Харуки Мураками - Норвежский лес

Такая странная история любви, которую вспоминает через 20 лет герой - Ватанабе: о девушках Наоко и Мидори. Жизнь и смерть не как противоположности (западный взгляд), а как неразрывное единство (японский взгляд), чем-то похоже на Юкио Мисима. Как всегда, много рассуждений о сексе, с историями и случаями. Еще много музыки, и много еды - читать вкусно.
Потом остается такое странное ощущение, как от осеннего леса...
...По вечерам я продавал пластинки. А в промежутках рассеянно наблюдал за публикой, проходившей перед витриной. Семьи, парочки, пьяные, якудзы, оживленные девицы в мини-юбках, парни с битницкими бородками, хостессы из баров и другие непонятные люди. Стоило поставить рок, как у магазина собирались хиппи и бездельники - некоторые пританцовывали, кто-то нюхал растворитель, кто-то просто сидел на асфальте. Я вообще перестал понимать, что к чему. "Что же это такое? - думал я. - Что все они хотят этим сказать?"...

Аннотация с сайта Ytro:

"Норвежский лес" – самый реалистичный из романов Мураками: здесь нет ни заколдованного отеля, который снится постояльцам каждую ночь, ни овцы-призрака, которая "лакомится душами, как коктейлем через соломинку", ни прочих монстров. Зато есть, как всегда у Мураками, рефлексия, много музыки и вкусной еды (которой герои зажевывают свою рефлексию).

Фабула довольно проста: молодой человек, студент Токийского университета, должен сделать выбор между двумя девушками, прекрасными, как цветущая сакура, и ранимыми (каждая по-своему), как душа ребенка. Все страдают-переживают, пишут друг другу упоительные письма, пытаясь максимально четко выразить невыразимые чувства, говорят об однополой любви и личных секретах мастурбации, бесцельно передвигаются по городу и кормят поутру уток и кроликов. Налицо японская действительность. Созерцательность. Вдумчивость. И прочие наоко-васаби.

Поначалу поддаешься очарованию этой неспешности во всем: от плавного образа мыслей до плавно-текучего образа жизни. А потом вдруг понимаешь, что ничего не понимаешь: европейский читатель, привыкший к экшну, задыхается в этой рефлексии, чувствует острую нехватку действия. "Прежде, чем добраться до самого "ядрышка" красоты слова, приходится совершать гигантскую работу по преодолению текста как такового. Даже безупречно переведенные, произведения многих японских авторов словно сопротивляются нашим глазам, не желая вливаться в сердце свободно и естественно", – говорит Дмитрий Коваленин.

Просто японцы – другие, они умеют и в этой рефлексии находить залог радости и удовлетворение бытием: "Им так хорошо. Так живут пчелы, муравьи, многие виды рыб и птиц. Наверное, так раньше жили раньше и мы все – повинуясь Природе".

Книга "Норвежский лес" очень лирична, почти медитативна: в ней грустят, сводят счеты с жизнью (все от той же грусти), пьют на закате саке, играют на гитаре "Norwegian Wood"... Одним словом, роман обладает понижающим давление эффектом, проходит аритмия, нормализуется обмен веществ, наступает общее улучшение состояния. Параллельно с поправкой здоровья читатель получает возможность подкорректировать свое мироощущение. Помедитировав, наблюдая золотых рыбок, можно, в конце концов, ответить себе самому на все самые важные вопросы. Это чисто японский подход к решению экзистенциальных проблем. Ни один писатель Страны восходящего солнца не будет выписывать своими текстами (то есть словами) или действиями (то есть уникальным поведением героя) единственно верного, четко сформулированного и безотказно действующего рецепта против всех метафизических болезней. Во-первых, это невозможно по определению: пусть каждый сам находит то, что нужно ему. А во-вторых, это специфика японского литературного потока – иероглифика: с древних времен стремление скорее рисовать свои мысли, нежели излагать их "мертвыми" буквами, приучило целую нацию неосознанно экономить слова.

Так что плывите по течению жизни, любуясь ее красотами, спокойно решайте свои проблемы, попивая саке, готовьте конняку (рецепт в книге) и обретайте гармонию с миром.