Мы россикаем друг-друга мгновенно, нас милионы и нам по-колено, мы курим при встрече, при встрече жмем руки, мы сушим тела, что бы были упруги. Мы только штанами метем по асфальту, нам юбка измення, и платье как спальник. А я слушаю Тома Йорка про самый уличный спирит, и питерский дождь розсикаю колесами мотоцыкла. И если ты станишь взрослой, и даже совсем не тоненькой, я бду любить тебя, как в наше первое лето...
Мы врем нашим мамам, отцов мы не зныем. Мы кольца на самый большой надеваем. И травим чернилами голые плечи, и меряем силу ладоней, кто крепче. Цылуемся в четную, узкие губы, мы злимся когда обзывают нас грубо. Мы бьем без раздумий, с розмаху и точно, бо девечьи нежно, по девечьи сочно. А я слушаю Тома Йорка про самый уличный спирит, и питерский дождь розсикаю колесами мотоцыкла. И если ты станишь взрослой, и даже совсем не тоненькой, я бду любить тебя, как в наше первое лето...
....................Нас болше нас стая, и нас по другому уже не заставиш!