Мы лежали обнявшись. Мой старый неровный диван, неверный свет из-за неплотно задвинутых занавесок. Я не представлял вообще, с кем лежу; парень это или девушка? Мой "партнер" периодически прижимался ко мне с ласками, целовал. Наконец, улучив момент, я провел рукой в районе паха: девушка. Она была возбуждена; она залезла на меня сверху, видимо уже не желая больше терпеть, и я оказался в ней. Стройное тело, черные кудряшки, блестящие глаза... "Блин, презервативы!" (Какая-то странная зависимость от контрацепции, это при почти беспорядочных связях...). Мы продолжили, но через некоторое время она стала изображать недовольство, говорила, что ей неприятно. Я чувствовал, что что-то не так, ей все нравилось, и это просто поза или вредность. Она не дала мне кончить, и я поплелся в туалет, чтобы выбросить резинку. По пути обнаружил, что на презике дыра. Весело начинается день...

Едем с Андрюхой в стареньком автобусе. Я опять дремлю. Мне думалось, почему-то по старой памяти, что проезд бесплатный, но кондукторша своим ворчанием развеяла это предположение. Когда автобус подъехал к нашей остановке, мы было замешкались и чуть не проворонили выход, так что водитель уже собирался закрыть двери и отъехать. Я вскочил, дернул Андрюху, и мы выбежали. Я словил благодарный взгляд мужичка-рабочего, который неминуемо опоздал бы сесть в этот автобус, если бы мы не опоздали с выходом. Странная местность; тут асфальт с бордюром, а тут сразу негородская природа: камни, мох, коряги... Старенький желтый автобус отъехал, задымив. Блин, сумку забыл! Метров через пятьдесят из окна автобуса вылетела моя сумка - пузатая, хозяйственная - с издевательским криком "Лови!". Она спикировала на асфальт и звякнула. Внутри была банка с вареньем...
Я направился в сторону ушедшего автобуса, крутя в руках кухонный тупой нож с закругленным лезвием. Там сразу за поворотом, я знал, где-то уже конечная остановка. Я надеялся отыскать свою сумку, вдруг еще успею (тот факт, что ее выбросили, как-то из головы вылетел). Сельский двухэтажный дом, заборы, деревья... Железные ворота, за ними какие-то здания, неширокий коридор с вагончиками-палатками, что-то продающими. Бюро находок, за прилавком дородная барышня, по всему - хамка и хабалка. На мой вопрос о сумке она что-то съязвила, мол, много вас таких тут шляется. Ничего тут не добъешься. Я взял у нее с прилавка весы и направился обратно. за спиной послышались громкие упреки, а потом топот.
Я не торопясь следовал к дороге. По пути прошел через какую-то проходную, где отдал честь пробегающему мимо милиционеру в рубашке с коротким рукавом. Отдал честь я правильно: я его старше лет на двадцать, к тому же на голове у меня кепка. Слева было какое-то здание с колоннами, возле него стояли такие же милиционеры в синих рубашках и старший чин в мундире. "Здравствуйте," - я поставил весы у их ног и поспешил удалиться. До меня долетали обрывки мыслей погони: "Так точно... Не можем... Никак нет... Он..."
Мне было невыносимо грустно и обидно. Я шел не торопясь, вертя в руках два кухонных ножа. Поравнялся с чьим-то участком; за забором стоял темный приземистый бревенчатый дом, рядом торчали такие же темные стволы деревьев. оба ножа я метнул в деревья, и, на удивление, оба воткнулись в кору. За спиной раздавались слова и мысли, женский металлический голос: "Так точно... Преследуем... Да, дом слева. Женщина и ребенок, заложники. Я уверена, он идет туда."
Громкий щелчок прервал картинку. Я проснулся.

Неплохая такая квартирка, похожа на общагу: кровати, столы, шкафы... Ребята передвигали мебель, куда-то ее уносили. "А где спать-то? Зачем они кровати уносят?" "Дак еще одна же комната есть!" И правда, за дверью оказалась маленькая квадратная спаленка с тремя кроватями и окном в углу. Уютно здесь. Что-то мне это все напоминает... Неужели... неужели мы обжили ту каморку, которую я нашел вместе с Катериной (23-24 октября 2006)?
На кухне возле холодильника стоит Серега-Крекер. Он нашел себе развлечение - брать из морозилки насквозь замороженные овощи и кидать их в форточку, наслаждаясь звуком разбивающегося льда. Холодильник надо разморозить, тут, видимо, долго никто не жил... Крекер залил морозилку каким-то розовым раствором, похожим на мороженое, который тотчас потек во все щели...

"Паш, смотри, как я научился!" Я вошел в комнату с гитарой и принялся наигрывать басовую партию песни Mylene Farmer "Alice" (впрочем, это единственная мелодия, которую я умею играть на гитаре). Мы сели на пол, появилась какая-то девушка... "Сколько ты еще будешь себе накручивать? Посмотри, что ты уже натворил! Заканчивай с этими мыслями о самоубийстве, слышишь? Оглянись вокруг..." Я молчал... Сработал старый барьер - замыкание в себе. Они были правы. Я сосредоточенно повторял разные вариации мелодии. Они правы, блин.

Комната, постепенно опускающаяся в сумерки. Похоже на то, что мы еще дети, потому что очень весело. Мы с подругой бесимся, прыгаем. Вдруг она слышит, как по коридору идет ее мама. Я прячусь за шкаф в угол; в комнату входит женщина в сорочке с растрепаннысми волосами. Она какая-то неряшливая, грязная. Когда она начинает поворачиваться в мою сторону, я выхожу из-за шкафа, как будто и не прятался. Глаза, опять этот взгляд... Пьный заискивающий взгляд серых глаз, таящий бессилие и злобу. Я стою растерянный, она уходит... Что-то случилось, и я опять спрятался. Из-за шкафа меня вытащили чьи-то щупальца... Потом мы эту тварь долго гоняли по улице, а она превращалась в наши желания, искушая нас. Не без успеха, надо сказать.


Первая утренняя мысль:
"Если дать своему внутреннему голосу полную свободу, он будет говорить правду (в равной степени это относится и к будущему).
Вопросы придумали люди, то есть вопросы существуют только в мире людей. Соответственно, больше нигде вопросов нет, и есть только ответы. Отсюда напрямую следует, что если спрашивать, не облекая вопрос в слова, сразу получишь ответ, ибо он содержится в вопросе..."