В далёком детстве я не любил голубцы. Не имея ничего против них лично, я через силу запихивал в себя определяющую их часть — тушёную капусту. Иногда я позволял себе просто аккуратно раскрывать, расслаивать голубец, и тогда наслаждался начинкой. Но чаще приходилось медленно, давясь и сдерживая рвотные позывы при каждом глотке, засовывать мерзостные листья. Я сам удивлялся и не могу понять, почему капуста, такая вкусная свежей, в руках у бабушки, такой умелой поварихи, приобретала столь тошнотворный вкус.

Впрочем, всё проходит, прошло детство, прошла и моя ненависть к тушёной капусте. Не то, чтобы я её полюбил, но голубцы нынче ем спокойно, а то и с удовольствием. Равно как тушёные перцы, фаршированные баклажаны и так далее. Я даже полюбил печёнку, чего я не мог себе представить даже во сне.:)

А сегодня я опять возненавидел голубцы. Правда, думаю, не все. А только упакованные в классическую консервную банку.

Потому что меня едва не стошнило.

Может быть, из-за отвратно приготовленного томатного соуса (уточню, что, хотя помидоры я нежно люблю, их концентрация в виде соков, паст и так далее стойко вызывает у меня противоположную реакцию); может быть, там было что-то просрочено (как обычно, я подумал об этом слишком поздно); может, они были уже рождены на свет такими возмутителями спокойствия пищевого тракта… В любом случае, повторять этот опыт я не буду. Разве что рискну открыть купленную там же аналогичную банку фаршированных перцев — иначе всё равно выкидывать.:)

Впрочем, это всё лирика.

Недавно я понял, что у меня начался очередной сдвиг в психике. Теперь за бортом не только далёкое, почти затёртое новыми ощущениями и «Ноотропилом», детство, но и подсвечиваемый фотовспышками ссор с матерью и фейрверками других глупостей, а порой и подлостей, «трудный возраст». Но без фанфар. Зрелость приходит скромно и степенно. Может и не прийти, если не попросить, если будет чувствовать, что рано, что не стоит. Ну вот. А ко мне, стало быть, пришла.

Не сожалеется и не радуется. Да, двадцать два без малого — наверное, рановато, чтобы прощаться с юностью. Но в моём случае лучше так. Посему всё хорошо, так и надо.

Теперь болячки будут не заживать, а проходить; теперь будут появляться и исчезать новые знакомые, так и не успев стать друзьями; теперь уже не получится найти вторую половинку — слишком много будет у каждого в прошлом, и, судя по моему опыту, возможные открытия будут приводить лишь к огорчениям и переживаниям; теперь я стану очень требовательным — и к себе, и к другим (потом к себе буду становиться всё менее, а к другим — всё более придирчивым, но не суть); теперь время полетит быстро-быстро. Да уже полетело, стало в колею, включило третью, четвёртую передачу. Не успею оглянуться — а уже двадцать пять. Потом тридцать. Потом сорок… Хотя я себе давно загадал дотянуть до тридцати пяти, а там… Будь что будет, в общем.

Ещё теперь я научился дружить с ровесницами. Раньше это было обожание и готовность на любые подвиги, приятие практически любых недостатков, предельная корректность… Не идеально, конечно, получалось, но, всё же, по словам многих, выделялся. А теперь, если честно, просто надоело. Грубо говоря, любите меня такого, какой я есть, когда ради вас не напрягаюсь больше чем для кого-то ещё. Это способствует, с одной стороны, открытости, а с другой — грубости. Плюс я более не буду навязываться в любом виде к кому бы то ни было более нескольких раз. Если со мной скучно, ну и нечего тут. А если не скучно, но лениво, то тем более нечего тут:).

А если стало стыдно, что позволили себе читать эту ахинею, или противно, будто в гуано вляпались — поздравляю. Поздравляю вас, что узнали меня чуть лучше и себя, что добавилось определённости в наших с вами отношениях.

Потому что романтика романтикой, но жить каждый день как на вулкане надоело. А особенно этот вулкан чистить.

Как полагается, всех люблю и обнимаю. Музыка откладывается, потому что не до неё сейчас.