Запись, эту и предыдущую, открою, видимо, в выходные. Надеюсь, сегодня все решится.

В прошлую пятницу я приступила к операции "сохрани Алишера". Застала каким-то чудом Оксану на рабочем месте, завела разговор о грузчиках. Не успела дойти до сути, как она сама сказала, что Алик остается у меня. Она Алишера Аликом называет. Если в документами все нормально, то мы берем его напрямую в нашу фирму. Переспросила, можно ли мне ему об этом сказать. Разрешила.
С Алишером я поговорила, объяснила ситуацию. И--да, чуть-чуть помогла принять нужное мне решение, благо, я знаю, на какие кнопки жать. Сначала поставил условие, что хочет работать неофициально. Но хочет. В пятницу я к Оксане уже не пошла, все же вечер пятницы, ей тоже иногда отдыхать надо. В понедельник после машин еще раз у него уточнила, мы снова все обсудили, сошлись на том, что официально работать он готов (ибо в согласии Оксаны не неофициальный вариант я очень сомневалась), но его интересует зарплата. Пошла я к Оксане, спросила о зарплате. Сказала, пусть сперва документы покажет; я уточнила, какие, она пошла в кадры узнать, вернулась с информацией, что нет квот, но девочки будут искать обходные пути. Какие там пути--даже уточнять не буду, это не моя область. Насчет неофициального варианта я на всякий случай уточнила, она мои предположения подтвердила. Речи быть не может. И стали мы ждать вечера, того или иного ответа. Вечером зашла, спросила, получила список документов. В процессе ожидания Алишер начал заводиться. У мальчишки ярко выраженный холерический темперамент с явным таким налетом истеричности, да и вообще нервы слабые, напряжения он не выдержал. Очень много пришлось разговаривать, успокаивать, несколько раз я разговор прерывала, чтобы дать ему время успокоиться, потому что видела, что у него слезы уже подступают. И веры в то, что его действительно хотят оставить, а не просто мы тянем время, у него было все меньше. Знаете, я очень хорошо отношусь к Оксане, очень ее уважаю, я помню о том, что на этой работе благодаря ей, но ее стиль управления часто не понимаю. Принимаются какие-то решения, в том числе относительно моих людей, а со мной не то что не советуются, а в известность ставят не слишком оперативно. И все время не до нас, все время какие-то другие важные дела. Нет, я все понимаю, что она загружена, но не я же создала такие условия, что без личного участия директора шагу сделать не могу. Я бы и рада ее не дергать, но у меня ни нужной информации, ни полномочий. А я не могу все пустить на самотек, я руководитель подразделения, пусть и небольшого, и если есть вопросы--я должна их решать, а если они не решаются без участия директора--я буду дергать директора, даже рискуя нарваться на недовольство. И нарываюсь.
Итак, Алишера более-менее удалось успокоить, но он наставивал, чтобы вечером пойти со мной наверх, когда я пойду выяснять. Мы с ним поднялись, я его оставила в коридоре, зашла к Оксане, задала вопрос. Вот, говорит, список документов, пути нашли, если все есть--устроим. Дала ему список, все нужные у него оказались, на вторник запланировали нести их в кадры.
Во вторник пошли с ним вместе наверх, я зашла к Оксане спросить, к кому надо подойти, она вышла сама, посмотрела эти документы, сама отнесла в кадры. Вот мне кто-нибудь объяснит, зачем это нужно? Почему во взаимодействии отдела кадров и склада нужно посредничество директора? Ну ладно, она изначальную информацию им дала, но дальше-то я почему не могу общаться напрямую? Итак ,отнесла она туда документы, их забрали, чтобы отксерить, когда вернули, сказали, что сделали запрос в управляющую компанию, и надо ждать ответа. Таким образом, уже вторник, в четверг последний день работы в прежнем режиме, а мы все чего-то ждем. Информацию кадры должны были дать через Оксану. Вечером она уехала на новый склад. По идее, она хотела, чтобы я поехала с ней, но у меня были личные дела, которые никак нельзя было отменить, запланирована деловая встреча.
Вчера, в среду, мы все еще ничего не знали. И мальчишка сорвался. Поставил ультиматум, что ,если у него до вечера не будет информации, завтра он не выйдет. А вечером у Оксаны какие-то важные вопросы, все время занята, я часов с трех звонила девочкам, чтобы узнать, не освободилась ли она.
Пришлось глубоко вдохнуть и снова разговаривать с Алишером. Больше часа уже откровенно уламывала. Все подробности разговора приводить не буду--долго и муторно. Основные аргументы с моей стороны ,что всего один день для него ничего не решает, и что он очень здорово подставит меня, кинув в такой момент, а я всегда шла ему навстречу. Его аргументы--что кидают его, и хотя бы последний шаг он хочет сделать сам--ну и далее можно догадаться, какие аргументы приводила на это я. И по кругу...И в конце видно было, что уже и хотел бы уступить, но гордость ,гордость. И опять завелся, опять, вижу, слезы подступают, а у меня уже не было возможности дать ему время успокоиться. Более того, я начала заводиться сама. Начали мы разговор, шести не было. В 7 сделала перерыв на переодеться, за это время позвонила Оксане.
Естественно, нарвалась на раздражение и ответ, что у нее есть более важные дела, чем трудоустройство Алика. Еще сказала, что с директором их фирмы есть договоренность, что он автоматически переходит на новый склад. Я ничего не поняла. А как же разрыв отношений? Почему я получаю противоречивую информацию? Или мне что-то не договаривают, или не сообщают вовремя об изменении позиции. Я, конечно, надеюсь на последнее, но и этот вариант меня не устраивает. В общем, сказала, чтобы он завтра к ней сам подошел, она ему объяснит. Еще минут 20 пришлось с ним поговорить, вроде убедила. Вот сегодня он должен с ней общаться. Я хочу присутствовать. И поговорить с ней предварительно. Будем надеяться, все решится хорошо.