на тысячный день своего заточения,
 Снискав обиду и дикое к жизни рвение,
 Душа искалеченная принялась творить.
 Тебе страшно, я знаю, но все равно смотри:
слова бросились на бумагу стремглав,
 Душа выжалась на неё пятнами.
Чернильными и кровавыми,
манифест о сути внезапного.
Только покрывшись сетью строчек
 бумага сгорела!сгорела!сгорела!
не оставив не запятых, не точек,
 а оставив искалеченное души тело.

Душа воскресла, выть принялась
 Бросаться на глухие стены заточенья.
Прошла вечность, она унялась,
Остался слышен лишь тихий плач.

 Рисовать стала душа сажей и копотью
 на своем же лице различные маски.
тенями, волосами наполнилсь комната
всех веков и народов боевые раскраски.
Потеряла лицо душа рисующая
Не смогла сама себя снова изобразить,
Отрицая и ненавидя все существующее
Принялась сама себя жадно пить.

Искусство души в заточении-
водоворот ей одной понятной роли.
вернулась снова к смирению
отмычки подбирать и пароли.

к замкам,
 которых нет.
 В камере,
которой нет.
Задыхаясь
в чистом поле.
Душа искалеченная
загибалась от боли.