Лиза знала, что он её не любит. Давно знала, с первой встречи. С тех пор, как увидела его на какой-то вечеринке в компании длинноногой блондинки. В ту же минуту поняла: «полюблю, а он меня не сможет никогда». Так и случилось.

Но не было ещё такого препятствия, которого ей не удалось бы преодолеть. И когда в его жизни появился небольшой перерыв между блондинками, она взяла инициативу в свои руки. Он не очень сопротивлялся, а через некоторое время они вообще стали жить вместе.

С ней было удобно. К ней тянулись. Её уважали и ценили. Лизу все любили. Кроме Юры. И она это знала. Правда, однажды она засомневалась. На небольшой период. Это было в начале их отношений.

Но всё встало на свои места, когда однажды Юра не пришёл ночевать. Он не появлялся ещё два дня, и Лиза обзвонила всех его друзей, все морги и больницы. А он вернулся на третьи сутки, лёг спать, а, проснувшись, резко осадил расспросы Лизы: «Я свободный человек, если тебя это не устраивает, я уйду». И она убедила себя, что её это устраивает. Она любого могла убедить, даже саму себя.

«Он - моя единственная слабость»- говорила Лиза,- «только её я могу себе простить. Мы не просто любовники, мы друзья, а это самое важное».
«Я люблю добиваться женщин. А ты всегда со мной. Мне с тобой комфортно, но нет огня…»

Он не любил её как-то особенно. Сначала была страсть, потом и она стала проявляться всё реже. Он хлопал дверьми, уходил в загул, а она продолжала его ждать, искать, привозить домой.
- Зачем ты меня нашла?
- «Моей огромной любви хватит нам двоим с головою», песню такую слыхал?
- Не люблю я песни твои, философия одна.

Она никогда не думала о том, чтобы уйти или оставить его. Лиза и не представляла себе, что может быть как-то иначе. Что жизнь может продолжаться и без него. Она была красива, но какой-то своей, неправильной красотой. Неповторимой, ни на кого не похожей, не поддающейся сравнению. Непредсказуемая женщина-нож. Не умеющая плакать. Не умеющая бояться. Разве только одного - потерять его.

И не смотря на свой почти мужской характер, Лиза могла быть нежной. Только отдавала её нежность каким-то горьковатым привкусом боли. Однажды даже Лиза, будучи не в духе, так как Наташка уж очень очевидно клеилась к Юре, взяла рукой горячую сталь шампура.
- Ты чокнутая, - только и мог выговорить он.

Пока рука болела, Юра был тихим и покорным. Приносил из магазина пиво, укутывал Лизу одеялом и ночевал дома. Рука зажила, только остался шрам на ладони. И когда жизнь становилась невыносимой, она поглаживала метку, как старого друга. Наташка все равно получила желаемое, и даже месяц провела с Юрой где-то на Юге.

- Он вернётся, - говорила нам Лиза, куря десятую по счёту сигарету. – Он без меня не сможет.
И не было в её голосе уверенности. Наверное, впервые. Но Юра не вернулся. Более того, где-то под южным солнцем они с Наташкой расписались. Все боялись рассказать об этом Лизе. Но она узнала.

- Переживали, кролики?- спросила она и рассмеялась. Громко так рассмеялась. Глаза в тот момент у неё были пустые. Как небо.

Она всё чаще сидела в нашем баре после работы и пила что-нибудь.
- Никто не ждёт дома, куда торопиться?- смеялась она. Она не умела плакать. Только смеяться.

- Я люблю тебя, Юра, - однажды Лиза стала маленькой и слабой, а трубка телефона огромной и тяжёлой, как земной шар.- Я не могу без тебя жить.
- Ну что ты маешься? Забудь меня и начни всё заново..
- Но я не умею без тебя дышать.
- Я не люблю тебя, пойми, не-люб-лю.
- Не любишь? Я знаю.

Она всегда это знала. И бывало больно. Но Юра был рядом, и думать об этом не было времени и желания. А сейчас в пустой квартире не осталось даже напоминания о нём.

- Совсем неуютно,- сама себе сказала Лиза. Села на пол, закурила и заплакала. Впервые.
Бесцветные полоски солёной воды почему-то облегчали жизнь. Выводили из какой-то ёмкости, находящейся в районе сердца, запасы нерастраченной боли. Лиза курила и плакала. И даже пошла в ванную, достала бритву, посмотрела на неё, на своё отражение в зеркале и бросила бритву на пол.
- Глупо,- сказала она самой себе.

Она уехала в другой город. Не оставила адреса и только один раз позвонила. Связь была ужасная, и я даже не поняла половины её слов. Но, кажется, она говорила: «У меня всё хорошо»

*** ** [200x275]* ***

Я сидела в маленьком парижском кафе вся в предвкушении от встречи с Лизой. Мы не виделись пять долгих лет: в Москву она не приезжала, а мне в Париж удалось попасть, только когда Лиза пригласила меня на свою фотовыставку.
- Сонька! - закричала она, едва перешагнув порог кафе, и мы обнялись.

Она стала совсем другой - взрослой и уверенной, вроде бы та же Лиза, но вместе с тем и не она...

«Моя французская любовь», - прочла я на брошюре.- Французская любовь - это здорово,- несмело поздравила её я.
- Угу,- кратко ответила Лиза и предложила. – Поехали, буду знакомить со своими.

Своими оказались друг Лизы, весёлый бородатый француз Жан и её двухлетняя дочка Мари.
- Семья, - улыбнулась Лиза.

Жан посетовал:
- Лиз по-своему понимает слово «семья». Говорят, что мы, французы, любим свободные отношения, но эта русская,- он хмыкнул,- никак не соглашается выйти за меня замуж. Уже и ребенка родили, а она всё упрямится.
- Вот и дочка у меня, Сонь,- по-русски сказала мне Лиза и тепло улыбнулась. Незнакомо, по-мамски…
Тогда она убежала от своей любви. И покорила новые земли. Я была горда за неё. Её тёплая улыбка была такой настоящей. Это определённо была другая - новая, счастливая Лиза.

На выставке было много людей, пресса, гости, просто зрители. Я ходила среди толпы, рассматривала фотографии и чувствовала себя причастной к этим работам, ведь в них была частичка нашей дружбы, нашей молодости. Я остановилась у одной фотографии. Обычное московское окно, именно московское, таких не встретишь в Париже или Риме. Это окно смотрело на меня теплым светом, но была в этой фотографии такая тоска и одиночество, что я невольно почувствовала, что это не просто фото передо мной, а я сама стою под этим окном и смотрю на чужой, далёкий свет.
[200x345]
- Я несколько раз прилетала в Москву, Сонь,- сказала Лиза за моим плечом.- Прилетала, потому что не могла не увидеть это окно. Стояла, курила и смотрела на него. Пролетала тысячи километров только для того, чтобы почувствовать себя никому не нужной дурой. Чтобы просто там постоять. Я думала, что когда я посмотрю на него, оно меня отпустит, это бессовестное окно, и мне не надо будет больше думать о нём. Однако оно не отпустило. Оно хохотало: «никуда тебе от меня не деться, дурочка, ты так и будешь каждый раз смотреть на мой свет и чувствовать себя одинокой и потерянной» . И я покупала билет, прилетала и смотрела на него. А потом сфотографировала. Теперь нет надобности летать, можно смотреть отсюда.

- Ты ещё любишь его, - вздохнула я.
- Люблю?- она усмехнулась. – Я люблю Жана и Мари. Они - родные. Любовь не умерла, она теперь существует вне Юры. Когда он был рядом, эта любовь делала его большим и сильным в моих глазах, всемогущим, почти Богом, а теперь, когда его нет, любовь осталась, но это только моя, только мне принадлежащая любовь, которая меня вдохновляет. Её никто не сможет потревожить, никто не сможет у меня отнять, - сказала Лиза и задумалась.

- А как же французская любовь?- спросила я.
Она улыбнулась и утащила меня пить шампанское.

Через несколько дней я улетала обратно в Москву. Они провожали меня втроём: Жан, Лиза и маленькая Мари. Они были счастливы, эти трое, я видела это невооружённым взглядом и улыбалась.

Как-то вечером я сходила в тот самый дворик, где когда-то жили Лиза с Юрой, посмотрела на окно, светящееся тёплым домашним светом. Закурила сигарету. Посидела на детской площадке. В окне была чья-то чужая жизнь. И только сейчас я поняла, как права была Лиза любовь – вне нас. Она дарит нам счастье творить и искать свое место в жизни. А значит, не может быть несчастной, даже если не взаимная. Правда, Лиз?