Вчера между мной и Сашей состоялся серьезный разговор. Мне не хотелось, что б наши ссоры мучили Катю, ведь они причиняют ей боль. А моей маленькой девочке, моему солнечному Катенку нельзя нервничать. Я сразу решил, что ее подробности нашего разговора не касаются. В общем я вошел к нему и сел на пол рядом с ним. На него я смотрел снизу вверх. Я взял его за руку и начал говорить. Я говорил, говорил. Он в начале дулся и пытался не обращать на меня внимание, потом у него началась истерика, и я знал, что именно так все и будет. Я крепко сжал его плечи и посмотрел ему в глаза. Он зло смотрел мне в глаза и не собирался отводить взгляд, но и я тоже не хотел проигрывать эту схватку. Так мы и сидели минут 10, а потом просто начали ржать. Наверно, это был тот самый выплеск эмоций, который был нам необходим. Выплеск эмоций может быть разным: у кого-то это слезы, у кого-то крик, кто-то должен что-то разбить сломать, у нас же это был смех. А потом мы говорили. Говорили долго, перебивая друг друга. То переходили на крик, то на шепот. А чем мы говорили… Мы говорили о Кате, мы говорили о наших ссорах, мы говорили о его болезни. Блин, ведь он уже смерился со смертью. Он можно сказать уже готов посмотреть в ее глаза, своими открытыми и немного ехидными глазами. Он не боится смерти. Так же как и я. Но он не хочет причинять боль тем, кого любит. Так же как и я. Наверно мы похожи, но он что ли чище, светлее. Не знаю. Могу ли я сказать, расстались ли мы друзьями, но я надеюсь, что я могу сказать, что расстались мы не врагами.

А потом я говорил с Катей. Я понимал, что, что-то изменилось между нами. Она плакала, сидя на подоконнике. Она сидела, обхватив колени руками, и откинув голову назад. Мне захотелось ее нарисовать, но я подумал, что это глупо. Я подошел к ней и обнял ее. Я тело дрожало мелкой дрожью. Она посмотрела на меня. А мне тоже хотелось плакать. Первой начала говорить она. Говорила что любит, говорила, что я – самый лучший. А потом говорил я. Я говорил, что буду любить ее всегда, что никогда ее не брошу, даже если меня бросит она. Я говорил, и не замечал, что по моим щекам катятся слезы. И она плакала. Потом мы обнялись… и я ушел.

Эти разговоры отняли у меня много как эмоциональных, так и физических сил. Я вышел на улицу и сел, облокотившись на дерево. Сидел и думал. Думал о Кате, о Саше, о том что я не хочу, что б он умирал. Я думал о своем любимом брате. Думал о маме. Мечтал, как будет хорошо. Если мы всю жизнь с Катей будем вместе. И я понимал глупость такой мечты. Смешно. А потом я думал об этом дневнике. Он занял слишком большую роль в моей жизни. Слишком большую. Я привязываюсь к нему. Я привязываюсь к вам, понимаю, что вам на меня похуй. Я нарушаю свое правило, что я не имею право привязываться к людям. А я привязываюсь к вам. И я не знаю, смогу ли я убрать вас со своего пути, если вы станете у меня на нем в реале. И отвечаю себе, что нет. А так нельзя.