Я вернулась на всего лишь одну секунду, чтобы сказать, что у меня есть другой дневник. На майндмиксе. А этот дневник - отстой!!!!!!!!! Никто не пишет, никто не читает, никому-то я не нужна!!!!! Так что "она, гордо улыбнувшись, отдалы честь ручкой, а затем, пошевелив пальчиками на правой руке, словно скребясь в дверь, хмыкнула и ушла, в гордом одиночестве, при этом не забыв посильнее хлопнуть новенькой осиновой дверью. Однако тут же послышался её разгневанный вопль - вероятно, это шаловливый пласт старой штукатурки, отслоившись, упал на неё в величайшем изумлении, что он упал на кого-то, а не на пол. А через ещё секунду послышался второй вопль: она обнаружила, что заноза из новенькой осиновой двери впилась ей в ладонь, и теперь с величайшей готовностью и желанием вампирит её вторую отрицательную. Лайвинтернетчане гнусно захихикали, но тут она внеслась обратно, на этот раз с осиновым колом в руках, да ещё и неплохо заострённым на конце. Учитывая принадлежность публики на лайвинтернете к прекрасному и милому, с добрыми наклонностями роду кровососущих, лайвинтернетчане резво схватились кто за что: кто за медальоны, а кто и за... Головы, опасаясь, что эта дура почешет им головку осиновым колом, который был опасен не столько для лайвинтернетчан, сколько для неё самой. С диким криком, набросившись на какого-то лайвинтернетчанина, она воткнула кол ему чуть повыше виска. Молодой холёный вампирчик, оказавшийся жертвой заложницы штукатурки, выпустил было клычки, от которых бы любой стоматолог пришёл бы в умиление, а потом удивление, а после бы он уже никуда не пришёл, потому что ему оставались бы только две дороги: в Эдем и Тартар. Но в Эдем его не пустили бы из-за адской бормашины, которой он пугал пациента, а вот в Тартар - это как с добрым утречком, зло просим, так сказать!!! Но было поздно: замечательная осина уже начала действовать, а она, с победной ухмылкой на лице, всё-таки ушла, хлопнув осиновой дверьюю, от которой уже был отломлен кусок, как раз по форме кола. Напоследок юная кровожадная оособа промолвила: "Не шутите с огнём, мальчики, а то огонь пошутит с вами так, что некогда будет уже просить прощения, выдувая сопли из носа и лобязая пальчики...". И она с воодушевлением указала на молодого вампирчика, который, как в замедленной съёмке, провернулся на пятках вокруг своей оси и рухнул на пол. Она произнесла:
- Ах, а ведь он был такой молодой... Всего-то шестьсот шестьдесят шесть лет...
Сказала, и ушла, напоследок опять улыбнувшись. Лишь в полумраке комнаты блеснули чуть выдвинувшиеся глазные зубы..."