[245x322]
31 октября 1884 года в клепсидре упала последняя капля.
Кроме живописных полотен Мари оставила потомкам свой дневник, написанный по-французски. Она вела его начиная с двенадцати лет и закончила за десять дней до смерти. С самого начала она воспринимала его как своего рода «приложение» к будущей жизни, исполненной славы. Но вот парадокс – все вышло наоборот. Не картины и не безумные романы вписали ее имя в историю. Именно дневник по-настоящему прославил Мари. Она не стесняясь выплескивала на страницы все свои эмоции, все любовные и сексуальные переживания с небывалой для своего времени откровенностью. А если добавить сюда неожиданное изящество слога и неповторимую атмосферу эпохи – понятно, почему опубликованные записки умершей русской барышни стали самой успешной книгой столетия.
Над ее могилой на кладбище Пасси возвели часовню. Говорили, что Ги де Мопассан, якобы догадавшийся, кем была загадочная дама, которая писала ему письма, однажды пришел сюда, некоторое время стоял в задумчивости, потом проговорил: «Это была единственная роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и короток».
Пройдет немало лет, и могила Мари станет местом паломничества «башкироманов». Рядом с ней покоятся Романовы, князья Гримальди, потомки Талейрана, художник Мане, композитор Дебюсси. Как однажды записала в дневнике Мари: «Что бы ни случилось, всегда следует быть в хорошем обществе».
Наталья Клевалина
«К чему лгать и рисоваться? Да, несомненно, что моё желание, хотя и не надежда, остаться на земле во что бы то ни стало. Если я не умру молодой, я надеюсь остаться в памяти людей как великая художница, но если я умру молодой, я хотела бы издать свой дневник, который не может не быть интересным. Я писала и пишу безусловно искренне именно потому, что надеюсь быть изданной и прочитанной. Если бы эта книга не представляла точной, абсолютной, строгой правды, она не имела бы никакого смысла. И я не только всё время говорю то, что думаю, но могу сказать, что никогда, ни на одну минуту не хотела смягчить того, что могло бы выставить меня в смешном или невыгодном свете. Да и наконец, я для этого слишком высоко ставлю себя. Итак, вы можете быть вполне уверены, благосклонный читатель, что я вся в этих страницах. Быть может, я не могу представить достаточного интереса для вас, но не думайте, что это я, думайте, что это просто человек, рассказывающий вам все свои впечатления с самого детства...
Когда я умру, прочтут мою жизнь, которую я нахожу очень замечательной (впрочем, иначе и быть не может). Если я умру вдруг, внезапно захваченная какой-нибудь болезнью!.. Быть может, я даже не буду знать, что нахожусь в опасности – от меня скроют это. А после моей смерти перероют мои ящики, найдут этот дневник, семья моя прочтёт и потом уничтожит его, и скоро от меня ничего больше не останется, ничего, ничего, ничего! Вот что всегда ужасало меня! Жить, обладать таким честолюбием, страдать, плакать, бороться и в конце концов – забвение... забвение, как будто бы никогда и не существовал»...
Мария Башкирцева
P.S. Голос у неё отняла болезнь, картины, написанные ею, большей частью сгорели, уцелевшие едва ли способны надолго задержать взгляд. Но отчего же имя женщины, жившей в позапрошлом веке и сгоревшей от чахотки в 23, до сих пор таит печаль волшебства? С той поры над планетой пронеслись пожары двухсот больших и малых войн, в которых сгорели 100, а быть может, и 200 миллионов человек, в большинстве своём безымянных. Имя Марии Башкирцевой, которая успела рассказать свою короткую жизнь с непостижимой искренностью, в памяти сохранилось.