"У моих современников есть отвратительная привычка – постоянно улыбаться, обнажая зубы. Эта мода завелась всего несколько столетий назад; неизвестно, как долго она продержится, но мы застали самый разгар безумия. Посмотрите альбомы по древнему или средневековому искусству, освежите в памяти шедевры Ренессанса. Вряд ли вы легко найдете среди них изображение смеющегося взрослого. В крайнем случае – улыбка сомкнутых губ. Такое выражение лица бывает у человека, которому хорошо. Зубы скалят те, кто только что пошутил.Поскольку у нас принято считать, что со временем человечество меняется в лучшую сторону, примем гипотезу, что постоянное зубоскальство – ценное достижение прогресса. Несомненно, шутки и идиотские улыбочки как-то делают нашу жизнь более сносной. Я догадываюсь как.
Я сделал открытие: любую гнусную,­ предательскую мерзость, заслуживающую лишь публичных розог, можно обратить в заслугу, называя ее шуткой. Если прия­тель застукал вас вытаскивающим банкноту из его кошелька, единст­венное ваше спасение – сделать вид, что вы намеревались над ним подшутить. Если вам удастся рассмеяться, вместо репутации подлеца вы приобретете славу ироничного весельчака и нестандартно мыслящей личности (позже я узнал, что когда какое-нибудь паскудство уж совсем не тянет на шутку, можно еще попробовать назвать его художественным перформансом, но это открытие уже мало что меняет в общей картине мира). Похоже, люди рубежа тысячелетий все время улыбаются, потому что иначе их поступки выглядели бы совсем несимпатично.

Но приобретя столь широкие возможности, люди нашей эпохи лишили себя маленького удовольствия. Видите ли, когда я делаю разные постыдные вещи не один, а вдвоем с красивой голой женщиной, мне вовсе не хочется обращать порок в шутку. Я бы не отказался насладиться настоящим, откровенным развратом, без улыбочек и подмигиваний. Когда женщины, слегка задыхаясь, говорят: «Я хочу, чтобы у нас все было по-настоящему», они, кажется, тоже имеют в виду что-то в этом роде. Но ни у них, ни у меня это уже не получается.

В определение порнографии наряду с фронтальной наготой и изображением эрегированного члена следует внести серьезное, без улыбки, лицо женщины, в расширившихся зрачках которой – осознание всего ужаса ее морального падения. Называйте меня извращенцем, но эта серьезность необходима мне, чтобы получить настоящий кайф. Такие лица получались иногда у Хельмута Ньютона и Терри Ричардсона, но это всего лишь искусство. Современная порнопродукция редко выдерживает тест на серьезность: по этому признаку я бракую три четверти сайтов и роликов. Улыбающаяся шлюха в кадре мгновенно портит мне удовольствие. Иногда, начав с серьезных вещей (вроде кнутов, цепей и подвешивания друг друга в неудобных позах), актеры в последнем кадре жизнерадостно улыбаются друг другу, и достигнутый эффект идет на смарку. Наверное, улыбка адресована молодым и застенчивым потребителям порнографии, которые пока стесняются мысленно назвать себя развратниками, но я-то давно вышел из этого возраста.
Перейдя от порнографии к реальной жизни, отмечу, что изредка мне случалось зайти в отношениях с женщинами настолько далеко, что они смотрели на меня не улыбаясь, а в какой-то момент и вовсе начинали плакать. Такие вещи запоминаются. Но тем неприятнее возвращаться после этого с небес на землю, обратно в эпоху ироничного отношения ко всему на свете."