...Девушка семенила рядом, низко опустив голову и погрузившсь в какие-то свои мысли. Из-под теплой куртки тянулся тонкий белый проводок наушника и скрывался среди прядей русых волос... Порой, когда шум города стихал и вокруг на мгновение повисала тишина, он мог уловить изломанную мелодию какой-нибудь из многочисленных модных песенок...
Его же девушка явно не слушала и тем более не слышала. Грустно и смешно одновременно. Разве он ждал ответа, когда начал этот разговор?.. Нет. Тогда почему и сейчас он продолжает говорить? Просто хочется слышать свой голос? Пусть одинокий, но звучащий в Пустоте. Разбивающий Тишину склизкого шороха машин, проносящихся по снежно-водянистой каше, слитного гомона толпы с отдельными всплесками псевдорадостного хохота... Один живой звук на фоне десятков, сотен иллюзий...
И он говорил об одиночестве, о чуждости, о потерянном и оставленном в прошлом, о мечтах. Рассказывал Пустоте о ней самой, а она внимала, равнодушно и холодно проглатывая все: и восхищение, и отвращение, и угрозы, и прямые оскорбления, Веру и Надежду... Но она никогда не отвечала, а поглощенные ею живые существа не понимали, да и не способны были понять...
Он стиснул зубы, почти ненавидя себя за эту глупую, никчемную откровенность, убеждавшую его в том, что даже ему нужно общение, что даже он не может быть сам по себе. Что даже гордое одиночество неизбежно становится пыткой, когда длится слишком долго...
- ...Я, видимо, все жду и жду чего-то. Наверное, пока еще надеюсь на какой-то отклик из Пустоты... Надеюсь... пока... - задумчиво повторил он, невольно переходя на внутренний диалог с самим собой.
Девушка вдруг очнулась, уловив знакомое слово, как-то фальшиво и, вместе с тем, радостно улыбнулсь. Будто надеялась растянутыми губами компенсировать оставленный Пустотой знак в своих глазах. Отступила назад и пролетепетала, оглядевшись по сторонам:
- Да, правда, мне и в самом деле пора... Спасибо за то, что проводил.
- Не за что... - холодная вежливость, не более. Губы покривились в горькой усмешке, но она, конечно же не заметила этого, уже уходя прочь и набирая кому-то по мобильному. Как не услышала и презрительно-насмешливого "Прощай!", одиноко прозвучавшего в Пустоте.

_________________________________

- Смешно! - он нервно улыбнулся, невольно подтверждая свои слова. - Просто смешно... Я же давно знаю, что мой язык недоступен всем этим людям. Великолепно понимаю это... - он резко остановился посреди комнаты, бросил взгляд на пепельно-серое небо за окном  и шепотом добавил. - Понимаю, но не могу научить свою душу молчать... И заставить молчать не могу...
- Научить душу молчать - значит заставить ее забыть о том, как говорить... - как всегда спокойно произнесла она, осторожно касаясь его плеча.
- Но зачем говорить?.. Чтоб раз за разом разочаровываться? Я не способен теперь даже на это. Я сам иду навстречу боли, сам раскрываю душу навстречу Пустоте и, раскрываясь, жду удара... Я уже почти привык к этому, и... знаешь, знание о глухоте человека почти доставляет мне удовольствие, - он усмехнулся и неопределенно пожал плечами. - Мне радостно то, что я не ошибаюсь в их никчемности...
- Мазохист, - она грустно улыбнулась и прикрыла глаза. - Или ты просто не можешь понять, чего ты хочешь больше: быть нечитаемым и жить в одиночестве или рисковать, раскрываться, подставляя душу под удары в слепой надежде на то, чтобы быть прочтенным?
Он молча усмехнулся и подошел к окну, на котором весенний дождь оставлял свои тонкие бесцветные штрихи.
- Мне кажется, знаю... Я хочу быть услышанным... даже когда я молчу. Я хочу, чтобы мне не надо было раскрываться для того, чтобы кто-то мог прочесть меня... Да, наверное, это трусость, - тонкие пальцы коснулись запотевшего окна и стали вычерчивать на нем какой-то сложный узор. - Но разве я не имею права на одну небольшую слабость?.. Ведь должны существовать подобные люди... Люди, способные увидеть нас, вопреки возводимым нами стенам... Их просто не может не быть, если есть такие как я. Разве не так?
Он едва заметно мечтательно улыбнулся, глядя в небо, и обернулся, обратив на нее вопрошающий взгляд. Он никогда бы не признался в том, что жаждал услышать лишь один ответ, даже если бы он был ложью...