Били меня. Долго. Возле подъезда. Вроде, на остановке. Еще где-то, плохо помню. И я бил. Как будто в мире больше ничего нет. Сухожилия, кости, мышцы. Видишь, но не смотришь, реагируешь на удары, но не замечаешь их, бьешь, но не отдаешь себе отчет. Почти идеальный тандем мозга и тела. Танец. Немного прояснилось, когда мне чуть не свернули шею железной дверью у подъезда. А потом я этой же дверью кому-то прижал руку. Кажется, сломал. Помню их глаза и растерянные лица, когда я все еще стоял на ногах после стольких ударов. Кто-то был даже знакомый, из школы что ли. Я смеялся. Мне не было больно. Удары по голове не вырубали, как раньше. Приятно сознавать себя этим ебаным цыганом Микки (из «Спиздили»). Доплелся до дома. Все нормально, мам, не переживай. Нет, ничего не болит, не суетись. Помыться хочу. Кожу саднило. Последние тряпки стянул уже после того, как повалился в горячую воду. Приятная усталость. Глиняный талисман разбился, я снял с шеи пустую нитку с узелком. Веревочка на браслете расплелась, так что получилось два браслета, поделивших между собой бусины. Как я только не потерял их. Потом, все потом Я проснулся скрючившимся на передних сиденьях какой-то праворульной легковушки. Из приемника Кортнев припевал вариацию песни «Фанки». Улица, дорога, шум, утро, приятная утренняя необязательность и нега. Я снова задремал. Наверное, мне приснилась эта ночь. Наша крутая тачка это потом я ее увидел у Василеостровской серебристая двухдверная Ауди. Конечно, спиздили ее у нас, о чем разговор. Часа не прошло. Я долго потом смеялся, а вот друг мой, кажется, был расстроен. Не стоило ее оставлять ночью на остановке. Меня грубо разбудила приземлившаяся сверху задница водителя, видите ли не заметившего меня. Ладно, забыли. Впереди большое дело, мужики. Мы долго куда-то ехали, а потом, казалось, еще дольше поднимались на грузовом лифте минут десять, наверное. В углу крепко, как в последний раз, обнималась парочка: этот мой друг и мама. Я подмигнул мужикам, скучающим за спиной, мол во дают. Хороший знак: значит все-таки это не моя мать и вовсе не мой брат, как с дуру казалось раньше про всех друзей. Наверное, у меня в голове после той драки, да и вообще, все перемешалось. Место очень похожее на квартиру дальних родственников в Москве. Вот и Ирка, и ребенок ее. Какая девочка славная: голубоглазая, светловолосая, улыбчивая, непосредственная. «А как тебя зовут?» Я так и расплываюсь в улыбке: не боится страшных дядек. «А тебя?» «Меня Наташа.» «А меня Леша.» «Давай поиграем.» Игрушки какие необычные: приятные на ощупь разноцветные полупрозрачные камешки, точнее больше похоже на сплюснутые кубики с закругленными краями, на поверхности выгравированы разные животные. В грубых руках непривычно держать такие вещи. А девочка смеется. Такая милая, так и хочется тискать, подбрасывать, щекотать. У, ты моя радость! Легкая, как пушинка. Откуда-то из соседней комнаты временами слышатся приглушенные вскрики, а потом шепот: тише, тише. Я встаю. «Пусть народ веселится. Скоро здесь будет не до смеха.» «Эй, эй, ты чего » Не зря я сюда приехал. Не зря я ждал так долго. Скоро. Надо приготовиться. Сжатые кулаки и скулы. Не уйти ему от расплаты, этот пидорас искупит все, что ему причитается, за квартиру, за полома |