ОТЕЦ

Отца убили на войне.
Каким был отец, Костя не знал, мама не рассказывала, даже когда Костя начинал ее расспрашивать. Потом, когда подрос, Костя распросы прекратил – понял, что маме больно вспоминать об убитом и похороненном незнамо где отце. Только пару раз он слышал, как она одними губами чуть шепчет: «Похож», глядя, как Костя причесывается перед зеркалом. И костя успокоился – раз мама говорит, что похож, значит, похож.
Костя нарисовал в воображении образ отца: высокий, с щетиной, а глаза – серые, как у него, у Кости, и волосы такие же – светлые и вьются, а руки – большие и сильные. Отец курит и зажимает папиросу по особенному, между большим и средним пальцами, вдыхает глубоко – а потом пускает колечки. Много колечек – так никто не может, только отец.
И убили отца не просто так, а во время подвига. Какого именно, Костя еще не решил, но был уверен – это достойный подвиг. Героический, можно сказать. Наверное, отец один подбил четыре, нет, пять вражеских танков, но упал, сраженный пулей вражеского снайпера. А, может, отец был разведчик, а когда враги его схватили, он молчал, даже когда его пытали – и не сказал до самой смерти ни слова.
И похоронили отца как героя – на высокой горе. И маленькая девочка из деревни, что под горой, носит ромашки на его могилу и вспоминает высокого и веселого солдата, который пускал в небо много дымных колечек и рассказывал ей о том, что у него дома, в Москве, остался сынишка. А скоро Костя вырастет совсем и поедет, найдет могилу отца – и обязательно женится на этой доброй девочке, которая носит его отцу ромашки. Каждый день, вплоть до осенних дождей.
Мама взяла Костю в магазин, пообещав потом купить мороженое. Костя не возражал бы и без мороженого: в магазине было на что поглядеть – в рыбном отделе скалилась из-под стекла щучья голова, а в мясном на цветных плакатах показано, как надо разделывать говяжью, баранью и свиную тушу. Много интересного и полезного – а тут еще и мороженое. Отчего и не сходить вместе с мамой?
Тот человек схватил его за руку уже на ступеньках магазина.
- Костя? Костюха?…, - прохрипел он, дыша перегаром Косте в лицо.
Мама обернулась – и резко выдернула Костю из рук неизвестного, чуть не отшвырнув его себе за спину, загородила.
- Лида…, - просипел незнакомец. – А я уж отчаялся. Как вышел, год вас искал, все по вокзалам мыкаюсь… Я ж в лазарете лежал, туберкулез у меня был, - он кашлянул. – Сына увидеть хотел. А ты переехала, адреса не оставила… Костик, это ж я, папка твой!
Косте стало страшно. Он попятился назад, потом резко развернулся – и бросился опрометью от магазина, не слыша, как в спину ему раздаются два крика: истошный вопль мамы и хриплый, переходящий в кашель, каркающий ор неизвестного. А потом – уже когда Костя перебегал дорогу – что-то завизжало, и железная громада ударила Костю в правое плечо, а где-то далеко послышалось: «Грузовик, мальца сшибло!»…
… Отец поднял Костю на руки, они поднялись на покрытую травой гору – и Костя был счастлив: он представлял себе отца в точности таким же – вплоть до морщинок в углах глаз. Они и вправду были похожи – отец и Костя.
- А мама говорила, ты умер, - сказал Костя.
- Умер, - кивнул отец. – Но это значит, что теперь мы будем вместе, понимаешь?
Костя не понимал, но кивнул: огорчать отца не хотелось, а что до понимания – оно потом придет, со временем. Времени-то, вон его сколько! А пока – надо попросить отца: пусть покажет, сколько он может выпустить колечек с одной затяжки, а Костя эти колечки будет считать. Интересно же!