В пятнадцати километрах от Токмака, стоит одинокая башня. Бурана – так назвали ее люди. Стоит с незапамятных времен. О ней слагаются легенды, вокруг нее ходят слухи. Одна легенда гласит, что башню построил один хан, живший очень давно, для своей любимой дочери. Построил, чтобы уберечь от предсказанного ей укуса каракурта. Но не спасла башня девицу…
[300x400]
Разное говорят о ней люди. Но молчит башня. Молчит потому что удел башен - молчание. Стоит одинокая на кладбище своей жизни посреди музея под открытым небом, и смотрит сверху вниз уже на других людей и другую культуру. Если бы она могла гордиться, она бы гордилась, тем, что ее постоянно фотографируют многочисленные туристы с разных мест необъятной земли. Если бы могла испытывать неприязнь, то испытывала бы ее к тем, кто уродует ее глупыми надписями. Если бы могла говорить, то многое бы поведала. Но молчит…
Историки говорят нам, что через местность, на которой стоит Бурана, проходило множество караванов. Великий Шелковый Путь протянулся, через нее от Европы до Китая и Индии. Но почти всегда эта местность была приграничной. Город, где она стояла, был местом, где встречались между собой, и сосуществовали разные культуры. Однажды по этому Шелковому Пути пришли христиане. Это были несториане, бежавшие от преследования в Европе, в земли открытые для Христа по преданиям апостолом Фомой. Много нового привнесли они в жизнь людей этой местности, но самое главное принесли весть о Спасителе Иисусе Христе.
В те годы родилась наша башня. Родилась и служила сторожевым форпостом. С ее вершины окрестности, представали прямо, как на ладони. Если на горизонте появлялась враждебная армия, ее было видно за день пути. Тогда на башне зажигался костер, который был виден в соседних городищах. Это давало возможность жителям прилегающей местности подготовиться к вторжению, и дать отпор врагу.
Несторианство стало быстро распространяться по Средней Азии. И уже при Чингисхане и первых его преемниках почти вся правящая верхушка огромного государства состояла из несториан. Несторианство было знаменем объединения Великой Степи и создания империи Чингизидов. Но время шло, и люди менялись, таков, наверное, удел людей. Некогда изгнанные из Римской Империи, за правильное учение, несториане забыли уроки преподнесенные Богом. Позже уже только номинальное название отличало изгнанников от их гонителей. Некогда ростки живого учения, ставшие причиной изгнания и преследования, были задавлены сорняками склонности к политическим заговорам и провокациям. Их орудием стало не Слово Божие, а подкуп, шантаж и обман. Мало того они отошли от истины, и стали исповедовать те самые ереси, в которых их обвиняло папство. Преступной была захватническая политика хана Мункэ, снарядившего "желтый крестовый поход" на мусульманские страны, стремящегося огнем и мечом обратить в несторианство многие народы. Конечно же, после насильственного утверждения новой веры мусульмане не могли с прежним благодушием относиться к несторианам, с которыми долгое время жили, душа в душу.
С грустью и болью вспоминает башня тот день, когда последний караханидский властитель Баласагуна Кучлук, сам бывший христианином несторианского толка, стал заставлять мусульман силой принимать христианство, он вызвал ожесточенную ненависть местного населения. Это послужило причиной того, что жители Караханидского каганата признали власть Чингисхана и добровольно сдались ему. Кучлук вынужден был бежать и бесславно погиб. Прошли годы и зеленое знамя зареяло на просторах Баласагуна.
Вот тогда и превратилась башня в величественный минарет. Художники нанесли на ее тело причудливый узор… И долгое время с ее вершины муэдзин призывал правоверных к молитве.
А однажды пришел враг и запылал огонь… Город некогда известный и богатый превратился в руины. Еще какое-то время люди селились на его развалинах, а позже ушли, потому что не было больше стен защищающих путников от ночных разбойников. Перестали проезжать богатые караваны. Осталась башня в одиночестве взирать на останки своего города, на могилы и гробницы ее властителей. Еще долго простояла башня на руинах. Но и она не вынесла удары времени. Упала под тяжестью времен и страданий. Прошли годы, пришли новые люди, которые подняли башню, вновь. Устроили у ее подножия музей, назвали в ее честь. Но не осталось у башни былого величия, как будто тяжелая боль согнула ей плечи и нет в ней теперь и роста и стати.
[350x337]
Сегодня мы можем видеть останки некогда великого Баласагуна. Только надгробные камни – кайраки, с христианскими надписями на тюркском наречии напоминают нам о том, что некогда здесь жили христиане.
Да и омеги фундаментов двух мавзолеев, напоминают нам о гибели тех, кто строил свою жизнь не на Христе.
[483x349]
Омега – греческий символ конца жизни, конца времен, служат нам теперь предупреждением об ответственности за наш жизненный путь. Господь сдвинул светильник несторианской Церкви в Средней Азии.

Сегодня Слово Божие вновь звучит в этих местах. Но не заменяется ли оно в наших сердцах, тем, что погубило христианство много веков назад. Господь говорит:
Се, гряду скоро; держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего.
(Откр.3:11)