[500x283]
Рваные серые облака шевелятся, словно огромные толстые вши на бледном теле полумертвого неба.

Сухие колючие песчинки, подгоняемые неуемным ветром, настойчиво стучат в стекло окна и оставляют на нем почти незаметные следы от своих острых кулачков. Неистово барабанят по сгущающемуся сумраку зеленые монетки одинокой осины. Стекло тускнеет, мутнеет. Или это старуха-мгла вползает в комнату, распластав по подоконнику свое необъятное жирное брюхо?

Что ж, я рад встрече с ней. Она, только она способна понять мою непостоянную мятущуюся душу.

Входи скорей, желанная гостья, мы помолчим с тобой о многом, и ты не осудишь странную тишину моих невысказанных слов. А потом, судорожно вздохнув, слегка подвинешься, чтобы дать место печальному кроткому огоньку маленькой свечи. Пусть горит, он совсем не мешает нам, занятый своим делом.

Я люблю свечи за их равнодушие к нам. Но порой кажется, что они переживают за нас, оплакивают наши неизбежные падения с житейских круч. Пустое. Они дружны только с тусклыми тенями, окружающими их изменчивый вздрагивающий огненный лик.

Согласна ли со мной старуха-мгла? Наверное. Ее не трогают мутные парафиновые слезы, капающие в бездну чайного блюдца и застывающие в ней на розовых лепестках несуществующих нарисованных цветов.

К тому же свечи сгорают, и стоит ли жалеть о каждой?..
И вот — зима!
Я снова неутешен.
Я снова жить,
Я праздновать хочу!
Обняв стволы
Оснеженных черешен,
Пытаюсь петь
И, кажется, взлечу

Туда, где день
Накрылся одеялом
Косматых туч,
Спешащих на разбой,
Туда, где снег
Стихийным правит балом,
Тоске дождей
Навязывая бой.

Тоска, тоска,
О, как ты надоела!
Раскрытый рот
Крестящая рука
Дрожит, как лист
Сухой, обледенелый,
Парящий в грязь
Под тяжесть каблука.

Взлетает ввысь,
Рассорившись с покоем,
Живой комок
Слежавшейся души,
Танцует вальс
С молочно-белым роем
И ставит крест
На комнатной тиши.