Время тянулась неумолимо долго. Ей казалось, что стрелки на ее часах приросли к месту и не двигаются. Сердце ее бешено стучало. Врачи пожимали плечами, и говорили, что делают все возможное и невозможное. Температура тела была близка к критической. Она как будто замерла на отметке в 41, 4 градуса и не хотела сдвигаться. День сменялся ночью, шли дни. Юле казалось, что прошли уже месяцы. А на самом деле, прошло всего четыре дня. Юля уже сама была близка к обмороку, все эти четыре дня она не спала, пила кофе, ела почти несъедобные булочки из больничного буфета. Врачи пожимали плечами и отводили глаза. А она продолжала сидеть у кровати Юры и молиться. Она не знала церковных молитв, кроме Отче Наш, поэтому, просто без перерыва просила Всевышнего вернуть ей Юру. Она обещала уехать, вернуться домой, чтобы не мешать жить Юре, только пусть он будет жив и здоров.
Через пять дней в больнице появился Николай Алексеевич, и насильно увел Юлю из палаты. Она практически не сопротивлялась, у нее просто не осталась сил. Они куда-то шли по больничным коридорам, Николай Алексеевич, что-то говорил, но Юля практически не слышала его. Она очнулась только на свежем воздухе, на выходе из больницы, когда дождь крупными каплями падал ей на лицо.
- Мне надо обратно, - сказала Юля, вырываясь из рук Николая Алексеевича, - туда, к нему.
- Не надо, - Николай Алексеевич, еще крепче прижал Юлю к себе, - ты что же творишь? У тебя ребенок! Ты его уже пять дней не видела, также как и себя в зеркале! Юре ты ничем не поможешь, а себя погубишь. Давай-ка голубушка, поехали домой, здесь тебе делать нечего.
- Не смейте так говорить, - закричала Юля из последних сил, - Юра будет жить, слышите, будет жить.
Произнеся последние слова, Юля зарыдала, зарыдала, впервые за пять дней. Она упала на мокрый асфальт и ее слезы смешивались с дождем. Николай Алексеевич присел рядом на корточки, и взял Юлю за локти. А она рыдала, наверное, от бессилия, и от осознания того, что она действительно не может Юре ничем помочь, даже своей любовью, потому что ее любовь ему не нужна. Она уткнулась носом в грудь, почти незнакомого ей человека, а он по-отечески гладил ее по спине. Так и застыли они неясно фигурой на асфальте под дождем, она рыдала, а он, пожилой мужчина в генеральских погонах ее успокаивал.
Николай Алексеевич привез Юлю домой, где она смогла прижать к груди их с Юрой сына, который не знал, что твориться вокруг него и счастливо улыбался окружающим, весело гукая.
Юля приняла душ, поела, приготовленный свекровью обед, легла на диван, и незаметно уснула. Проспала она почти сутки, разбудил ее телефонный звонок. Звонили из больницы. Затаив дыхание, она слушала доктора, а после упала на диван, закрыв лицо ладонями, и зарыдала. Но рыдала она от счастья. Доктор сказал, что опасность миновала. Юра пришел в себя. Температура пошла на убыль. Через два дня Юру переведут в