Похоже, здесь раскрывается причина загадочной улыбки узников концлагерей.
Как и в предыущем фрагменте, автор утверждает то, что отрицает

Смешные эти городские. Реагируют на лагерь, как дикари на огнестрельное оружие. Они не понимают механизма нашей жизни, им чудится во всем этом что-то невероятное, мистическое, превосходящее силы человеческие. Помнишь, как ты, когда тебя арестовали, сидела в оцепенении, — ты мне об этом писала. Я читал у Марии «Степного волка» (она тоже была в чтении переборчива), но не слишком себе представлял, как себя чувствуют при аресте. Теперь же, когда мы запанибрата с невероятным и мистическим, когда крематорий — наша повседневность и кругом тысячи флегмонозных и чахоточных, испытав, что такое дождь и ветер, и солнце, и хлеб, и суп из брюквы, и труд ради спасения, и рабство, и власть, живя, так сказать, наравне со скотом, — я смотрю на них, на городских этих, чуточку снисходительно, как ученый на невежду, как посвященный на профана. ("У нас в Аушвице")

Я думаю, почти то же самое могли бы сказать и организаторы этих лагерей. Просто, они оказались бы "чуть более посвящёнными".

В связи с этими темами, вспомнила о диалектике. Единственное - слово "борьба" стоит заменить словом  "взаимодействие". Слово "борьба" слишком нагружено эмоциями и подразумевает цель, что плохо подходит  материалистической теории. Иначе - так: вода борется с лопастями турбины, а в результате - вырабатывается электричество.