Я размышляю о тебе, девятый:
Ты первым был. Не дать и не отнять
Величия перед лицом сената,
Прося пред смертью: «Дайте мне коня».

Шут недалёкий в образе народа
Смеялся. И еврей злорадно дох.
Недели проходили, дни и годы
В блужданьи лабиринтами следов.

Но словно снег в июльский знойный вечер,
Шаг в сторону на чистый белый лист.
На важное способен тот, кто вечен
Или хотя бы сердцем коммунист.

Пункт первый, чтобы к небу устремиться.
Не говоря про антисемитизм,
Терпели, искривив гримасой лица:
Охота всем, и каждый всё ж платил.

Философы из Греций и Италий
Мудрейшим жестом выброшены прочь.
Такое повторить смог только Сталин,
Чтоб над страною расточилась ночь.

Чтоб был водопровод всегда исправен:
Кто ж станет портить то, что не за так?
И дело не в запятнанном кармане,
А в том, насколько ярок в нём пятак.

Лучисто. Ты девятый, пусть и первый.
Два сына и ещё зачем-то дочь.
Нить жизни. И, опять же, парки – стервы,
Зато Везувий – он как ты точь в точь.