То что по лит-ре программа слишком обширна, я знаю не понаслышке.Благо, что в свое время я перечитал огромное количество книг, и обладаю способностью достаточно быстро читать. К экзамену мой согруппник Лешка Владимиров смог прочитать лишь не более трети должного по программе.
У нас в МПГУ лит-ру вела Родионова - старенькая сухонькая дама в сером постоянном костюме. Она хорошо читала лекции, и вела семинары, так что изредко, из любви к хорошей литературе я заглядывал на её лекции, ну а семинары посещал частенько. Потом к ней присоединилась, не помню ФИО - сова из мультфильма про Винни-Пуха, похожая на неё внешне и специфическим произношением (шепелявя и гундося одновременно), и обладающая хорошей памятью, безудержной болтливостью, и при всем этом - косноязычеем. На 3-м была лишь Родионова, которая млела от литературных постановок студентах. Поэтому на зачетах и экзаменах и всем участвующим в них, без исключения ставила 5. Литературу можно было не учить. Но на 4-м, в дополнение к забвенной литературе Родионовой, ввели современную, которую уже читала "Сова". Обе литераторши были в восторге от моих познаний, и расчитывали, что во время экзаменов я покажу высший пилотаж,как же они ошибались. При достаточно хорошей долговременной памяти, у меня отвратительная кратковременная (шучу - откровенная лень), поэтому я не учу стихи наизусть. Перебороть себя я не мог и перед экзаменом, поэтому, придя на него я притащил большую стопу стихотворений, которую положил перед собой, сев благочинно за последнюю парту. Мне достались - Марина Цветаева и Антон Чехов. Конечно я их читал, и они мне ужасно нравились, но я не считал, что понравившиеся стихи или рассказы нужно учить наизусть. Не только не считал, но и согласился бы на это лишь под угрозой смерти своих родственников. Аккуратно переписав Цветаевские "Из рук моих -- нерукотворный град" и еще несколько я ожидал своего выхода. Кто-то отвечал, кто-то пыхтел впереди меня, усиленно пряча шпору в элементы нижнего белья, Димка Чулада, не посетивший ни одной лекции и семинара аккуратно переписывал с телефона ответ на свой билет... обычный экзамен. Наконец наступила моя очередь, я встал, кипу свою положил в портфель, вышел из-за стола, и с Цветаевским листком сел напротив преподов. Как же они были разочарованы, когда я стал читать стихи по бумажке, нужно было видеть их лица. Мне их стало жалко, но сделать ничего я не мог. Они выглядели так, будто считали, что я отвечал не им, а Господу Богу, а они лишь представляют меня ему как лучшего своего ученика. Мне было очень совестно. Взгляд мой потупился. У старой Родионовой на уголке глаза выступила крохотная слеза. "Сова" жутко покраснела. Я не умея краснеть, просто стоял перед ними и переводил свой взор с одного предмета на другой. Чего только я не выслушал в свой адрес. Однако, не смотря на ответ, исходя из моих замечательных ответов на семинарах, и несомненного режисерского тааланта (я ставил одну из театрализованных постановок для Родионовой) поставили мне 4. После меня, они не смогли принять никого. Все мои товарищи конечно жутко на меня обиделись, но что поделать. Они ведь знали, что после меня не следует подходить отвечать на любом экзамене. Завалят всех, а я получу при этом 5 или 4.