Медузы - дети воды, ветра и небес.
Это было в незапамятные времена. Господь начертил на поверхности моря незримые круги. Затем он оживил их своим горячим дыханием. И приняли некоторые медузы форму шара, а некоторые - небесного колокола, который всякий раз, когда медуза жалит живую плоть, напоминает о том, что боль - лишь мгновение по сравнению с вечностью. Господь дал медузам двадцать четыре глаза, дабы видели они происходящее вокруг. Впрочем, Господь и людям дал двадцать четыре глаза, или даже тридцать, а быть может, и сорок. Но большинство людей почему-то уверены, что у них всего два глаза и видят ровно настолько, насколько позволяют эти два глаза.
Это представление о том, как появились медузы, вызывало скорее недоумение, нежели согласие. Тем не менее, оно имело право на жизнь. Так когда-то решил один человек. Мужчина без возраста, ибо верил он в то, что душа бессмертна и там, куда она уходит, "ты есть", "он есть", "мы есть". Всегда. Вот и сейчас, на этой земле, ты тот, кем себя ощущаешь - и если ты всегда чувствуешь себя безнадежно старым, тебя, увы, не спасет пара сбавленных лет в паспорте. Мужчина без профессии, ибо "жить, будучи Человеком" куда более многогранное понятие, что просто "профессия", где понятие "жить" вмещало в себя все - идти, искать, творить, учиться, созерцать, создавать....
Он смотрел на пережаренный желток солнца одним июльским новосветским днем, сидя на песке. На его коленях покоилась старая деревянная доска, служившая столиком. На ней лежал обычный альбомный лист и карандаш. Мужчина думал о том, что обычно художники изображают на своих полотнах голубую гладь моря, усеянную жемчужинами, тихие бухты Нового Света, грот Шаляпина, реликтовую сосну... Но все это было "после", а он искал "до". На песке лежали две веточки какого-то дерева, образуя букву "Х". "Может, вначале были только две эти веточки, и ничего более? Может, Новый Свет и умещался в двух этих веточках? Полюбил бы его кто-то таким, именно таким?"- думал мужчина.
От этих мыслей его оторвал шорох, идущий со спины. Он повернулся. На песке, подогнув колени, сидела девушка лет семнадцати-восемнадцати. Чуть поодаль, обнажив морщины, лежал ее рюкзачок. Лицо девушки было обметано налетом грусти. Мужчина поднес две веточки к глазам.
- Мир такой огромный и, мой Бог, такой маленький. Сейчас он - всего лишь эти две веточки, которые перекрывают полнеба.
- Странный вы. Обращаете внимание на какие-то ветки.
С этими словами девушка девушка протянула руку к "медальке" рюкзачка, затем вытащила из бокового кармашка зажигалку и открытую пачку сигарет. Закурила. Мужчина сидел с задумчивым видом.
- А может... может, не будь этих веточек здесь, сейчас, Новый Свет был бы совсем другим. Да, тебе грустно?
На лице девушки стали проступать красные пятна.
- Вы разве поймете? Да вы... вы... вы как все они! Чем вы лучше?!
- Горит паутинка...
- Что? Да вы вообще... вы какой-то... ну... А вот я. Меня никто не понимает. Никто! И я одна. Я не такая, как все. Не такая, как они, понимаете? Нет, конечно же, не поймете.
- А какие они, все? Все-все-все. Какие?
Ответа не последовало. Мужчина еще долго смотрел на пережаренный желток солнца, напевая себе под нос: "Горит паутинка... Горит..." На песке лежали две веточки...