Моя маленькая сказка началась на станции Университет, немножко после выхода из метро. (До этого сегодняшний день был вполне обычным, как близнец-брат похожим на день вчерашний. Утром чего случилось? Да, считай, ничего: XMS1500 выздоровела, Hellic заболела, я сама вышла из суточного голодания с незабываемыми ощущениями и нежно-зелёным цветом лица... Я же говорю, ничего примечательного!) Я шла по асфальтовой дорожке, то и дело останавливаясь и наступая ногой на застывшие лужи, с бодрым треском ломая ледяную корку – хоть разочек решилась отказаться от меломанской «дозы» и брела, внимая звукам улицы. Заметила, что трава на обочине, имевшая наглость оставаться пышной и зелёной до самой середины декабря, прибита ветром и слегка припорошена призрачным полурастаявшим снегом – вероятно, холодная метель пригибала её стебли навстречу мне часа два тому назад. На враз погрустневшем от такого обращения газоне стоял молодой саженец берёзы, немногим выше человека. И это одинокое деревце на фоне гаснущего неба редко и судорожно, будто рыдая, взмахивало своими тонкими веточками под порывами ветра. И мне сразу так жалко стало её, захотелось подойти и обнять, согреть, защитить... Я исполнила своё желание наполовину: взбежала на газон и приложила ладонь к беззащитному белому стволу. Кожу ожгло холодом. Удивлённая, присмотрелась: на тонкой коре, со стороны, откуда пришла метель, намёрз сантиметровый слой льда... И мне стало обидно за эту берёзку, и досадно на причудливую погоду нынешнего года, так лживо пообещавшую ей тепло новой весны, а потом так безжалостно обманувшую надежды.
Из здания химфака я вышла спустя часа три. (О приключениях внутри тоже особо ничего не расскажешь, кроме как о замечательном учителе, умном+добром+весёлом=мудром, да ещё о том что я потерялась там аж дважды: на входе и на выходе) И сразу же – снег. Я встала как вкопанная на гранитных ступенях – с неба падал снег. И я стояла ещё долго – а снег и не думал исчезать. Кружился себе в манерном вальсе разномастными снежинками. На город уже спустились сиреневатые сумраки, и увидеть этот зачарованный танец можно было только в янтарном свете фонарей, которым на время напитывались белые хлопья, и, сделав пару пируэтов, снова исчезали. Как будто прекрасные светлячки роились вокруг огня!.. Температура резко упала, но снег всё равно таял ещё на подлёте к земле. Да и шёл он тихо, чинно и неспешно, - редкие полупрозрачные хрусталинки явно не спешили заявлять господство в по праву своих предновогодних владениях и просто наслаждались полётом, то кружась, то летя стремглав, то замирая на месте.
Но когда я, держа путь домой, вышла на Речном, снег уже сплошной завесой сеял над городом. Я почувствовала ледяное прикосновение на своей руке, но пальцы поймали уже лишь прохладную влагу. Я ускорила шаг.
В маршрутке села на первое сиденье – не как обычно. Хотела было дочитать «Макар Чудра» Горького, но взглянула в окно и – не смогла оторваться. Снег летел на нас, яркий и праздничный в свете фар. Повинуясь невидимым движениям воздуха, он нёсся прямо в стекло, заворачивался в безумном водовороте, и вдруг сигал в сторону. Мне показалось, что я несусь на американских горках! Свет и снег творили чудеса. Мы пристроились ехать за маленьким быстроходным автобусом. Он то нырял в глубокую тень, то вновь вспыхивал под светом одного из бесконечной вереницы фонарей. А оранжевый огонёк лампочки появлялась каждый раз на заднем стекле автобусика и скатывался вниз, как катится падучая звезда по ночному небосклону. А когда мы сворачивали в тихий переулок, навстречу нам выкатился большой, ленивый грузовик. Снег валил здесь особенно густо и медленно; и когда он пролетал через обращённые книзу, словно потупленные лучи от фар нашего случайного знакомого, казалось, что у грузовика – большие, обвислые седые усы.
Снежинки молодцевато и бойко кружили перед нашим стеклом, всегда успевая в самый последний момент набрать высоту и скрыться за крышей (хотя некоторые, менее везучие, всё же разбивались и украшали на пару мгновений лобовое стекло сверкающей россыпью капель). Снежинки голубыми молниями проскакивали в свете далёкого прожектора за чёрной стеной. Снежинки таяли, едва коснувшись грязного асфальта... Но трава постепенно накрывалась белоснежным одеялом, и вполне можно было надеяться, что зимняя сказка, так отчаянно призываемая в первые недели позорно-слякотного декабря, всё-таки пришла, и пришла надолго. А даже если нет... Даже если этот мир, и погода, как его неотъемлемое составляющее.. Так вот, даже если весь этот мир окончательно и бесповоротно устремился к энтропии (т.е. рехнулся), и мы махнулись местами с Африкой – всё равно, сегодня – шёл снег, а значит жизнь – достойна того, чтобы ей радоваться!
Вот так-то.
