Автор смотрим на правила и оформляем шапку.

Если пост не будет оформлен правильно, то он будет удален.

— Катя, ты не допущена к экзамену по английскому, — это прозвучало как приговор.

Я стою в коридоре университета. Мои одногруппницы только что сообщили мне о том, что меня не допустят к экзамену по английскому. Что ж, этого стоило ожидать, ведь я пропустила несколько занятий. Не потому что мне нравится прогуливать, а потому что я не хочу чувствовать себя полной идиоткой. Я самая слабая в группе и меня это не устраивает. Ну не виновата я, что не могу понять, как может быть шестнадцать временных форм! В русском-то языке их всего три: настоящее, прошедшее и будущее. И все простые. Никаких совершенных, продолженных и т.д.

— Хрен с ним, — отвечаю я, делая равнодушное лицо, хотя у самой слёзы на глаза наворачиваются. Отворачиваюсь и начинаю быстро моргать. Есть! Не скатилось ни одной слезинки! Не хочу показаться слабой девчонкам. В последнее время я стараюсь скрывать свои эмоции, чувства. Это помогает мне жить, быть сильной. Прошло полчаса с тех пор, как должна была начаться пара. Но препода до сих пор нет. Мы решаем больше не ждать и идти домой.

Выхожу на улицу. Светит солнце. Но настроение ни к чёрту. Звоню папе. Оказывается, он на работе. Он водитель. Работает на почтамте. Я часто с ним катаюсь. Обожаю машины! Иду к нему. От универа до почтамта десять минут ходьбы. Что же сказать отцу? Что я не допущена к экзамену по специализации? За прогулы? Да он же меня убьёт! А если сказать, что за двойки? Ведь это правда. У меня за все контрольные по грамматике двойки, начиная с сентября. И зачем я только пошла на ин. яз.? Идиотка! Знала ведь, что после нашей школы не смогу нормально учиться в вузе, да ещё и на английском. Знала, но надеялась, что пойму, что быстро подтяну свой инглиш, а оказалось, что здесь школьную программу не повторяют, а мы-то в школе с третьего класса «to be + третья форма глагола» долбили. Каждый год одно и то же. Про герундий я вообще ничего не знала, а тут какие-то правила, исключения. Ну как я могу их запомнить, если даже не знаю, что это такое? Ненавижу учёбу! Смотрю на небо. Облака такие красивые! Большие, мягкие. Вот бы поваляться в них! Завидую я ангелам!

А вот и знакомое с детства здание почтамта. Захожу на территорию. Пап, ну где же ты? Так, вроде нету. Ладно, постоим, подождём. Так что же ему сказать? Что хочу забрать документы и летом поступить в техникум или училище? В конце концов, это моя жизнь! Вот только куда поступать? Так трудно определиться в семнадцать лет. Неожиданно раздаётся гудок (чё ж так пугать-то?), и рядом останавливается машина. Поднимаю голову от земли. Ого! Большая машинка, с фургоном! Пап, я на такой ещё не ездила! Кое-как забираюсь в кабину. Блин, как же сказать про английский? Сижу и смотрю на дорогу. Оказаться бы снова маленькой девочкой. Не знать никаких проблем, вести беззаботную жизнь. Почему детство так быстро уходит? В голове крутятся строчки из песни : «Куда уходит детство? В какие города? И где найти нам средство, чтоб вновь попасть туда?» Странно, а в плеере вроде бы LaFee поёт. «Zusammen». Классная песня. И музыка супер. Вообще-то я слушаю Tokio Hotel, но иногда хочется что-нибудь новенькое, например, Cinema Bizarre. Но я никогда не променяю токов на что-нибудь другое. Ведь Tokio Hotel это то, благодаря чему я ещё жива. Их музыка, песни помогают мне жить. Вытаскивают из всех этих проблем. Я люблю Билла. Знаю, что это глупо и неправильно, ведь я его совсем не знаю. Но я хочу узнать его. Таким, какой он на самом деле, ведь отвечать на вопросы репортёров и улыбаться в камеру это одно, а сидеть в компании друзей и есть пиццу — абсолютно другое. Родители не понимают меня, не понимают моей любви к Биллу. Они считают, что это глупо — любить человека, с которым даже не знакома, но их не устраивает не только это. Они ненавидят Tokio Hotel, особенно Билла. Обвиняют их в том, что я стала плохо учиться. Но ведь ребята ни в чём не виноваты! Раз уж на то пошло, то это я такая идиотка, что ничего не учу. Хотя я учу. Я честно сижу за учебниками. Не каждый день, но всё же. У меня куча книг по английскому, но я всё равно ничего не понимаю. Как объяснить бабушке, что это чужой язык и не все могут его выучить? Какой толк от того, что я знаю теорию, если не могу применить её на практике? Я устала. От всего: университета, родителей, их ненависти к моей любимой группе, их непонимания и недоверия. Я не хочу жить. Раньше меня спасали токи. Я много раз пыталась... нет, хотела покончить с собой, и каждый раз, написав предсмертную записку и закрывшись в ванной, я включала плеер, потому что хотела в последний раз услышать Tokio Hotel. Но как только раздавались первые аккорды, и Билл начинал петь, я понимала, что не могу провести лезвием по руке, взять и уйти просто так. Отказаться от всего, от мечты, ведь я очень хочу познакомиться с Биллом, стать его подругой. Просто подругой, а если повезёт, то девушкой. Я не знаю, почему люблю его, за что. Наверное, просто за то, что он есть. Иногда я смотрю на его фото и не понимаю, что я в нём нашла. Вроде, обычный парень. Ну ладно, не совсем обычный. Не каждый день встретишь на улице парня с накрашенными глазами, маникюром, которому позавидует любая девушка и таким шухером на голове. Но ведь он человек, такой же как я. Он не бог. С ним реально познакомиться. Но как? Так что же в нём есть такое, чего нет в других парнях? Да, он вокалист самой успешной рок-группы, но я точно знаю, что люблю его не поэтому. Недавно ему сделали операцию на связках. Если бы появились какие-нибудь осложнения, он не смог бы больше петь. Мне было всё равно, изменится его голос или нет, останется он в группе или будет вынужден уйти — меня волновало только его здоровье, то как он перенесёт операцию. Да, мне нравится его голос, но я не перестану любить Билла, если он потеряет его. Ведь любят не за внешность или что-то ещё. Любовь — это когда другой человек поёт песню, которую можешь слышать только ты. Я никогда не встречалась с парнями, даже целоваться не умею в свои семнадцать. Просто нет среди тех, с кем я общаюсь того принца, которого я ищу. Я знаю, что это всего лишь мечта — стать девушкой Билла Каулитца. Шанс один из нескольких миллионов, если не миллиардов. Я продолжаю любить его, потому что лучше любить того, с кем никогда не будешь и понимать это, чем встречаться со всеми подряд, а потом страдать из-за этого. Я действительно переживала за Билла, не спала ночами. Просто не могла уснуть — постоянно думала о том, как он там. Я вообще постоянно о нём думаю. Но тогда я действительно волновалась за него. Даже не могла сосредоточиться на учёбе. Это ненормально. И я это осознаю. Но перестать любить его не могу. Ведь он стал моим ангелом-хранителем. Его голос, такой родной, до боли знакомый, который узнаешь из тысячи других голосов, успокаивает, вселяет надежду на лучшее будущее. И я верю в то, что всё будет хорошо, что за чёрной полосой будет белая и откладываю лезвие, а предсмертную записку разрываю на мелкие клочки. Но на самом деле за одной чёрной полосой идёт ещё одна, ещё чернее предыдущей. Родители не знают, но я всё ещё жива только благодаря Биллу. Я живу ради мечты, ради него. Но стоит ли? Я знаю, что никогда не буду с ним, и я также знаю, что никогда не стану ревновать его к другой девушке. Даже если у них всё будет серьёзно. Для меня главное, чтобы Билл был счастлив. Я готова умереть за него. Когда любишь кого-то, любишь по настоящему, то хочешь, чтобы тот, кого ты любишь, был счастлив. С тобой или без тебя. Даже если тебе будет больно, ты всё равно постараешься сделать всё для его счастья.

Билл, как же мне тебя не хватает! Сейчас даже записи Tokio Hotel не смогут спасти меня. Я не хочу жить. А всё из-за универа, из-за того, что я ничего не понимаю и из-за родителей, особенно из-за бабушки, потому что они устроят скандал из-за недопуска к экзамену, ведь это вылет из универа. Так странно, перед смертью ты обращаешь внимание на всякие мелочи, замечаешь столько красивых вещей. Сейчас смотрю на куст вербы. Маленькие зелёные листочки, а на их фоне жёлтые цветы. Раньше я этого не замечала. А сейчас... Я плачу. Я не боюсь умирать, просто так больно прощаться с миром, в котором прожила семнадцать лет. Мы уже вернулись на почтамт. Я даже не заметила этого. Выхожу из машины и иду помогать папе ремонтировать его рабочую машину, ведь сейчас он работает на чужой. Делаю вид, что всё в порядке, пою, веселюсь, откручиваю какие-то болтики, а самой хочется реветь в голос. Я так и не сказала про недопуск, только намекнула на него, сказала, что из-за двоек не допустят к экзамену. Отец ответил, чтобы переписала, а что толку? Я зачёт только с пятого или седьмого раза сдала и то за счёт устной темы — рассказывала про Tokio Hotel, а письменная работа на два. Я вылечу из универа.

Идём домой. Чем ближе к дому подходим, тем страшнее. И точно, захожу в квартиру и вижу разъярённую бабулю.

— Ты знаешь, что тебя к экзаменам не допускают? Сучка, ты где шлялась? У тебя прогулов немерено! — набросилась она на меня. Ну вот и оправдались все опасения, звонили из деканата.

— Ба, я решила уйти из универа, — как можно спокойнее говорю я.

— Что?! Не слишком ли рано ты самостоятельной стала?

— Ну что, если я не понимаю?! — в отчаянии заявляю я, направляясь в комнату.

— Да ты и не пытаешься понять! Первые два курса самые тяжёлые! Ребята за книгами сидят, учат, а ты только музыку слушаешь, да на рожи эти любуешься!

Началось! Снова токи во всём крайние.

— Ты только это и замечаешь, а когда я с учебником сижу, этого ты не видишь, — я начинаю закипать.

— Когда ты учебник последний раз в руки брала?! Кроме журналов ничего не читаешь, всё смотришь, чем этот придурок голубой занимается! Я его люблю, я его люблю! Тьфу ты! Было б на что смотреть! Красится как баба!

Ну сколько раз объяснять, что Билл не гей? Он нормальный парень. И вообще, я не говорила ей, что люблю его. Хотя об этом нетрудно догадаться. А что касается учебника... Я не виновата, что у кого-то проблемы со зрением.

— Вчера я с учебником сидела! Латынь повторяла.

— Ага! С музыкой!

— Между прочим, слушала LaFee, а не токов.

— Без разницы! В голове откладывается музыка, а не то, что по учёбе нужно! И вообще! Тоже мне, нашла музыку! Нытьё, как у Маликова, одно слово повторяют и повторяют!

Токи — нытьё, LaFee — тоже, а чё мне вообще слушать? Нравится мне такая музыка. И песни классные — о любви. И ничего там не повторяется! В припеве только в конце каждой строчки «zusammen» («вместе») — вот и весь повтор!

— Ба, я с первого класса уроки под музыку делаю! С пятого класса — под Бритни Спирс и Николая Баскова. Тебя всё не устраивает, что бы я ни слушала! — я срываюсь на крик.

— Заткнись! Она мне ещё рот тут будет открывать! Ишь ты! Прям как мать! Вся в белорусскую породу!

Ненавижу, когда она меня с матерью сравнивает! Когда мне четырнадцать было, я к бабушке переехала. Потому что мать на меня постоянно орала. По поводу и без. То парикмахерша ей чёлку не так подстригла, то кошкина шерсть на её брюках, а потом всё плавно на меня переходило, мол, ты там такая-растакая! Ну вот, она меня и довела. Отец со мной к бабушке переехал. Родители в разводе были, просто отец с нами жил из-за меня, иначе мать бы меня там живьём съела. Раньше мне казалось, что у меня самая лучшая бабушка во всём мире, но уже через несколько месяцев, проведённых под одной крышей, я поняла, что это не так. Моя бабушка не святая, она монстр. Вот так всегда: пока приезжаешь к ним только на выходные, так все бабушки белые и пушистые, а как переедешь к ним насовсем, так они тут же становятся колючими и выпускают когти.

Бабушка всё ещё что-то мне впаривает. Надо же, кажется я задумалась. Чё там, токи опять? Вот чё она к ним прицепилась? Докопаться больше не до чего? А-а-а... Универ опять.

— ... чтобы завтра же пошла и исправила! За преподавателем ходи, упрашивай, чтобы разрешила контрольные переписать и к экзаменам допустила. Плачь, на коленях проси...

Ещё чего! Буду я унижаться, как же! Не для того я столько лет училась скрывать свои чувства, казаться жёсткой, спокойной. Бабуля ещё все нотации читает. Кошмар! Всё! моё терпение лопнуло!

— Ба! Это моя жизнь, что хочу, то и делаю! Имею полное право!

— Больно много прав у тебя, как я посмотрю! Обязанностей только никаких!

Кажется это будет продолжаться вечно! Быстро разбираю диван, смываю макияж, переодеваюсь и ложусь спать. Под подушкой плеер (спасибо подруге — она свой дала на время, своего-то нет, только для кассет). Включаю Tokio Hotel. Не помогает. Жить всё равно не хочется. Ищу любимую песню — «Ich bin da», пытаюсь представить Билльчонка. Безрезультатно. Ладно, утро вечера дряннее, точнее, мудренее. Выключаю плеер и обнимаю медвежонка с прицепленным к нему значком с Биллом. Последняя ночь моей жизни. Последний раз я здесь засыпаю. По щеке скатывается слеза. Так не хочу умирать молодой. Но и жить так я тоже не хочу.

Утро. Бабушка ещё спит. Отец на работе. Я всё так же прижимаю к себе игрушку, даже несмотря на то, что вчера уснула на другом боку и в другой позе. Снова включаю плеер. На этот раз «Spring Nicht». Настроение ещё хуже, чем накануне. Желание умереть ещё сильнее. Встаю и иду на кухню. Пока бабушка спит, нужно написать предсмертную записку. Беру лист и ручку. Так... Что бы написать? Абсолютно никаких мыслей. Хотя нет, кое-какие всё таки есть.

«Пожалуйста, простите меня за всё. Кто-то осудит меня за этот поступок, кто-то поймёт. Я никому не нужна. Никто меня не любит. Всем будет проще жить без меня. Не буду ничего объяснять, просто прочитайте мой личный дневник и вы всё узнаете.

В моей телефонной книжке есть выделенные номера. Это люди, которые должны знать о том, что я покинула этот мир. Пожалуйста, позвоните им и сообщите о моей смерти. Я хочу, чтобы они присутствовали на моих похоронах.

И ещё, это моё последнее желание: похороните меня под песню самой лучшей рок-группы в мире Tokio Hotel — «Heilig». И не вините в моей смерти ребят из Tokio Hotel, они здесь ни при чём, тем более, их музыка, Билл, их песни всегда помогали мне жить.

Я люблю вас.

Прощайте.

Кетти.»

Я оставила записку и личный дневник на кухонном столе, оделась, слегка накрасилась и взяла фотографии Билла. В наушниках играет «Durch den monsun». Билл, ты такой милый. Жаль, что я так и не узнаю тебя. Хотя... Может быть Токио Хотеловый рай и существует. Если да, то я стану ангелом для тебя, буду делать всё возможное и невозможное для того, чтобы ты был счастлив. А может быть, мы встретимся на том свете или в следующей жизни? Моя любимая фотография...

Ты на ступеньках лестницы. Смотришь куда-то в сторону. Кажется, что ты грустишь. Не грусти, котёнок, всё будет хорошо... У тебя... Целую фотографию и убираю фото в шкаф. Теперь нет смысла прятать их. Пусть бабушка рвёт их, пусть делает с ними всё, что угодно. Мне всё равно. Выключаю плеер и кладу его на стол рядом с запиской. Папа догадается вернуть его Марго. На прощание обнимаю медвежонка, целую в мокрый носик свою кошку и выхожу на улицу. Солнце. Голубое небо. Красивые облака. Где-то недалеко чирикают воробьи. Такой чудесный день! Иду к мосту через речку. Мимо проходят люди, торопятся куда-то, не замечая меня. Вот и мост. Останавливаюсь возле перил. Достаю телефон и начинаю отправлять прощальные смс подругам: Ульяне, Кате, Маргарите, троюродной сестрёнке. Остальным позвонят родители. Смотрю по сторонам. Поблизости никого нет. Отлично, значит никто не помешает. Карабкаюсь на перила. Встаю на них, одной рукой держась за стоящий рядом столб. Смотрю вниз, на воду. Неожиданно в руке начал вибрировать телефон. Катюха. Сбрасываю. Телефон снова вибрирует. Она же. Снова сбрасываю. Так продолжается несколько минут. Прежде чем опять сбросить, смотрю на дисплей. Уля. Ладно, так уж и быть, отвечу. Нажимаю на зелёную клавишу и быстро говорю:

— Прости и прощай. Я люблю вас.

И, не дожидаясь ответа, вырубаю телефон. Вас — потому что знаю, Катя сейчас рядом с Ульяной. Выключаю звук на телефоне и убираю его а карман. Снова перевожу взгляд на воду. Прыгнуть или нет? Здесь не очень глубоко, но мне хватит. Я так и не научилась плавать. Решено. Прыгну. Свободной рукой кое-как открываю медальон в форме сердечка. В нём моя фотография и фотография Билла. В последний раз любуюсь этими глазами цвета шоколада, пухлыми губками. Какой же ты красивый! Жаль, что ты не мой. Закрываю медальон и отпускаю столб. Несколько секунд балансирую на перилах и падаю вниз. Слышу громкий всплеск, вода обжигает холодом. Медленно иду на дно. Открываю глаза. Солнечные лучи, проходя сквозь толщу воды, окрашивают её в золотистый цвет. Волшебный эффект. Воздуха перестаёт хватать. Я глотаю воду. Зачем я это сделала? Зачем?! Я слабая, не смогла справится с трудностями! И теперь умираю! Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не спрыгнула? Может, мои отношения с бабушкой наладились бы? Или бы меня всё же допустили к экзаменам? Ведь я старалась понять английский. Просто иногда в жизни бывают периоды, когда ничего не хочется. Когда проблемы наваливаются все разом и кажется, что ты не сможешь с ними справиться. Хочется побыть одной, поэтому и прогуливаешь. А ещё больше хочется умереть. И вот теперь я умираю... Как холодно... Больше ничего не вижу... А что, если мне суждено было встретиться с Биллом? Стать его девушкой? И у нас были бы дети? А я в одно мгновение лишила и себя, и его этого счастья? Зачем?! Билл... Прости меня.... Я тебя люблю... В памяти всплывают строчки из песни Tokio Hotel «Sacred» :

To me you'll be forever sacred

I'm dying but I know

Our love will live

Your hand above

Like a dove

Over me

Remember

To me you'll be forever sacred

Холодно... Очень холодно.. Темно и страшно... Одиноко... Прощай мир... Прощай, Билл... Я буду любить тебя всегда... Даже после смерти...

Эпилог

Её труп нашли вечером того же дня. Родители были в шоке. Девушку похоронили на третий день после её самоубийства под песню её любимой рок-группы Tokio Hotel «Heilig». Попрощаться с ней пришли все знакомые. Странно, при жизни тебе кажется, что ты одинок, что у тебя нет друзей, а после смети выясняется, что многие ценили тебя, многим ты была нужна. На похороны пришли даже те, кто никогда не знал Кетти. Это были фанатки Tokio Hotel, были даже парни-фанаты. При жизни девушка пыталась собрать армию фанатов токов, но она не могла найти всех, а сейчас они сами пришли к ней. Но Кетти было уже всё равно. Её тело лежало в гробу, обитом изнутри тёмно-синим бархатом. На ней было длинное белое платье, не свадебное, конечно, но очень красивое. Она мечтала выйти замуж в белом платье — девственницей. А теперь лежала в гробу. Прекрасная, как невеста. Может быть, в загробной жизни она встретит принца, о котором мечтала? Её волосы были распущены, на лицо наложен аккуратный макияж — девчонки решили, что все должны запомнить её красивой и не побоялись подойти к мёртвой подруге, чтобы накрасить её. В руках у Кетти был букет из двенадцати белых роз и одной красной, обозначающей самоубийство. Цветов должно было быть чётное количество, но тринадцать — было её любимым числом. На шее висели две цепочки: одна с медальоном, а вторая — с кулоном с надписью Tokio Hotel. Казалось, что девушка улыбается. Может, загробный мир всё же существует и там Кетти наконец нашла своё счастье?

В тот день шёл дождь, но к вечеру небо прояснилось и астрономы обнаружили новую звезду. Очень яркую. Может, звёзды — это души умерших? И эта звезда — Кетти? А через месяц в семье Каулитцев появился котёнок. Билл нашёл его, а точнее, её, недалеко от своего дома и принёс домой. Близнецы назвали её Кетти и всюду таскали за собой. В Гамбург, на гастроли, в гостиницы. Она стала счастливым талисманом младшего. В один из тёплых летних вечеров Кетти сидела на подоконнике и любовалась закатом. К ней подошёл Билл, взял её на руки и заглянул в голубые глаза, такие же, как у погибшей девушки. В них он увидел всю жизнь умершей. Потом поцеловал котёнка в нос и посадил обратно на подоконник, а сам сел писать новую песню. О том, что жизнь не заканчивается на смерти.