Сошлись чертовки на перекрёстке,
На перекрёстке трёх дорог.
Сошлись к полночи, и месяц жёсткий
Висел вверху, кривя свой рог.

Ну, как добыча? Сюда, сестрицы!
Мешки тугие, вот прорвёт!
С единой бровью и с ликом птицы,-
Выходит старшая вперёд.

И запищала, заговорила,
Разинув рот и супя бровь:
«Да что ж, не плохо! Ведь я стащила
У двух любовников – любовь.

Сидят, целуясь… А я украдкой,
Как покачусь, да сразу – хвать!
Небось, друг друга теперь не сладко
Им обнимать да целовать!

А вы, сестрица?» - «Я знаю меру,
Мне лишь была б полна сума.
Я у пророка украла веру,-
И он тотчас сошёл с ума.

Он этой верой махал, как флагом,
Кричал, кричал… Постой же, друг!
К нему подкралась я тихим шагом –
Да флаг и вышибла из рук!»

Хохочет третья: «Вот это средство!
И мой денёчек был неплох:
Я у ребёнка украла детство,
Он сразу сник. Потом издох».

Смеясь, к четвёртой пристали: ну же,
А ты явилась с чем, скажи?
Мешки тугие, всех наших туже…
Скорей верёвку развяжи!

Чертовка мнётся, чертовку стыдно…
Самая худая, без лица.
«Хоть я безлика, а всё ж обидно:
Я обокрала – мудреца.

Жирна добыча, да в жире ль дело!
Я с мудрецом сошлась на грех.
Едва я мудрость стащить успела,
Он тотчас стал счастливей всех!

Смеётся, пляшет… Ну, словом худо.
Назад давала – не берёт.
«Спасибо, ладно! И вон отсюда!»
Пришлось уйти… Ещё убьет!

Конца не вижу я испытанью.
Мешок тяжёл, битком набит!
Куда деваться мне с этой дрянью?
Хотела выпустить – сидит».

Чертовки взвыли: наворожила!
Не людям быть счастливей нас!
Вот угодила, хоть и без рыла!
Тащи назад! Тащи сейчас!

«Несите сами! Я понесла бы,
Да если люди не берут!»
И разодрались четыре бабы:
Сестру безликую дерут.

Смеялся месяц… И от соблазна
Сокрыл за тучи острый рог.
Дрались… А мудрость лежала праздно
На перекрёстке трёх дорог.

1908
Так понравилось, что решила опубликовать. А ведь, действительно, так и есть на самом деле.