Я отвратительное токийское существо, я знаю =^_^= А вообще, истреблять нужно токийский фандом, и всех его авторов заодно, нет им жизни на этой земле, та...
А я это все к тому, что обнаружил у себя два стареньких драббла писавшихся на осенний конкурс. Спрятано под катом. Только одно - они не бечены. В смысле совсем. Да и старые, глупые... 
А еще написал новый ебилли. Вечный позор мне.
Плюс сегодня еще одна небольшая кучка фиков и точно такая же маленькая кучка аватаров.

1. "Рабочие будни"
Фандом: 30 seconds to mars
Пейринг: Мэтт/Шеннон/Джаред/Томо
Рейтинг: R
Читать здесь
2. Серия фиков
Фандом: The Used/My chemical romance
Пейринг: Берт/Джерард
Читать здесь
3. "Опасения страхи и трепет"
Фандом: Tokio Hotel
Пейринг: Йост/Билл
Рейтинг: R
Читать здесь

Аватары
[показать] [показать] [показать] [показать] [показать]
и я не помню, кто там еще спрятан. францы, марсы, деро, сандра из гуано, берт и даже по-моему один Билли Джо. и считать мне лень, да -_-

Драбблы

1. «Сепсис»
Пейринг: Йост/Билл
Рейтинг: PG-13
2. «Эйфория»
Пейринг: Том/Билл
Рейтинг: PG-13 

UPD

Название: "Земные чувства"
Фандом: The used/My chemical romance
Пейринг: Берт/Джерард, плюс неизменный Джаред Лето, который со всеми и ни с кем одновременно.
Рейтинг: R
От автора: небольшая зарисовка, запутанная и почувствовать ее может только человек или в депрессии или пейринг знающий. Выкладываю ее сюда не только для комплекта, у меня отнюдь не все фики здесь сложены, просто когда очень сильно любишь какой-то пейринг, то хочется его в массы толкать, чтобы остальные тоже узнали, и тебе перепал маленький кусочек вишневого пирога. Не люблю яблоки. И да, я не просто так Джея добавил, тут именно он нужен был, как что-то такое, благодаря чему можно понять. А кто подойдет на эту роль лучше нашей талантливой шлюшки?

Улыбнуться, застонать, мельком подумать, что сошел с ума и откинуться на его грудь, такую горячую грудь, которая никогда не была готова меня поддержать. А его руки меня за талию так сильно держат, что еще чуть-чуть и точно синяки останутся, снова меры не знает, думает о себе только, а я доволен, я счастлив, я на грани.

Изгибаю шею, целую в губы, а Берт отвечает, и все еще эти беспорядочные движения вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-стон и руки, черт возьми, его сильные руки...

Когда мы оба уже слишком близко, чтобы можно было нормально дышать, я совсем останавливаюсь только ради очередного поцелуя, но не короткого, а жадного, длинного, нежного и такого слюнявого. Но ему это не нравится, мычит что-то непонятное мне в губы, а следом его пальцы так низко и там где нельзя, я ведь сам сдерживаться больше не могу, с ума схожу от его прикосновений, таких горячих, таких невозможно приятных.

И за всем этим мое сознание замечает, что хлопает входная дверь, галочку где-то ставит, крестик, гребаную точечку, только не забыть теперь главное, потому что это важно.

Берт тяжело дышит мне в ухо, но не стонет, нет, он слишком редко это делает, скорее всего, признает за слабость и поэтому чертовски сильно боится.

Я просто поднимаю голову, и улыбаюсь, да, широко, нагло, с превосходством, как больной какой. А эти голубые глаза так обиженно на меня смотрят, с детской ненавистью, с обидой и с банальным непониманием, но дверь хлопает еще раз, и его уже нет, он как морок, мне только догадываться остается, снится мне все это или нет.

Но в тот же момент уже не до этого, потому что не остается ничего кроме него и меня, и тело ко всем чертям разрывает на атомы, и сравнения слишком глупые, но не важно, уже абсолютно ничего не важно, лишь его хриплый стон, сквозь страх, сквозь нас.

Сердца стучат практически в унисон. И слов не нужно, только вдох-выдох, вдох-выдох…

Губы Берта уткнулись в мою шею, а я крепко сжимаю его руку, которая только что размазывала сперму по моему животу и он ведь мне так дорог, я без него не смогу, не смотря ни на что не смогу, и не только в глупых чувствах дело.

- Ты трахал его, да? – спрашиваю я.

Не такой уж громкий вопрос, но тишину будто бы ножом разрезал, только что кровь не льется, потому что у реальности ее давно не осталось, пролила ее еще в самом начале и не плакала даже.

Берт так близко, и мы обнажены, и секретов никаких быть не должно, но от них все равно никуда не деться, потому что судьба у нас такая.

- Кого?

Голос усталый.

А мне почему-то хочется закричать, умолять, просить его не уходить, но я знаю, что глупо, знаю, что мне всегда все кажется, что ничего на самом деле нет, что это только отражение в моих фантазиях, что это чьи-то слезы, не мои. Ну не надо, прошу тебя…

- Его, - отвечаю вместо этого сухо и отстраненно.

Я псих, просто сумасшедший, потому что не понимаю уже ничего и себя не понимаю, и его, но я ведь видел, все видел, я чувствовал ту боль и все узнал, понял, черт, я уже не знаю, помоги мне, помоги черт тебя возьми, я не хочу здесь тонуть! Я не хочу снова убеждаться в том, каким дерьмом являюсь, я не хочу снова видеть свои страхи, я не хочу ничего этого, я жутко боюсь, боже, здесь ведь так глубоко.

Я не пьян. Абсолютно. Сознание чисто как никогда, только обида и страх, как до этого удовольствие и боль, как стоны, движения, дыхания, а ведь он все еще во мне сейчас я так остро это чувствую, хочу отстраниться, но снова не могу, потому что боюсь, теряюсь и ответов ко всем чертям давно не вижу.

Берт ни слова в ответ не произносит, только целует мое ухо, нежно и ласково, сжимая губами, а они у него такие мягкие, с ума схожу только от этого.

Но пошел он к черту. Ублюдок. Сволочь. Подонок.

Ненавижу его.

И поэтому встаю, начинаю одеваться, постоянно морщась при этом от неприятных ощущений, но нужно сделать все быстро, чтобы не догадался, не дай Бог, пусть подумает, что я в ванну, ляжет спать, нужно сказать, что скоро приду.

Верит, отпускает. Бегу от него как от чудовища, того самого чудовища, который один на все мои многочисленные кошмары.

Дом полон людьми, пьяными и не очень, кто-то трахается прямо в коридоре, а кто-то блюет в вазу с красными розами, я мельком замечаю, что это пошло и безвкусно, но упорно иду дальше, у меня сейчас одна белобрысая цель, никого больше не вижу, просто не хочу этого делать. Люди спят на полу, они во что-то играют, они пьют, снова и снова прогоняют через себя порошок, а потом летают где-то там, где я столько раз был, где живут мои мечты со страхами, и это нормально, да, я привык к этому.

А на меня ведь никто и внимания не обращает, я пьян, так же как и они, но другим, а еще я жутко боюсь не успеть, потому что Берт один засыпать не любит и наверняка меня искать пойдет, только меня, не посмеет никого другого, не важно, почему.

И нахожу его у одной стены, грустного и одинокого, такого потерянного, он ведь здесь единственный кроме меня трезвый, но меня другое пьянит, с первого взгляда не разглядишь, а на второй и не хочется.

Мне жутко везет, потому что в комнате, в которую я его затолкнул никого нет, мне жутко везет, потому что он все понимает, он действительно все видел.

Когда я смотрю в его глаза, снизу вверх смотрю, то мне так завидно становится, я просто с ума от его идеальности схожу, ему не нужно ничего бояться, потому что, такие как он даже думать не должны, им везет, им просто чертовски везет… и никогда он до моего уровня не докатится, не будет всякую дрянь нюхать и пить не будет, потому что не нужно ему это.

И мои мечты для него всего лишь игры, и я уже не знаю, что хотел сделать, просто пытаюсь остатки самоуверенности сохранить, потому что тут, совсем близко, меня Берт ждет, мне нужно к нему, мне не нужно ничего этого, я просто глупец.

А вместо этого целую его, грубо, настойчиво, только начиная понимать.

- Я люблю его, - такой же неуместный, как и поцелуй шепот.

Смеется. Тихо так, мелодично. Если бы я и хотел кого-то убить, так это его, или лучше себя, потому что проблем будет меньше.

Не трахались ведь они.

А сейчас не хватало только, чтобы как в глупом фильме сюда Берт зашел, чтобы увидел, как я это чудо голубоглазое к стене прижимаю, как руками по всему его телу шарю, сам уже не знаю, зачем все это делаю, просто так, по инерции. Он ведь стоит и даже не шевелиться, не усмехается, а в глазах искренность.

Шумно выдыхаю и отстраняюсь. Улыбается мне.

Стыдно? Да ни капли. Железные оправдания, есть железные оправдания.

«Прости, друг, сам понимаешь, я был пьян…», скажу я и мило улыбнусь.

«Да ничего, все в порядке», ответит он, и его улыбка моей в сотни раз милее будет, голливудская звезда первых рядов, зубки беленькие, клыки острые, но не кусается, потому что приручен.

Голубоглазая блядь. Как уж тут его серьезно воспринимать?

Иду назад. Улыбаюсь, смеюсь. Ощущаю себя не в своей тарелке.

А в комнате Берт уже спит, и он такой милый в этот момент, волосы по подушке разметались, и ладошку под щеку подложил, наверняка ему что-то хорошее снится, я уверен. Ложусь рядом и тут же прижимаюсь всем телом, запах в воздухе только его, а еще подушки такие белые, но в комнате темно, я свет выключил и его лицо труднее разглядывать стало.

Ничего не понимаю и не желаю понимать.

И все эти показные жесты, все мое сумасшествие, я не вижу его, потому что скоро опять буду в чертовом забытье, ничего не останется, только я, только он и только узоры на моей чертовой продажной душе.

 «Сепсис»
Пейринг: Йост/Билл
Рейтинг: PG-13

Я стоял на балконе, опираясь на железные перила, от которых веяло неприятным холодком, и смотрел на небо. Мне почему-то всегда казалось, что осенью звезды на небе куда крупнее, чем обычно. Сам знаю, что глупость…
Чувствую себя сейчас слишком одиноким. Никого у меня не осталось кроме самого себя, да и звезд на небе. Но они мне не принадлежат, я этого не достоин. Пока не достоин.
Дэвид ушел. Точнее я его прогнал. Мне захотелось, и я это сделал, что уж тут еще говорить?.. А он лишь посмотрел на меня укоризненно перед уходом, прямо как на вредного ребенка. Он вечно забывает, что мне уже двадцать четыре.
Я устал, но все равно чувствую себя неуютно, именно такой силлогизм можно вывести. Только нужно ли? Бывает проще прожить без всяких следствий.
Никогда не любил осень, хотя она отличается от лета только количеством туристов на улицах Берлина. Просто это извечный предрассудок, что сидит в наших головах чуть ли не с каменного века. Осень предвестник зимы, при ней начинается смерть. Все не засыпает, а именно умирает под давлением времени и законов природы.
Однажды Дейв сказал мне, что наша любовь именно осенняя. Тогда я проигнорировал эти слова, и лишь впился горячим поцелуем в его шею. Не понимал… да и сейчас не до конца осознаю. Лишь оправдываюсь для себя тем, что Дэвид всегда сам себе противоречил. Называл меня сильфом, а следом говорил, что я из огня. Или ты имел ввиду раскаленный воздух пустыни, так, мой умный таинственный друг?
Наша любовь и не пахнет осенью, она – это сепсис, септицемия в крови. Мои иммунитет в виде микробов гордыни и злости пытается прогнать болезнь из организма, но ничего не выходит. Я могу прогнать его из своей жизни, но из сердца – никогда.
Невольно сжал перила еще сильнее, и с довольно большим трудом подавил в себе желание прыгнуть вниз, в заманчивую темную пустоту. Вместо этого достаю из кармана пачку сигарет и подкуриваюсь, глубоко при этом затягиваясь. А ведь обещал ему больше не загрязнять свой организм никотином. Прости, Дейв, мне как всегда очень-очень стыдно.
Все что мне сейчас нужно – это набрать твой номер и сказать четыре уже ставших привычными слова – «Я люблю тебя, ублюдок». Ненавижу себя за это, ненавижу тебя, но все равно ведь люблю. Это действительно какой-то ноумен, эйдос, объект чистой мысли. Я не могу познать ее из своего опыта, или опыта других людей, я могу это только знать.
Прекращаю любоваться дымом и снова перевожу взгляд на россыпь ярких звезд над моей головой. Красиво…
Я неловко подпрыгнул вверх, вытягивая руку и пытаясь поймать хоть один из этих сверкающих огоньков. Не вышло, звезды все так же далеки и слишком прекрасны.
Мне нужно найти Дейва, что бы он помог. Ведь однажды он уже поддержал меня при попытке добраться до звезд, а значит, сделает это еще раз.

 «Эйфория»
Пейринг: Том/Билл
Рейтинг: PG-13 
Я ворвался в гостиничный номер и чуть не уронив зеркало кинулся к Тому. С ходу, совсем ничего не объясняя, ударил его по лицу и отступил на два шага назад, тяжело при этом дыша.
- Ты думаешь, что тебе все позволено, да? - мой голос даже срывался от злости, которая никак не могла найти выхода. - Возомнил себя чертовым Казановой, и стер все рамки?
Брат смотрит на меня и усмехается, лишь слабо поглаживая уже покрасневшее место на щеке. Так и знал, что ударить его сильнее не получится. Для этого я слишком слабый.
- Черт, ты ведь знал, что мне все расскажут! Или думал, что я расплачусь и сразу все прощу? Я же не какая-то баба, Томми, - если бы мог, то сам рассмеялся над своими словами. - Проклятье, я ведь не твоя девочка…
Под руку попадается телефон, и я швыряю его прямо в наглую ухмыляющуюся рожу родного брата. Промахиваюсь и трубка разбивается об стену.
Ненавижу, боюсь, снова теряюсь… путаюсь в собственных мыслях и его красивых глазах.
Сил сдерживаться больше нет и я оседаю прямо на пол, чувствуя как по щекам бегут ненавистные дорожки соленых слез.
Провалилась очередная попытка доказать, что у меня не бабский характер. Я снова сдался и разрыдался перед ним. А Том… он всегда такой самоуверенный и спокойный, как только у него получается? Я тоже хочу быть таким, хотя… хотя меня все устраивает.
Черт, ведь это не он полное дерьмо, а я. Просто полнейшее.
Эгоизм - это себялюбие, предпочтение своих личных интересов интересам других. Любовь - это чувство испытываемое одним человеком к другому, привязанность. Синонимом последнего так же является пустая безумная страсть…
Если слить эти два понятия в одно, то мы получим то, что происходит между мной и братом. Братом-близнецом, хотя с первого взгляда и не скажешь. Мы должны быть одинаковыми, но вместо этого между нами строгое распределение ролей - он главный самоуверенный ублюдок, я - его маленькая послушная девочка. Мне это не нравится, ему тоже. Так и живем…
Том присел рядом со мной и осторожно провел пальцем по моей мокрой от слез щеке. Я поднял на него усталый взгляд и понял, что сейчас все снова станет как раньше. Устал от этого…
- Ты помнишь прошлую осень? - тихо спросил я, и непроизвольно потерся об его руку. Это уже получалось случайно, мне просто было нужно его тепло. - Помнишь, как каждый день сентября дарил мне по белоснежной орхидее, что бы я не грустил? Ты ведь всегда знал, как я не люблю осень, за то, что она такая нестерпимо долгая.
Том кивнул и ободряюще мне улыбнулся. Он уже сидел на полу рядом со мной, и ласково перебирал в руке мое тонкие пальцы. Несомненно это плюс его самоуверенности.
- Сейчас октябрь, Том. И я больше не позволю себя не любить, - самым серьезным тоном сказал я и положил голову ему на плечо, постепенно успокаиваясь.
Наступает чувство удовлетворения, болезненного удовольствия которое люди обычно называют эйфорией. И все потому что я не в силах поверить ни себе, ни ему.

Аватары
01. [показать] 02. [показать] 03. [показать] 04. [показать] 05. [показать]
06. [показать] 07. [показать] 08. [показать] 09. [показать] 10. [показать]
11. [показать] 12. [показать] 13. [показать] 14. [показать] 15. [показать]
16. [показать] 17. [показать] 18. [показать] 19. [показать] 20. [показать]
21. [показать]