Капитализм пережил коммунизм. Теперь ему остается пожрать самого себя. (с) Чарльз Буковски.
Все продается: любовь, искусство, планета Земля, вы, я.
Отныне единственное начальство, с коим я готов заключить бессрочный контракт, это Господь Бог.
С
рекламой шутки плохи. Ибо разница между «потреблять» и «истреблять» не так уж велика.
Мне кажется, изначально я хотел сеять вокруг себя одно добро. Но это оказалось невозможным по двум причинам: во-первых, мне мешали, во-вторых, я сам отрекся от своего намерения. Люди, питающие благие намерения, как раз и становятся чудовищами.
Не считайте людей дураками, но никогда не забывайте, что они и есть дураки.
Я мечтаю о мире, где можно было бы умереть ради запятой
Каждому человеку нужно какое-нибудь хобби – якобы с целью «выйти из стресса», - но ты то прекрасно понимаешь, что на самом деле люди попросту пытаются выжить и не сойти с ума.
То, что люди именуют нежностью, я называю страхом разлуки.
Чтобы починить машину, нужно нанять опытного механика. Чтобы построить дом, желательно иметь дело с опытным архитектором. Заболев, необходимо обратиться к опытному врачу. Так почему же физическая любовь не нуждается в опытных специалистах?! Мы все – проститутки. Можно поиметь кого угодно, вопрос в тарифе: вот вы бы отказались сделать минет за миллион, за десять, сто миллионов? В большинстве случаев любовь лицемерна: красивые девочки влюбляются как раз в тех типов, у кого тугой кошелек и кто способен устроить им сладкую жизнь. Разве они не похожи на шлюх? И не говорите что нет.
Л
ишь тонко организованные существа испытывают потребность платить за любовь, дабы избежать риска страдать от любви.
Жизнь вовсе не должна получиться такой, как сейчас. И ты вовсе не хотел этого искусственного кошмара. Однако ты и пальцем не шевельнул, чтобы изменить мир в лучшую сторону. Одна из десяти заповедей гласит: «Не делай себе кумира и никакого изображения... Не поклоняйся им и не служи им...» Но ты, как и все остальные, впал в этот смертный грех, и теперь застигнут на месте преступления. Ну а Божья кара давно известна – это ад, в котором ты живешь.
Ты усердно трудишься, ты привязываешься к каким-то людям, к каким-то пейзажам, ты суетишься вовсю на этом круглом булыжнике, летящем в черном пространстве Вселенной. Но тебе не мешало бы и поумерить свои амбиции. Вспомни: ты всего лишь ничтожный микроб.
Соитие языков иногда бывает много прекраснее просто соития.
- Неужели ты еще не усекла, что перед тобой новый Робин Гуд?
- Это как понимать?
- Очень даже просто: я отнимаю у богатых, чтобы раздавать девкам.
Думали ли вы когда-нибудь, что все, кто вам встречается на улице, все, кто проезжает мимо на машинах, все они, абсолютно все без исключения, обречены на смерть? Способны ли вы представить себе, что все они рано или поздно превратятся в кучи гниющих трупов? С тех пор как существует наша планета, на ней прожили свои жизни 80 миллиардов человек. Запомните эту цифру! Вообразите, что мы с вами ходим по 80ти миллиардам жмуриков! А теперь подумайте о том, что все мы, кому еще дана отсрочка, представляем собой будущую гигантскую свалку смердящей падали! Жизнь – это сплошной геноцид.
В конце концов, после всего, что люди сделали для Бога, он мог бы все-таки дать себе труд существовать?!
Люди, критикующие индустрию развлечений, имеют дома телевизоры. Люди, осуждающие общество потребления, имеют карточки «Visa». Ситуация необратима. Она не меняется со времен Паскаля: человек продолжает спасаться от страха смерти в развлечениях. Просто оно, развлечение, стало таким всемогущим, что заменило самого Бога. Так как же избежать развлечений? Бороться со страхом смерти.
Мир ирреален – за исключением тех моментов, когда скучно. В тот день, когда все люди на земле согласятся скучать, мир будет спасен.
Любовь не имеет ничего общего с сердцем - этим мерзким органом, насосом, качающим кровь. Любовь первым делом сдавливает лёгкие. Глупо говорить: "У меня разбито сердце", нужно выражаться точнее: "У меня сдавило лёгкие". Лёгкие - самый романтичный из человеческих органов.
Каждый человек таит в душе любовную печаль, дремлющую до поры до времени. Сердце, не разбитое любовью еще не сердце. Легкие ждут туберкулеза, дабы почувствовать, что они существуют.
Я любил смотреть, как ты спишь, даже если ты только прикидывалась спящей, когда я возвращался домой за полночь, пьяный в дым; я пересчитывал твои ресницы; иной раз мне чудилось, что ты улыбаешься.
Почему мы понимаем, что любим человека, только после того, как он ушел? Разве ты не видела, что я ждал от тебя лишь одного: чтобы ты заставила меня помучиться, как в самом начале, от боли в легких?!
Когда я ничего не говорю, это хороший признак: значит, я оробел. Когда я робею это очень хороший признак: значит, я смущен. Когда я смущаюсь, это совсем хороший признак: значит, я влюблен. Но когда я влюбляюсь, это очень плохой признак.
Если мужчина неуловим – то женщина непобедима.
Нам очень часто хочется, чтобы жизнь обернулась сном; чтобы мы, точно в плохом фильме, внезапно пробудились и обнаружили, что все наши проблемы чудесным образом решены. Сколько раз мы видели на экране: вот человека преследует мерзкое кровожадное чудовище, вот оно загоняет его в тупик, спасенья нет... но в тот самый момент, когда жуткая зверюга уже разинула пасть – хлоп! – и бедная жертва вскакивает, взмокнув от страха, на собственной постели. Отчего такое никогда не происходит в жизни? Как сделать, чтобы проснуться, если не спишь?
Мы живем в мире, где единственное приключение состоит в траханье без резинки.
И не думайте, пожалуйста, что мы только и мечтаем, как бы потрахаться с юными наядами. Плевать мы хотели на их пиписьки. Нет, все, чего мы жаждем, это легко касаться губами их трепещущих век, гладить кончиком пальца их гладкий лоб, лежать рядом, нежно приникнув к их телу и слушая рассказ о детстве в Аризоне или Южной Каролине; предел наших мечтаний – сидеть вместе с ними у телевизора и смотреть какой-нибудь сериал, грызя орешки и, время от времени, бережно отводя с любимого лица прядку волос. Но, увы, они предпочитают нам графоманов-педиков и водителей «феррари» - вот оттого-то и дела на нашей планете идут из рук вон плохо. Вы только не считайте меня сексуальным маньяком – просто в нашем словаре нет названия для тех, у кого от любви сдавило легкие. Или, уж назовем меня так: «легочный маньяк».
Если мужчины причиняют столько горя женщинам, это именно по этой причине: женщин необыкновенно красят слезы.
За благопристойной, приветливой видимостью скрывается какая-то темная угроза, тайная злоба, разрушительное безумие, и это понуждает вас улыбаться еще шире.
Я терпеть не могу фразы, которые начинаются со слов «я терпеть не могу».
Знаете ли вы разницу между богатыми и бедными? Бедные продают наркотики, чтобы покупать «найки», в то время как богатые продают «найки», чтобы покупать себе наркотики.
Вы встречаете людей, которые преображают вашу жизнь, сами того не зная, а потом спокойно предают вас, и вы видите, как они объединяются с вашими врагами, а потом смотрите, как они удаляются, точно армия победителей, разграбившая город, на фоне развалин и багрового заката.
Жизнь проходит вот как: ты рождаешься, ты умираешь, а в промежутке маешься животом. Жить – значит маяться животом, все время, без остановки: в 15 лет у тебя болит живот, потому что влюблена; в 25 – оттого, что тебя пугает будущее; в 35 – от неумеренной выпивки; в 45 – от чрезмерно тяжелой работы; в 55 – потому, что ты больше не влюбляешься; в 65 – от грустных воспоминаний о прошлом; в 75 – от рака с метастазами. А в интервалах тебе остается только слушаться – сперва родителей, затем учителей, затем босса, затем мужа и наконец врачей. Потрясающе, не правда ли?
Я ее больше не любил, но всегда буду любить, хотя любил недостаточно сильно, притом, что всегда любил, не любя так, как нужно любить.
- Я ушел потому, что сделал все, что хотел.
- Что ты говоришь?
- Я ушел, потому что задыхался.
Скоро государства сменятся фирмами. И мы перестанем быть гражданами той или иной страны, мы будем жить в торговых марках – Майкрософтии или Макдоналдии – и зваться келвинкляйнитянами или ивсенлоранцами.
Они носят одежду из небеленого льна. Они освобождены от смерти, а значит, от времени. В прежнем, навсегда покинутом мире никто больше не ставит на них. И они учатся быть свободными, совсем как Иисус Христос, когда он воскрес через три дня после распятия и ему пришлось смириться с очевидным фактом: даже смерть эфемерна, один лишь рай вечен.
Люди, которые едят. Люди, которые потребляют. Люди, которые водят машины. Люди, которые любят друг друга. Люди, которые фотографируют друг друга. Люди, которые путешествуют. Люди, которые считают, что все еще возможно. Люди, которые счастливы, но не пользуются этим. Люди, которые несчастны, но ничего не делают для того, чтобы помочь себе. Миллионы вещей, которые люди изобретают, чтобы не чувствовать себя одинокими.
Я-то думал, что боюсь смерти, а на самом деле я боялся жизни.
Конец света наступит через пять миллиардов лет, и, когда солнце взорвется, Земля сгорит как еловая шишка в пламени огнемета. Солнце...желтый диск...обратный отчет.
Пять миллиардов лет назад – ничто; пять миллиардов лет спустя – ничто; человек – всего лишь случайность в межзвездной пустоте; чтобы перестать умирать, достаточно перестать жить; лишиться контракта; стать атомной субмариной, укрытой в глубинах океана; плавать в небе и парить в море между ангелами и сиренами; все уже свершилось; в начале было Слово.
(c) Фредерик Бегбедер
[600x406]