Ледяной пронизывающий ветер кружил над скалистым плато, покрытым лишайниками и прижимающимися к камням растениями. Редкие стоячие озерца пугали безмятежностью своих вод, словно уже скованных толстой коркой льда. Одинокая фигура, бредшая вдалеке, казалась лишь тенью в этом царстве тишины и мертвенного покоя. А может и была лишь ею... Здесь не было места человеку. Безлюдная, бескрайняя скалистая пустыня расстилалась повсюду, а стылый ветер носил над ней горкий привкус одиночества, смерти и какой-то болезненной чужеродности... Редкие высокогорные цветы стыдливо прятали свою красоту за серыми камнями, мокла по краям озер пущица, и так сложно было поверить, что всего полчаса назад автобус несся по трассе мимо слепящей изумрудной зелени листвы и травы, по берегам бирюзовых озер... От могучих зеленых гигантов здесь не осталось и следа, и лишь высились везде, насколько хватало взора, аккуратно сложенные из камней пирамидки, составленные туристами и местными жителями. По поверьям, такие "строения" задабривают местных троллей... Между тем Блад думала о том, что будь подобные пирамидки чуть более долговечными, через десятки веков ученые, вполне возможно, бились бы в догадках, зачем "древние" возводили подобные микросооружения...
Между тем вдали на горизонте показались горы с прикрытыми снегами склонами. Белоснежные кляксы неподвижно замерли и на серых камнях высокогорья, и Блад невольно задумалась над тем, какая же температура была на плато, где так причудливо соседствовали друг с другом озера ледяной, но не замершей воды и ослепительно-белые снежные покрывала. Крылья облаков на горизонте на мгновение разошлись, и на склонах далеких гор показалась массивная громада ледника, ползшего по темным камням. Он мелькнул и исчез вдали за окном, словно бы напомнив о своем брате, к которому Блад еще придется подняться через день.

...Безжизненные скалы вновь сменялись буйной зеленью, по поросшим склонам теснились маленькие домики. В автобусе поставили Грига, и на несколько минут восприятие природы стало более полным... Эта удивительная музыка дышала кристально чистым воздухом горных вершин, пела вместе со стремительными реками, несшимися по склонам и низвергающмися с ревом в разверстые пасти ущелий, поднималась над горами вместе с первыми лучами солнца (как хотелось бы самой Блад встретить рассвет в горах!), когда багряные краски постепенно заливают серые камни, а черные тени прячутся в расселины и чащи... Эта музыка проливалась над кристально-чистой с фантастическим бирюзовым оттенком водой фьордов и горных озер, она летела наперегонки с ветром, и становилось ясно, что в музыке даже понятной и прочувствованной людьми по всему миру есть что-то исконно-национальное. Впрочем, Блад не считала, что из-за этого она может быть ясна и близка только одному народу... Под ласкающие звуки автобус подъехал к очередной стоянке у известного по всей Норвегии водопада Вёрингфоссен, служившего источником вдохновения Эдварда Грига.
Еще издали виднелось рваное облако брызг разбивавшейся о камни и взлетавшей ввысь воды. Оно стлалось над ущельем, скрывая скалящиеся в небо голые скалы. Вдоль обрыва тянулась дорога и там же находилась огороженная смотровая площадка, куда первым делом направилась Блад. В первые мгновения взору открылось глубокое ущелье, чьи голые скалы поросли мхами, травами и редкими цветами. По дну бежала, перепрыгивая пороги бурная горная речка, с высоты казавшаяся совсем крохотной, рядом лысой проплешиной серела каменная осыпь... Редкие брызги летели в лицо и на объектив фотоаппарата, и вот, наконец, за утесом показался водопад - длинная тонкая белая плеть, протянувшаяся от облаков ко дну... Она дрожала и билась, живя какой-то собственной жизнью и все же что-то глубоко внутри Блад было разочаровано, ведь ей приходилось уже видеть десятки подобных, пусть не столь впечатлявших своей высотой, водопадов в окно автобуса. Но что же, красоты природы было более чем достаточно, чтобы восхищаться... И зря сзади неслись разочарованные стоны туристов, ожидавших увидеть Ниагару, не меньше. Сделав еще несколько шагов вдоль ограждения, Блад обернулась и... увидела его. Улыбнувшись она ускорила шаги, наблюдая за тем, как все из-за того же утеса появляется уже тот самый водопад вдохновения. Водопад, воспетый норвежскими сердцами. С противоположной стороны ущелья от первого увиденого вдопадика (все познается в сравнении), казалось, прямо из скалы бил мощный белоснежный поток и падал вниз, ослепительным шлейфом скользя по скалам, разбиваясь о камни и вздымая облака водяной пыли. Его дыхание наполняло воздух влагой, оставляло на одежде и фотоаппаратах влажные следы... Он манил к себе своей мощью, своей головокружительной высотой, хотелось уйти за пределы ограждений, прикоснуться к этому живому сердцу природы, и потому Блад с матерью, а вскоре и все другие вернулись назад и отправились блуждать по узким тропкам, змеящимся в крохотном леске у самого обрыва. Деревья и травы отчаянно цеплялись за скалы, нависавшие над самой пропастью. Осторожно касаясь их руками, туристы исследовали буквально каждый метр обрыва. Блад сперва с опаской, потом все с большим интересом и задором скользила по скалам, спускалась по тропинкам. В какой-то момент она поймала себя на том, что уже не воспринимает близости пропасти, не верит в возможность своего падения и чувствует себя все более и более свободно... и готовой на всяческий риск. Вполне возможно, что к вечеру она способна была бы уже ходить по самому краю обрыва или, свесившись вниз, наблюдать, как в нескольких метрах от нее с рокотом низвергалась вниз вода (впрочем, она уже и сейчас отважилась полежать так немного на одном из уступов). Только кто ей даст столько времени?.. Отпущенные минуты неумолимо истекали и, бросив последний, прощальный (на этот раз!) взгляд в сторону Вёрингфоссена, Блад вернулась к автобусу, чтобы отправиться в путешествие к Бергену. Стоило группе собраться и выехать на дорогу, как ветер переменил свое направление, туман, больше похожий на молоко, растекся по дороге и могучий водопад скрылся от чужих взглядов за завесой собственных брызг.
[700x525]