[QUOTE]Исходное сообщение Rusinka Их судьбоносная встреча произошла 16 июля 1828 года в Тифлисе, в доме Прасковьи Николаевны Ахвердовой, которая была большим другом семьи Чавчавадзе и старин¬ной приятельницей Грибоедова. К своим старым друзьям Александр Грибоедов заехал по дороге в Персию, куда был назначен министром-резидентом. Сидя за обеденным сто¬лом, прямо перед собой он увидел прекрасную девушку — с бездонными глазами и нежным лицом. В этом юном пре¬лестном создании трудно было узнать его бывшую учени¬цу — смешливую девчушку с растрепавшимися косичка¬ми. Александр Грибоедов не мог оторвать глаз от Нины, очаровавшей его прелестью распускающегося цветка. Под его взглядом девушка окончательно смутилась — да, они давно не виделись, и, возможно, она очень изменилась, но не пристало ему, человеку светскому, дипломату, русскому министру-посланнику в Иране, так смотреть на нее! Да и каким важным стал теперь ее бывший учитель! Статский советник, весь в орденах и лентах! Но казалось, что от «важности» Александра Грибоедова не осталось и следа! В одну минуту, как в сентиментальнейших любовных ро¬манах, он, опытный дипломат, известный писатель, вдруг влюбился, как мальчишка. Впервые испытал он во всей силе счастливую любовь, переживая, по его словам, такой роман, который оставляет далеко за собой «самые причуд¬ливые повести славящихся своей фантазией беллетристов». Взволнованный силой нахлынувших на него чувств, 33-лет¬ний Александр Грибоедов решил тут же объясниться с Ниной. Он признался девушке в любви, возможно, стран¬ной, внезапно вспыхнувшей, а возможно, и долго неосозна¬ваемой им самим — «идущей с тех давних, музыкальных уроков». «В тот день, — писал позднее Грибоедов, — я обе¬дал у старинной моей приятельницы Ахвердовой, за сто¬лом сидел против Нины Чавчавадзе... все на нее глядел, задумался, сердце забилось, не знаю, беспокойство ли дру¬гого рода, по службе, теперь необыкновенно важной, или что другое придало мне решительность необычайную, вы¬ходя из-за стола, я взял ее за руку и сказал ей по-француз¬ски: "Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать вам". Она меня послушалась, как и всегда, верно, думала, что я усажу ее за фортепьяно... мы... взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее, потом к матушке ее, к бабуш¬ке, к ее второй матери, Прасковье Николаевне Ахвердо¬вой, нас благословили...» Крестная матушка Нины и хозяйка дома, в котором произошло объяснение, П. Н. Ахвердова благословила свою любимицу, но долго не могла успокоиться и, глядя на на¬реченных счастливым взглядом, приговаривала: «Затмение солнечное на вас обоих нашло, иначе — как объяснить?! С бухты-барахты, пошли было передохнуть перед болтов¬ней кофейной, а тут тебе — нате, пожалуйста, бегут — ле¬тят: "Ниночка — невеста!"». Нина Чавчавадзе — невеста! Это известие заставило стра¬дать многих мужчин. Воспоминания современников свиде¬тельствуют, что к 16 годам прелестная княжна Чавчавадзе пленила не одно сердце. Ее благосклонности добивалось множество завидных кавалеров. Один из них, пожалуй, самый настойчивый обожатель, почти жених — Сергей Ермолов, сын знаменитого грозного генерала А. С. Ермо¬лова, наместника Кавказа. Он был глубоко увлечен Ниной, но она не отвечала ему взаимностью. Руки княжны Чавчавадзе просил и тогда уже немолодой генерал-лейте¬нант В. Д. Иловайский. В архивах до сих пор хранятся письма Николая Сенявина, находившегося в 1827—1829 годах на военной службе на Кавказе и пережившего там без¬ответную любовь к Нине Чавчавадзе. Любовная драма Сенявина разыгралась в Тифлисе весной 1828 года, незадолго до сватовства Александра Грибоедова, который в то время уехал в Петербург с Туркманчайским трактатом. Любов¬ная исповедь Сенявина позволяет почувствовать обаяние личности юной княжны Чавчавадзе: Своему другу Б. Г. Чиляеву влюбленный офицер писал: «Цветок целого мира пленил меня, и в уснувших чувствах моих пробудилась наконец страсть, дотоле мною не знаемая. Ты не знаешь, я так влюблен, что готов пренебречь целым светом, дабы обладать Ангелом! Все, что в мире есть священного, я не нахожу уже более ни в ком, как в ней одной. Ее одну я обожаю, ее одну только вижу, об ней одной только думаю. И признаюсь, что лишен всякого спокойствия: и днем, и ночью Ангельский образ ее рисуется в моем воображении. Для ее одной я готов лишить себя всего. Что же в жизни без счастья? Где найду я себе другую, хотя сколько-нибудь подобную ей? Нигде, ибо, доживши до 28 лет, видал ли что-нибудь похожее? Нет, в мире не может существовать такого совершенства! Красота, сердце, чувства, неизъяс¬нимая доброта, как умна-то! Божусь, никто с ней не срав¬нится!» • Опубликовал admin Октябрь 25 2009 [560x400]