Вот, почему-то решила забросить сюда отрывок из собственного произведения. Не оконченного пока…и не знаю вообще ли буду его дописывать…

Настроение можно сжимать в ладони и выбрасывать в урну… Ничего другого не остается.

Через несколько часов – в Луцк. Надеюсь, удасться нам покосплеится…

Сегодня хочу выпить какого-то вина… и побольше…

[ … – Хм, а ведь написанное на песке не стирается только в том случае, если мы его успели прочесть…

- Что? Ирия в недоумении посмотрела на него.

- Посуди сама. Ты идешь по пляжу. Под ногами у тебя ровный слой песка с небольшими зигзагами в том месте, где прибой. За тобой остаются отпечатки стоп. Перед тобой – длинная полоса гладкого песка. Никогда не приходило в голову, сколько сердец было подарено на нем? Вчера, неделю, месяц, год… до того? Сколько раз кто-то писал на нем признания в любви? Ты ничего не увидишь, потому что оно уже смыто волнами и временем. Для тебя это всего лишь полоса гладкого песка. А для кого-то когда-то это, возможно, было самым важным мгновением их существования. И каждый отпечаток ноги, каждый порыв ветра с того дня у них до сих пор пульсирует внутри теплым потоком или острыми иголками.

- Интересно. Ведь так же и в жизни, не так ведь? Я это замечала не раз. Когда что-то бессмысленное набирало важности, когда аромат корицы можно было попутать с поцелуями любимого человека. Когда люди становились слишком далекими или слишком близкими. И это пугало. Пугало не на шутку.

- Ты меня понимаешь, а это так много значит для меня.

- Это как погружение в ощущения. Immersion. Когда ты отстраняешься от всего мира и от самого себя, когда ты испытываешь одиночество, но в то же время испытываешь блаженство оттого, что ты многое можешь познать.

- Ты боишься почувствовать одиночество рядом со мной?

 - Нет!

- А чего боишься?

- Ты знаешь.

- У меня такое когда-то было. Даже после офигенного времяпровождения, когда ты стоишь босяком на балконе, выпускаешь тучки сигаретного дыма в черноту неба, слышишь тихое равномерное дыхание  спящей любимой у себя за спиной, там, за шторами, в комнате и, даже кажется, что в другом мире, понимаешь, что вот оно – ОПУСТОШЕНИЕ, вот оно – ОДИНОЧЕСТВО, вот оно – РАВНО[у]ДУШЬЕ. От этого никуда не убежать. Ведь оно все – в тебе. Оно все выращено самим тобою, долгое время ты сам о нем заботился, удобрял, поливал, а сейчас оно пустило корни глубоко в тебя, разрушая нервную систему, разрушая сосуды, его ветви пробивают мышцы, органы, ты умираешь от всех этих ран. И когда приходит время вскрытия – врачи теряются в догадках, ведь об этом растении знал только ты.

Они обязательно припишут тебе сердечную недостаточность или нервный срыв или какой-то инсульт. Да. Или, что еще хуже, напишут «Причина смерти – не определена».

- Вот тебе и вся жизнь. Нас опекают, вытирают нам рот, когда молоко течет вниз по подбородку, замазывают зеленкой рану от ушиба, поют на ночь колыбельные, забирают после школы, а потом – выгоняют, забывают, забивают. Ты сам за себя. Ты становишься черствым, бессердечным мудаком, потому что по-другому тебе в этом дурацком мире не выжить. А когда приходит время – ты отплачиваешь им теми же «вниманием и заботой» - завозишь их в дом для престарелых и не обязательно даже на похорон к ним приходить… ]

                                                                                                                              (с) Sumire, 2007