ФЕТИШИ

Вашингтон, округ Колумбия

— Встань лицом в угол, раб моих ступней, стой в углу, раб моих ступней, до тех пор, пока я не позволю тебе поклоняться моим ступням! — командует «госпожа» Зина, снимая при этом с себя красный блейзер. Ее голос наводит на мысли о плотном шелке, о спрятанных, но готовых быть выпущенными когтях, об изощренной власти — Ты недостоин ползать у моих ног, понятно, раб?

— Да, госпожа Зина, понятно, — отвечает «раб ступней», съежившись под градом оскорблений в углу своего шикарного офиса

— Теперь ты хочешь стать хорошим, раб моих ступней. Ты не будешь стесняться моей подруги.

Он — просто мужчина, среднего роста, среднего телосложения, с дорогой стрижкой и маникюром на руках, ему уже за сорок. Кроме черного шелкового бандажа на нем нет никакой одежды. Зина — красивая чернокожая женщина, под блейзером на ней черный вязаный костюм, привлекательно обтягивающий ее крепкое тело. На ногах у нее — блестящие виниловые сапоги до бедер, в ушах — тяжелые серебряные кольца. Бросив жакет на стул, она вытаскивает из сумки замшевый хлыст. Она протягивает мне сумку и направляется с хлыстом в угол, где стоит массивный стол тикового дерева, принадлежащий «рабу ступней». Я бреду в противоположный угол помещения и сажусь на серый кожаный диван, сделанный со вкусом и весьма комфортабельный, чтобы наблюдать за представлением.

— Раб моих ступней, — произносит она низким, вкрадчивым голосом. Она слегка протягивает его хлыстом по плечам. Он делает вдох. — Ты хорошо себя вел на этой неделе? Делал ли ты то, что тебе говорила госпожа Зина? Посылал ли ты цветы секретарше, чтобы мне угодить?

Зина рассказала мне, что она требует от него делать время от времени подарки своим секретаршам, такие, как цветы, духи, конфеты, потому что они очень тепло и вежливо обходятся с ней, когда она наносит свой еженедельный визит. Я спросила, что, по ее мнению, они думают насчет того, что тут творится?

«О, черт возьми, — сказала она с деланным южным акцентом. — Они считают, что я его черная девчонка по вызову. Они думают, что я тут сосу ему или трахаюсь с ним. Чего они точно не думают, так это что он целует мне ноги».

— Да, госпожа, я делал, все делал так, как вы приказывали.

— Так ты хороший раб моих ступней? — Она вновь хлопает его по плечам хлыстом. Он вздрагивает. — Ну же, ты собираешься мне отвечать? — Она несильно бьет его поперек спины. — Раб ступней, ты ведь не хочешь мне солгать?

— Нет, госпожа Зина, я не могу вам лгать. Я недостоин.

Она отходит назад на несколько шагов и встает, расставив ноги, одна чуть впереди другой, руки уперты в бока. В кабинете воцаряется тишина. Во время визитов Зины блокируются все звонки к нему, даже от его жены. Окна, выходящие на Коннектикут-авеню, закрыты. В комнате ни звука, кроме свиста хлыста и ее голоса, сильного, хорошо поставленного, властного и уверенного.

Обнаженные мужчины на коленях уже начали мне казаться неотличимыми друг от друга. Но у каждой «дом» есть свой «сценический образ», отличающий ее от других. Зина — специалистка по фетишизму — весьма колоритна. Она внушает не страх, а скорее, почтение.

— Повернись и ползи ко мне, — воркует она. Не поднимая головы, он подползает к ней и робко замирает в каком-то дюйме от ее правого сапога. Она поднимает ступню, пока не упирается носком сапога в его подбородок. Теперь мне становится заметна его эрекция.

— Лижи, — велит она, опуская на пол ногу. Он дотрагивается языком до сияющего винила и вылизывает его длинными широкими движениями, словно хочет добавить сапогу блеска.

Жена этого «раба ступней» не знает о его фетише. А если бы знала, был бы сейчас у его лица ЕЕ сапог? Счастливо приспосабливаются к мужским фетишам очень немногие жены, именно поэтому столько мужчин платят за такие услуги женщинам-«дом». Обыкновенная проститутка не лучше жены разбирается в фетишизме. «Домы» же — знатоки в этой области.

Зина различает четыре разновидности фетишистского поведения: поклонение, когда мужчина довольствуется тем, что лижет и целует ступни, как в обуви, так и без нее; сосание, когда он лижет подошвы и сосет пальцы ног; хождение и топтание, когда «дом», обутая в обувь с каблуками, наступает на различные части его тела; и комплекс великанши.

По рассказам Зины, человек с комплексом великанши — что является случаем весьма необычным — хочет разыгрывать из себя лилипута, воображая вас великаншей, затаптывающей его насмерть.

— Этого хотят совсем немногие клиенты, — заверяет она меня.

Наблюдая за «рабом», язык которого продвигается по сапогу все дальше, я прихожу к решению, что его легко отнести к первому типу.

У Зины не так много клиентов, подобного этому, которые платят ей 235 долларов в час за встречу в их собственных офисах (куда реже, чем в ее «темнице»), где она заставляет их раздеваться догола и поклоняться ее ступням, пока секретарши отвечают на телефонные звонки. Многие хотят в качестве подарка при встрече ее чулок, который она носила всю неделю Она оставляет им желанный чулок туго обмотанным вокруг их яичек, с указанием не снимать его, пока они не придут домой.

— Я держу чулки в своих кроссовках, чтобы они достигли нужного состояния, — поделилась она со мной по пути в эту контору. — Я не собираюсь носить их целую неделю. — Она рассмеялась. — Это профессиональная тайна.

Почти все ее клиенты женаты. Их жены не знают об увлечении мужей фетишизмом. Как и большинство других «дом», «госпожа» Зина не имеет сексуальных контактов с клиентами. Она отправляет их домой в состоянии возбуждения. Большая их часть способна на половое сношение только после сеанса с Зиной.

— А теперь понюхай мои ступни, — приказывает она. — Заройся в них носом и нюхай как следует.

Он на коленях. Она сидит в его кресле. Он снимает с нее сапоги и любовно ставит их на свой стол. Его неровные глубокие вдохи, которые он делает, нюхая ее ноги, слышны мне с другого конца комнаты.

— Теперь разотри их, — говорит она. У Зины изящные ступни с длинными пальцами. За исключением чуть более короткого мизинца, остальные пальцы равны по длине большому («Фетишисты любят длинные пальцы»). Она делает педикюр два раза в неделю. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, она втирает в подошвы ног вазелин, а затем натягивает белые хлопчатобумажные носки. Она никогда не ходит босиком. («Я держу тапочки возле кровати. Если я просыпаюсь, а их нет около меня, я кричу своей любовнице, чтобы она их принесла. Она ходит на работу, поэтому всегда встает раньше меня».) Зине около тридцати пяти, но ноги у нее нежные, как у ребенка. На ногтях — толстый слой красного лака. Эти ступни достойны поклонения.

Растирая ей ноги, он время от времени постанывает. Хотя из-за стола мне не виден его пенис, я могу прочитать сексуальное возбуждение у него на лице. Когда ей надоедает растирание, она осторожно засовывает ему в рот один из больших пальцев. Он издает приглушенный крик, похожий на тот, который вырывается у мужчины в первый момент соития с вожделенной женщиной. Она позволяет ему пососать палец некоторое время, потом вытаскивает его. В течение нескольких минут он лижет и сосет ей пальцы ног, стеная и задыхаясь, словно у него с ней происходит половой акт.

— Мне хочется передохнуть, — говорит она, убирая от него ноги.

Выражение его лица приводит меня в замешательство. Его желание настолько страстно, что он едва может себя контролировать. Я отвожу взгляд и начинаю изучать картины — образцы искусства Юго-Запада, фотографии его блондинки-жены и маленьких белокурых дочек, бережно ухоженные растения с блестящими листьями. Она снова разрешает ему припасть к ее ногам еще на несколько минут, но я не смотрю на них.

Когда все заканчивается, Зина обвязывает чулок вокруг его мошонки и что-то тихо шепчет ему, пока он надевает на нее сапоги. Она облачается в красный блейзер, берет со стола конверт, содержащий три сотенные купюры, и делает мне знак, что пора идти; он же все это время не встает с колен. Когда мы выходим, секретарша приветливо желает нам всего хорошего.

В лифте, обшитом деревом, мы одни, и Зина говорит мне:

— Сегодня его жена получит свою дозу. Когда он зайдет в дом, у него будет стоять.

Предвидя мой вопрос, она говорит:

— Чулок он снимет в офисе. Он хранит их под замком в левом нижнем ящике.

Фетишисты сильнее боятся обсуждать свои желания и рассказывать о своей жизни, чем садомазохисты. Ни один из клиентов Зины не захотел встретиться со мной частным образом, хотя этот «раб ступней» сказал, что сделает это, если она ему прикажет. Чтобы найти кого-то более разговорчивого, мне приходится ехать в Цинциннати.

Цинциннати, Огайо.

После забытья в постели номера «Холидей Инн» в Цинциннати, родине «Американского общества фетишистов ног», я звоню к себе домой послушать сообщения на автоответчике. Их целых четырнадцать, включая три послания от мужчины, которого я называю Фетишистом Члена. Каждый раз, когда я уезжаю из города, он засоряет мой автоответчик длинными сообщениями, все они в общем-то об одном: он хочет, чтобы я за его счет приехала в Калифорнию и измерила размеры его пениса. Это вряд ли когда-нибудь случится.

Фетишист Члена хорошо известен в сексуальном «полусвете». Он рассылает объявления по секс-журналам, газетам и бюллетеням. Он также входит в клуб исключительно для мужчин с большими членами и женщин, которые их любят.

«Ищу женщин, желающих измерить мой громадный десятидюймовый стержень. Масса веселья при растягивании рулетки вдоль моей плоти».

Много зависит от того, как вы понимаете веселье. Не одной «осчастливленной» женщине присылались билеты первого класса в Калифорнию и обратно, но по приезде обнаруживалось, что этот одержимый мужчина имеет стандартный пенис пяти дюймов длиной, причем обвисший, каковым он бывает, по-видимому, всегда, когда рядом оказывается женщина с рулеткой наготове. Чем насмешливей и даже оскорбительней ведут себя с ним разочарованные женщины, тем сильнее он возбуждается, по крайней мере, так они говорят. («Если унижать его достаточно долго, можно добиться некоего подобия эрекции». «Чем недоброжелательнее к нему относишься, тем он лучше себя чувствует. Когда я это открыла, то стала изображать нежность и понимание. Он попросил меня уехать».) Если такие женщины слишком долго бродят вокруг него, он звонит другому мужчине (вероятно, из службы осеменения), у которого столько дюймов, сколько ему хотелось бы для себя, и наблюдает, как этот мужчина трахает приезжую.

Фетишист Члена полностью зациклен на размере пениса. Он не может добиться эрекции и поддерживать ее, если поблизости нет члена большой величины. Но, по-видимому, и находясь с ним в одном помещении, он не в состоянии эякулировать. Его путь к сексуальному удовлетворению куда более извилист, чем путь типичного фетишиста, зато у него куча денег, которые позволяют ему избрать ту дорогу, пусть и замысловатую, которая ему по душе. Он в состоянии оплачивать объявления, авиабилеты, шампанское с икрой, службу осеменения и щедрые подарки женщинам для покупки их согласия на молчание.

Фетишизм — зависимость возбуждения и эякуляции от какого-либо предмета или части тела — одно из наиболее повсеместно встречающихся сексуальных побуждений, но при этом остается практически исключительно мужским феноменом. В качестве возбуждающего объекта чаще всего выступают ступни и обувь, хотя никто не знает почему. Другими основными фетишами являются предметы нижнего белья (включая нестираные трусики), длинные волосы, а также кожаные и эластичные детали одежды, бывшие в употреблении женщины или самого мужчины. Ни один мужчина не делает себе фетиш из женского влагалища, ее половых губ либо клитора.

Если большинство мужчин имеют индивидуальные сексуальные предпочтения — типа женщин-блондинок, или женщин со стройными ногами, или женщин, носящих возбуждающее белье, — то фетишисты могут испытывать наслаждение от секса и без этого. В американской культуре большая грудь стала чуть ли не национальным фетишем. В Японии самой желанной является задняя часть гладкой длинной шеи. В некоторых культурах Африки уважают большие ягодицы. Мужчины — представители этих культур — могут восхищаться совершенством отдельных частей тела, но это не мешает им счастливо спать с женщинами, которых они любят, невзирая на их «снаряжение». Человек, зацикленный на фетише, этого не может. Для сексуального наслаждения определенная деталь одежды либо часть тела просто необходима, каким бы несексуальным этот фетиш ни казался остальным людям.

Когда я вела колонку в «Пентхауз Форум», меня поразило количество писем от мужчин, мастурбирующих, затягивая вокруг члена резиновую купальную шапочку. Они считают сексуальным головной убор, опостылевший с детства, с уроков плавания. Я была ошеломлена фактом существования таких мужчин, а также тех, кто писал письма с просьбой выслать им мои грязные трусики.

Для фетишиста женщина низведена до какой-то части тела либо даже до предмета одежды. Вожделенной может быть какая угодно часть тела, кроме половых органов женщины. Главный смысл фетишизма состоит в том, чтобы перенести эротический импульс с половых органов на другие (возможно, более безопасные?) части тела. Некоторые эксперты считают, что женщины и женская сексуальность вселяют в фетишиста ужас. Другие полагают, что у мужчины развивается страсть к фетишу из-за того, что он не в состоянии установить связь с женщиной как цельной личностью. Чтобы чувствовать себя безопасно, ему требуется эмоциональная дистанция с партнершей. Никогда по-настоящему не занимаясь с ней любовью, он сохраняет это расстояние. Невозможность сближения с женщиной удерживает его в рамках фетишистской модели сексуального поведения. Во многих аборигенских культурах Африки и Америки фетишем является священный предмет или артефакт, талисман, обладающий духовной властью. Поклонение ступням ног либо длинным волосам может быть всего лишь способом вознести женщину на пьедестал, наделяя ее чем-то божественным, — еще один маневр для установления дистанции? Избранных женщин мужчины возносили до такого уровня всегда, это идет из глубины веков. Фетишист, заменяя сношение поклонением фетишу, возносит женщину до новых, недосягаемых высот.

Я подумала о таком виде фетишизма, когда смотрела центральную сцену фильма «Век невинности», поставленного по одноименному роману Эдит Уартон. Дэниел Дэй-Льюис, исполнитель главной мужской роли, падает к ногам Мишель Пфайффер, целует ее туфельку и плачет, прижавшись к туфельке щекой. Влюбленным, конечно, не суждено было пожениться. До конца жизни она оставалась для него совершенной женщиной, которой он никогда не обладал. (Его жена тем временем заботилась об их детях, ухаживала за ним во время болезни и т.д.) Подобно фетишисту, такими отношениями он уберег свою возлюбленную от похоти.

Какой бы ни была его психологическая мотивация, фетишист не может заниматься любовью с женщиной, если при этом не присутствует — на самом деле или в его воображении — фетиш. Молодые мужчины могут поддерживать впечатление своей «нормальности», используя в сексе фантазии, подкрепленные игрой с желаемым предметом или фотографиями нужной части тела. Более старшим по возрасту мужчинам необходимо физическое присутствие.

Любому мужчине, чем старше он становится, тем больше ему требуется сексуальных стимулов для возбуждения. А когда стареет мужчина, одержимый какой-либо сексуальной идеей, ему тем более все сильнее требуется то, что ему действительно нравится и без чего он не может заниматься любовью. В этом случае у него могут разладиться отношения с женой. Как раз это и происходит с Райаном, человеком, с которым я приехала встретиться в Цинциннати.

— Мы не занимались сексом уже семь месяцев, — говорит Райан. — Лайза (его жена) хочет еще одного ребенка. Как она сможет иметь от меня ребенка, если я не могу заниматься с ней любовью?

Райан и Лайза — обоим по тридцать пять лет — поженились десять лет назад; их дочке, Лизель, — семь лет. Он — педиатр с растущей практикой, она — «свободный художник», имеет выгодные коммерческие заказы. Они познакомились, когда учились в университете Нью-Йорка в Манхэттене. В материальном плане у них, кажется, все в порядке — от шикарного «мерседеса» до ежегодного отпуска на юге Франции. Кто бы смог угадать, что эта подтянутая, здоровая тридцатипятилетняя пара не имеет сексуальной жизни?

— Вначале, — говорит он, — я был способен подарить ей хороший секс. Она не знала, что я фетишист ступней. Я сам о себе узнал это, когда был в старших классах. Я стащил пару балетных тапочек у своей подружки и мастурбировал, тершись о них пенисом. — Он нервно пробегает рукой по редеющим светлым волосам. — Я этим не горжусь. Я знаю, что во мне что-то в корне не так.

Что бы это ни было, я успешно мог скрывать это в течение долгого времени. Когда мы с Лайзой занимались любовью, я целовал и ласкал все ее тело, каждый его участок, поэтому она не обращала особого внимания, когда я целовал ее ступни. Она по моей просьбе надевала черные чулки и туфли на высоких каблуках. Мое помешательство на ступнях ног было надежно упрятано в моей голове.

У меня были журналы для фетишистов, но я хранил их в офисе. Я никогда не держал дома ничего такого. Эти журналы способствовали моему разрыву с Сюзан, женщиной, бывшей со мной до Лайзы; я должен был жениться на ней, но она обнаружила мою коллекцию.

У Сюзан был ключ от моей квартиры, так что она могла в нее войти, если я где-то задерживался. В те дни я учился и работал на неполную ставку в двух местах. Однажды она стала рыться в моих вещах и нашла подборку журналов. Я никогда не забуду, что я почувствовал, когда вошел в квартиру и увидел их разбросанными по полу. Она стояла у окна, в ее глазах блестели праведные слезы, руки скрещены на груди, она смотрела на меня так, словно я какой-то псих.

Она попросила у меня объяснений, я попытался их дать, и с тех пор мы никогда не виделись.

Нью-Йорк

— Однажды я прошел через процесс эпиляции волос, — признается Карл — Удалил все от шеи до пят, даже лобковые волосы. Это больно Колечно, бритье лобка не было необходимостью. Я только хотел почувствовать, что ощущают женщины, когда бреют лобки для своих любимых

Карлу тридцать пять лет, он гетеросексуал, работает брокером в инвестиционном банке Мы сидим за кофе со сливками и кремовыми пирожными в кафе кинотеатра «Анжелика» в Западном Хьюстоне, где идет демонстрация фильма «Орландо», поставленного по мотивам одноименного романа Вирджинии Вульф В середине повествования Орландо, герой-героиня, просыпаясь, обнаруживает, что его пол изменился

— Тот же человек, совсем никакой разницы Просто другого пола, — замечает он/она.

После кофе мы с Карлом собираемся в его частный класс в «Школе мисс Веры для мальчиков, желающих стать девочками». Похожие классы или частные консультации для любителей переодевания в одежду другого пола («кроссдрессеров») имеются во всех больших городах по всей стране. Карла обучали искусству макияжа, укладки волос и ношения колготок в Филадельфии, Лос-Анджелесе, Чикаго и Сан-Франциско По словам Карла, лучше всего это делает декан их заведения Вероника Вера. Сегодня на моих глазах его побреют, намажут кремом, сделают ему прическу, наденут корсет и наложат косметику.

— Ее школа последней ступени — отличнейшее

Сексуальные извращения, или Тайная жизнь американцев 253

«введение, — с энтузиазмом сообщает он. — У нее Прекрасные способности, которые она могла бы реализовать в театре. К тому же я получаю там лучшие советы по макияжу, чем где бы то ни было Карл на самом деле выглядит андрогинно*. Слово «андрогинный» часто использовалось в семидесятые годы для описания Давида Боуи, девушек-моделей с узкими бедрами и короткими стрижками, а также для одежды, предназначенной для обоих полов. Это слово всегда вызывает в уме образ женоподобного паренька, не бесполого, но и не гиперсексу-ального. Из-за всех ужимок Мика Джеггера на сцене, а может быть, вопреки им, он не производит впечатление именно мужчины Только его губы и язык обещают взрослые радости секса

Карл не выглядит женоподобным пареньком Он — сексуальный хамелеон, способный быть эротически привлекательным в облике любого пола

— В мире нет места людям, подобным мне, — говорит он, сжимая чашку крепко, по-мужски. — Переодевание сейчас более принимается обществом, чем когда-либо Но известные обществу кроссдрессе-ры, скорее, помпезные шуты, чем реальные люди

В восьмидесятые годы двуполость вышла из моды и «королевам переодевания» пришлось стать более страстными и темпераментными. Чикагский Перчик, к примеру, постоянно появлялся на всех главных ток-шоу, и не раз Персонаж Дастина Хофмана из блок-бастера** «Тутси» был признан «в женском обличье лучшим мужчиной, нежели в мужском» Мадонна обучалась хитростям моды у Ру Пола, певца-кроссдрессе-ра. О других парнях, желающих стать девчонками, рассказал, сделав субкультуру доступной широкой публике, документальный фильм 1990 года «Париж в огне».

* Те сочетающим признаки обоих полов (Прим пер)

** Блокбастер — фильм созданный с расчетом на большой коммерческий успех (Прим пер)

В девяностых годах кроссдрессеры и лесбиянки — в прессе на центральных ролях. Кинохит 1992 года «Возмутительная игра», повествующий о любовной истории между обычным мужчиной и кроссдрессером, привлек публику искусно сделанным трюком с разоблачением. Бисексуальность — если она женская — считается даже более возбуждающей, чем лесбиянство. Лесбиянки проникли на обложку «Ньюсуик». Президент «Национальной организации в пользу женщин» Патрисия Айрленд публично заявила, что имеет мужа и любовницу. Изгибы пола в наше время — удел женщин, а не мужчин. Карл прав.

— Вы определили, кто она? — задает он вопрос. Он слегка наклоняет голову в направлении чересчур разодетой дамы (мужчины?), ожидающей у стойки свой заказ. Когда мужчина переодет женщиной, правильнее называть его «она». — Я думаю, что она вполне хороша. Я не заметил, чтобы кто-нибудь, кроме меня, тоже ее раскусил. Я думаю, она «прокатит». Если ее не разоблачат вон те молоденькие девчонки, то с ней порядок. Девчонки-подростки редко что-нибудь упускают. Они всегда смотрят на других женщин, обращают внимание на размеры, проверяют детали макияжа,

«Прокатить», пройти неузнанным — или, еще лучше, вызвать восхищение в качестве женщины — самая заветная цель кроссдрессеров. Они хотят свободно передвигаться среди людей, не вызывая испуганных и уничтожающих взглядов тех людей, которые знают, что скрывается под косметикой и париками. В таком изощренном городе, как Нью-Йорк, где надо выглядеть очень хорошо, чтобы не быть разоблаченными, средний кроссдрессер считает себя достигшим успеха, если раскусивший его человек не показывает вида, кроме короткой вспышки узнавания, когда встречаются глаза.

Каждый живущий ниже Двадцать третьей улицы Манхэттена — сосед кроссдрессера по кварталу или даже по дому. В моем доме живет Джоанна, трансве-

стит. Мы дружески болтаем с ней, встречаясь у почтовых ящиков или дожидаясь в прачечной, когда высохнет белье. Однажды с нее спал парик с длинными светлыми волосами, когда она вытаскивала из стиральной машины полотенца. Я отвернулась. А один раз, когда она была в полной форме, она вступила в заранее запланированную стычку с полицейским офицером на улице перед домом и забыла контролировать голос, в натуральном состоянии глубокий и мощный. Словно под гипнозом, я наблюдала за ссорой из своего окна на четвертом этаже, а пресыщенные ньюйоркцы проходили мимо, лишь мельком взглянув.

В кафе «Анжелика» я, проследив за трансвеститом, вызвавшим восхищение Карла, вижу, как она со своим заказом проходит к столику в другой конец зала. В ней почти шесть футов роста, у нее крупные руки и ноги, но на трехдюймовых каблуках она движется так же легко, как большинство женщин. Белокурые волосы — несомненно, парик. Но ничто в ее облике не режет глаз. Она может свободно ходить в местах скопления народа, и никто не посмотрит на ее адамово яблоко.

— Она в порядке, — говорю я Карлу. — А вы так же хороши?

— Лучше, — отвечает он, широко улыбаясь. — Дорогая, вам надо увидеть меня в моем маленьком черном шедевре с блестками. — Он вытягивает вперед руку, выгибая кисть. — Это просто смерть, — говорит он, делая на каждом слове ударение с видом счастливой женщины-вамп.

— Готова побиться об заклад, что это так, — поддразниваю я Карла, окидывая его оценивающим взглядом с головы до пят, чем он явно наслаждается.

С ростом пять футов восемь дюймов, натуральными светлыми волосами, стройными бедрами, подтянутым животом, мелкими чертами лица и слабой растительностью на подбородке, Карл кажется созданным для женской одежды. Это очевидно несмотря на то, что



сейчас на нем классический белый хлопчатобумаж ный пуловер, заправленный в брюки, и «топсайдеры» на босу ногу. Обычная мужская одежда.

— У меня точно восьмой размер обуви, — говорит он. — Много ли женщин могут этим похвастаться?

— А как другие девочки в «Школе мисс Веры»? Они выглядят так же хорошо, как вы?

— Сами увидите, — отвечает он с долей самодовольства, — но я так не думаю. Нет. Мисс Вера сама шепнула мне на ушко, что я лучше всех.

Легкомысленное выражение исчезает с его лица, когда я спрашиваю:

— Как давно вы стали кроссдрессером? Воспоминание о маминой реакции на его любовь к женской одежде огорчает его.

Переодевание в женскую одежду приемлемо, если вы звезда, как Ру Пол, или вращаетесь в авангардных кругах. В Средней Америке, где трансвеститы и общество больше стесняются друг друга, к ним до сих пор относятся как к «тем чудакам, которых показывают в шоу Фила Донахью». Даже ваша бабушка может знать, кто они такие, что, однако, не означает, что она захочет с ними познакомиться и тем более узнать, что вы один из них. Как общество мы вряд ли осознаем, что способствуем дискриминации, когда легко относимся к женщинам в мужской одежде и отрицательно — к мужчинам в женской. С тех пор как в сороковых годах Кэтрин Хепберн переоделась в брюки, ни одна женщина не подвергалась остракизму за то, что их носила. Когда Дайан Китон в фильме «Энни Холл» оделась в мешковатую, многослойную мужскую одежду, она заложила целое направление в моде. А положил ли начало какой-либо моде Дастин Хофман в «Туте и»?

Многие до сих пор ошибочно считают, что все трансвеститы — «голубые». «Королевы» геев обычно одеваются так, чтобы высмеять как женскую, так и мужскую манеры одеваться, с помощью гомосексуальности. Подавляющее большинство трансвеститов — гетеросексуалы. Даже если они время от времени занимаются любовью в женском белье, они все равно делают это как мужчины. Подобно основной массе мужчин, они считают сношение "главным в сексуальных отношениях.

Но почему обычный в половом плане мужчина хочет одеваться в женскую одежду?

Переодевание в женские наряды — это форма фетишистского поведения. Кроссдрессеры получают сексуальное возбуждение от ношения женских одеяний, косметики и париков. Как и другие фетишисты, они не знают, почему они такие. Эксперты полагают, что трансвестит мог быть возбужден женской одеждой, бельем или макияжем в юношеском возрасте и продолжает ассоциировать возбуждение с этими вещами. Некоторым мужчинам, возбуждающимся от этих вещей, достаточно видеть и касаться их на женщинах. Другим, трансвеститам, необходимо носить их.

— Это выражает мою женственную сторону, которая во мне присутствует независимо от того, есть на мне губная помада либо лифчик или нет, — делился со мной один мужчина. — Женские вещи более чувственные, нежели мужские, а я человек чувствительный.

Слово «трансвестит» происходит от латинских корней «1гап5» («пере-», «через») и «уевИге» («одеваться»), но впервые это слово было употреблено в начале века для описания членов берлинской гомосексуальной субкультуры. Эти люди, в основном выступавшие в клубах, одевались как женщины. Переодевание было известно на протяжении истории человечества во многих культурах. Индейцы-шайены называли своих воинов, носивших шкуры животных на женский



манер, бердашами и приписывали им владение любовной магией и огромную целительную силу. В нашей современной культуре кроссдрессеров, с одной стороны, поднимают до статуса знаменитостей, а с другой стороны, низводят до объектов насмешек и увеселения.

«Трудно удержаться от смеха, когда огромный мужик надевает шелковые колготки», — говорит женщина, отменившая назначенную свадьбу после того, как застала своего жениха примеряющим женское белье. Другая женщина в похожей ситуации разорвала договор о браке и, вернувшись на следующий день б его квартиру с оставшимся у нее ключом, подожгла его чемодан с женской одеждой. Его коллекция произведений искусства и тщательно подобранные книги высокой стоимости тоже погибли в пламени.

Некоторые счастливчики-трансвеститы имеют жен, которые примирились с их второй натурой. В таких семьях зачастую количество времени, которое муж может провести переодетым, так же, как и количество денег, которое он может потратить на женские наряды и украшения, обуславливаются заранее. Одна женщина рассказала мне, что может «уживаться» с его нарядом не чаще раза в неделю. Другая сказала, что стоимость его «женской одержимости» беспокоит ее больше, чем сам этот факт.

— Он постоянно хочет обновок, — говорит она. — Я не понимаю, почему он не довольствуется тем, что уже есть в его гардеробе. К тому же он не носит эти вещи вне дома. Если я все время дома, к чему мне много шмоток?

Некоторые жены также разрешают мужьям-кросс-дрессерам надевать женское белье во время занятий любовью, по крайней мере, на какое-то время.

— Это возбуждает его, а не меня, — объясняет одна из таких жен. — Я иногда позволяю ему надевать его девичьи вещи во время секса. Есть ведь и такое, что мне нравится, а ему не очень, куннилинг, к



примеру. Так что мы оказываем друг другу сексуальные любезности.

Одна пара прислала фото, на котором они вдвоем. Его парик завит так же, как ее волосы. Они одеты в одинаковые черные платья, обуты в черные «лодочки», на них одинаковые драгоценности — и одинаковые сверкающие улыбки. «Ну-ка, угадайте, кто есть кто?» — написано поперек карточки на ее обороте. Они действительно очень похожи, сходство усугубляется намеком на усики над ее верхней губой.

Еще одна женщина, которая открыла другую сторону характера своего мужа через десять лет совместной жизни, застав его за стиркой его шелковых трусиков, сказала мне:

— Я рада, что у нас одинаковые размеры. Могло быть намного хуже. У нас с ним было так много хорошего, что я могу смотреть на его заскок сквозь пальцы.

— Я начал примерять мамину одежду, когда мне было три или четыре года, — вспоминает Карл. — Моя нянечка считала это забавным, моя мать — нет, так что мне приходилось все с себя снимать и прятать в шкаф перед ее возвращением с работы. Она приходила раньше отца. В те времена было необычным иметь работающую мать, тем более что она была представителем деловых кругов. Больше всего я любил ее вечерние туалеты. У нее были прекрасные шелковые платья, платья из длинных кусков материи, которые они с отцом привезли из Индии.

Когда я закрываю глаза, я почти чувствую, каковы они были на ощупь. — Он закрывает глаза, облизывает губы, загадочно улыбается, затем вновь поднимает веки. — Я также могу вспомнить чувство вины и сты-Да, переполнявшее меня. Стыд — это психическое ощущение. Я знал, что мальчик не должен этого де



дать, потому что мать считала это безвкусным и отвратительным с эстетической точки зрения, не вообще чем-то плохим, а именно противным на вид. Когда она заставала меня в своих вещах, ее лицо принимало такое выражение, будто она съела целый лимон.

Как и большинство кроссдрессеров, Карл пытался бороться с побуждением переодеться женщиной. В старших классах он изредка наряжался в мамины вещи, когда оба родителя уходили на вечер. Однажды они рано вернулись домой, вынудив его быстро спрятать одежду в свой шкаф и запрыгнуть в душ, чтобы смыть косметику, пока они поднимались по лестнице. Это был последний раз, когда он оделся в одежду матери.

— Интересно, догадывалась ли она, — говорит он. — Я не смог переложить ее шелковую вечернюю пижаму ей в шкаф до следующего дня. Заметила ли она, что ее нет? Чувствовала ли она на своих вещах мой запах? Мать может унюхать своего отпрыска, ведь так? Я никогда не ощущал себя с ней комфортно, потому что всегда спрашивал себя, знает ли она обо мне.

Четыре года учебы в Мичиганском университете у Карла прошли без переодевания. Подобно многим трансвеститам, он пытался избавиться от этой привычки, как другие стараются бросить пить или употреблять наркотики. Это часть их поведения, называемая «очищением», когда одежда и косметика отброшены прочь, а сам мужчина делает все возможное, чтобы подтвердить свою мужественность.

— Я поднимал тяжести, — говорит он. — Я перетрахал массу женщин. Я даже участвовал в групповых оргиях.

Позже, когда я вперые в жизни стал жить один, то начал переодеваться опять. Я чувствовал себя виноватым, одиноким и опозоренным. Когда я переодевался в женщину, я получал настоящий кайф. Потом, той же ночью, после того, как я снимал одежду — я прятал ее, запирая на ключ, — и смывал грим, у



меня начинал болеть живот. Я был извращенцом. Именно так я себя тогда называл. Но остановиться я



не мог.

Несмотря на то что Карл хотел жениться и осо-гбенно хотел детей, он оставался холостым, так как ни разу не встретил женщины, которой бы настолько доверял, чтобы мог поделиться своей тайной.

— Иногда, когда я был с женщиной, я воображал, что будет, если я открою свои чемоданы и покажу ей вещи, — продолжает он. — В моих фантазиях она хлопала в ладоши и говорила: «Как красиво! Ты наденешь их для меня?»

В реальной жизни она с визгом убежала бы среди ночи, а на следующий день позвонила бы моему боссу с полным отчетом. Черт, а может, еще бы сделала звоночек и маме.

В первый раз в роли Кэрол Карл появился на хэп-пенинге, проводившемся в филадельфийском «Хил-тон энд Тауэрс» в августе 1993 года «Международным фондом полового воспитания». Готовясь к этому событию, он взял несколько уроков в разных городах, начав в марте с Лос-Анджелеса. («Я гостил у матери и ее нового мужа, когда увидел объявление об уроках макияжа для мужчин. О Боже, моя мать снова фигурирует в моем рассказе. Не обращайте внимания».) На семинаре «Все об удалении волос» он встретился с Лайзой (Леонардом), которая рассказала ему о полном курсе в школе Вероники Веры, — «самый важный контакт» в жизни Карла.

— Я много узнал на хэппенинге, — говорит он. — Большинство трансвеститов пытаются подавить свои желания и переделать себя, пока им не исполнится тридцать пять — сорок пять лет. Тогда они говорят:



«О, черт побери, это часть меня», — и учатся жить с
этим, Я' виде;! нескольких мужчин, которые задумывались о самоубийстве. Один парень пытался покончить с собой после того, как его подружка поймала его за примеркой ее нижнего белья.

Я был одним из тех, кто никогда не появлялся в женской одежде на публике. На хэппенинге мне сказали, что мои переодевания дома — не в счет. Мне нужно выходить из дома в переодетом виде, это поднимет чувство моего собственного достоинства. Я нс знаю, сделал бы я это когда-нибудь без помощи мисс Веры.

Вероника Вера — одна из немногих женщин в мире. которые могут захлопать в ладоши и сказать: «Как красиво! Ты наденешь их для меня?»

Я познакомилась с Вероникой Верой, когда работала в «Форуме», а она собиралась замуж за своего лучшего друга, гея, умирающего от СПИДа. Он хотел привести жену в дом и познакомить со своей семьей и не хотел умирать в одиночестве. Обаятельная, интеллигентная и способная на сочувствие женщина, она снялась более чем в дюжине порнофильмов, про-дюссировала и сняла еще больше, однажды позировала Роберту Мэпплторну и выступала свидетелем на слушаниях по порнографии Комиссии Миса. Еще один факт из ее биографии — торговля розничным товаром. Вместе со своей лучшей подругой, художницей и бывшей порнозвездой Энни Спринкл, они пробовали себя в разных видах сексуальной трансформации, например, вели классы для женщин, желающих в спальнях выглядеть как порнозвезды. В своей школе, которую она всегда называет не иначе как «Академия», она нашла свое истинное призвание.

С длинными и густыми черными волосами, рассыпающимися по плечам, пышной грудью, выглядывающей из разреза ее золотого парчового, или леопардового, или пикантного розового на бретельках пла-^ц — что бы она ни надела, Вероника выглядит моложе своих сорока шести, очаровательная королева неопределенного возраста. Она к тому же имеет такой внешний вид, который мужчина, желающий выглядеть женщиной, выберет себе в качестве модели. Это удачно, потому что многие из ее студентов покидают «Академию», имея более чем разительное сходство с Вероникой, достигнутое чудесами макияжа и длинными темными париками.

— Как минимум пять процентов американских мужчин кроссдрессеры либо хотят ими быть, — авторитетно заявляет Вероника. Она вместе с Карлом, своим помощником, подготавливается к частному классу в своей студии на Восьмой авеню в манхэттен-ском районе Челси. — Академия нужна людям. Мужчины не просто хотят переодеваться. Они хотят выглядеть так же хорошо, как женщины.

Обучение в частном классе Вероники стоит триста долларов и включает в себя инструктаж, как одеваться, сидеть, стоять и ходить по-женски, а также урок макияжа с Полетт Пауэлл, специалисткой по косме-тологии. Есть дешевые групповые занятия и дорогие одиночные, включающие день «фототерапии» с Энни Спринкл за тысячу долларов и индивидуальные экскурсии по уик-эндам за две тысячи долларов, которые включают в себя посещение магазинов, обед, ужин и хождение по клубам с Полетт или Вероникой. Платит по счетам, конечно, он, хотя Вероника может угостить его выпивкой раз-другой. Все деньги платятся в кассу — только новые купюры -- и передаются потом Вере в хрустящих розовых конвертах.

— Я предоставляю частичную стипендию тем мужчинам, которые согласны убираться в моей квартире, — говорит она. — Во время работы они носят форму французской горничной.

http://www.passion.ru/intim/sexdist/8.htm