
До сих пор иногда во сне я вижу мою Осеннюю Овечку, стоящую на холодном и мертвом ноябрьском обрыве, смотрящую на серое вечернее небо с тоской и детской надеждой
[700x525]