На одиноком холме, где не растёт ничего кроме старого огромного засохшего дуба, чьи крючковатые ветви тянутся к самому небу, и зарослей крапивы, стоит дом. Дом очень старый, с провалившейся крышей, скрипучими ставнями и местами прогнившими досками пола.
Днём этот дом ничем не выделяется из числа подобных ему заброшенных и разваливающихся домов. Ночью же, если прислушаться, то слышно, как дом плачет: скрипят половицы, протяжно завывают ставни, трещит под напором ветра крыша дом тоскует по тем временам, когда он был молодым и жилым...когда он был кому-то да нужен. Тогда, много-много лет назад, его стены знали детский звонкий смех; вдыхали ароматы свежеиспечённой выпечки; охраняли сон хозяев.
А сад! Он не был тогда таким страшным и неухоженным. Вместо крапивы была аккуратно подстриженная изумрудно-зелёная трава, а в ветвях дуба жили белки и разнообразные птицы. Дети любили резвиться около дерева, играли на зелёной траве. Дом смотрел на это всё и радовался. И вместе с ним радовались и хозяева.

А потом, в одни день, дом состарился, и его забросили. Уехали, забрав с собой всю радость, воспоминания и вещи, хозяева...оставили лишь старые механические часы, которые по непонятным причинам всё шли и шли.
"Тик-так...тик-так", ходит маятник влево-вправо; отсчитывает время, стирает воспоминания, вытягивает жизнь. "Тик" и исчез жёлтый карандаш, которым дети рисовали солнце; он рассыпался превратился в прах..."Так" и белые занавески были съедены молью..."Тик" - листья на дубе съёжились, а кора покрылась крупными морщинами..."Так" и пропал запах хозяев.
Дом хотел закрыть свои уши, не слышать более этого мерного звука, но ставни покосились, а все петли заржавели. Дом хотел закрыть глаза, но занавесок уже не было. И дом смирился...и дом стал плакать.
А часы всё били и били: "тик-так...тик-так"

На старом дубе проухала сова. "Тик-так...тик-так", ответили ей старинные часы. И только дом ничего не сказал, он плакал об уходящем времени, отсчитываемом механическими часами ему больше никогда не быть прежним!