В КпХ Айон стеремился изменить исход мира предначертанный в "Апокалипсисе" Иоана Богослова, заменив его своим "личным апокалипсисом". Ну, что хотел
Айон сделать, вообщем-то понятно. Создать свой мир, "Царство Свободы", как он выразился, и где он займет место Бога. Первый шагом к намеченой цели становится разрушение Тьмы, и нарушение равновесия между Тьмой и Небесами. Второй шаг- низвергнуть, ослабленные разрушением Тьмы, Небеса на Землю, а Землю поднять к Небесам,отчего воцарится хаос. И он создаст свое "Царство".
Но интересно было бы узнать и о том, что Айон собрался заменить "своей версией апокалипсиса", о книге говорящей о пришествии конца света, вы так не думаете.




АПОКАЛИПСИС
святого апостола Иоанна Богослова

Исторические сведения об Апокалипсисе

«Воскресное чтение», ч.11
1) Во время жестокого гонения на христиан, воздвигнутого Домицианом, св.ап.Иоанн вышел невредимым из кипящей смолы и заточен был на остров Патмос. Тяжкое было тогда испытание для Церкви Божией: уже второй раз целый мир, в лице римских императоров, вооружился против Царства Христова, у которого не было другого оружия в страшной борьбе сей, кроме терпения, не было другой отрады, кроме упования на помощь Господню. Но тяжесть гонения истощала самое терпение некоторых сынов Церкви, а всеобщее восстание против христианства, не только не ослабевавшее, но еще возраставшее с течением времени, колебало самое упование верующих на торжество истинной веры и благочестия над неверием и нечестием. Первые пастыри малого стада Христова почти все уже положили живот свой по примеру Самого Верховного Пастыря за духовных овец своих: из двенадцати апостолов один Иоанн оставался на земле, и он был в заточении. Среди сих обстоятельств, сердце сего апостола не могло не сокрушаться печалью об участи братьев своих во Христе Иисусе, к которым он преисполнен был живою любовью. Посему тягостные дни заключения своего на пустынном острове он проводил, без сомнения, в пламенных молитвах ко Господу, прося облегчения для верующих, и Господь не умедлил Сам предстать возлюбленному ученику Своему, дабы даровать чрез него наставление и утешение Церкви Своей не только на то время, но и на все веки существования ее на земле. Аз Иоанн, иже и брат ваш и общник в печали и во Царствии и в терпении Иисус Христове, бых во острове порицаемом Патмос за Слово Божие и за свидетельство Иисус Христово. Бых в дусе в день неделный, и слышах за собою глас велий яко трубы глаголящия: Аз есмь Алфа и Омега, Первый и Последний: и: яже видиши, напиши в книгу и поели Церквам, яже суть во Асии: во Ефес и в Смирну, в Пергам и в Фиатир, и в Сардис и в Филадельфию и в Лаодикию. И обратихся видети глас, иже глаше со мною: и обратився видех седмь светилников златых, и посреде седми светильников подобна Сыну Человеку… И егда видех Его, падох к ногама Его, яко мертв. И положи десницу Свою на мне, глаголя ми: не бойся: Аз есмъ Первый и Последний и живый: и бых мертв, и се, жив есмъ во веки веков, аминь: и имам ключи ада и смерти. Напиши убо, яже видел ecu, и яже суть, и им же подобает быти по сем (1:9-19). Святой тайновидец написал все, что видел и слышал, и, без сомнения, предал книгу свою тем Церквам, к которым она первоначально назначена Самим Господом. Это было в последнем десятилетии первого века христианского.
2) Апокалипсис, или пророческая книга Нового Завета, есть ничто иное, как богодухновенная возвышенная песнь о торжестве Агнца над древним змием, или Господа нашего Иисуса Христа над диаволом и его орудиями (1:17-18; 5:6-14; 11:15-18; 12:10-11; 15:3-4; 17:13-14; 19:5-8; 20:10; 22:3,12-13). Созижду Церковь Мою, сказал некогда Спаситель, и врата адова не одолеют ей; теперь открывается, сколько то нужно для утешения и утверждения верующих, самая судьба Церкви в продолжение всех веков до обновления мира и наступления Царства славы, открываются действия Искупителя нашего в Божественной силе и славе Его, так что Апокалипсис справедливо можно назвать Евангелием Господа Иисуса Христа, воскресшего из мертвых. Здесь разрешение всего Священного Писания; здесь оканчивается то великое действие Промысла Божия для искупления и спасения человека, которое началось в раю обетованием о семени жены, долженствовавшем стереть главу змия. Посему-то Сам Господь говорит: Блажен чтый и слышащий словеса пророчествия и соблюдающий писанная в нем, время бо близ. То есть блажен тот, кто, внимая откровению Господа о судьбе Церкви Божией, не усомнится в истине торжества ее над врагами, или в окончательной победе Основателя и верховного Правителя ее над древним змием, над человекоубийцею искони, восставшим против Царства Божия и непрестающим вооружаться против него всеми силами и средствами ада. Блажен уповающий на всемогущество кроткого Агнца, закланного для искупления мира и по воскресении приявшего честь и славу от Бога Отца всяческих: Он есть свидетель верный, Первенец из мертвых и Царь царей земных, Он любит нас и омыл нас кровию Своею от всех грехов наших, и сотворил нас царями и иереями Богу и Отцу Своему, Ему слава и держава во веки веков, аминь! Блажен, кто не отступит от Него среди тяжких искушений, имеющих прийти на Церковь от древнего врага ее диавола, и не выйдет из ряда воинства Христова, которое увенчается некогда славою необыкновенной победы; кто соблюдет написанное в пророчестве, стараясь иметь все качества воина Христова и одушевляясь в скорбях и муках земных упованием на участие во всемирном торжестве Церкви Христовой, под державною главою ее, и в Царстве неизреченной славы и блаженства, имеющем открыться по скончании мира. Это утешение и укрепление в вере и уповании не для одних верующих того времени, но для верующих всех времен. Тайна Божия, без сомнения, деется в мире: победа Иисуса Христа над диаволом совершается; судьбы Церкви и мира скончаваются; решительное торжество веры над неверием, света над тьмою, добра над злом, или, одним словом, Иисуса Христа, пречистого Агнца Божия, вземшего грехи мира, над диаволом, змием, обольстителем и убийцею, все ближе и ближе. Хотя завеса сих таинственных действий Божиих не вполне для нас открыта в самом Апокалипсисе, но мы ясно познаем из него, где надлежит искать ключ к разрешению значения великих переворотов в мире, и приготовляемся ко сретению могущих постигнуть нас искушений; мы верно предвидим то, чем некогда кончится продолжительная борьба противоположных начал в мире, и в этом неиссякаемый источник утешения для истинного христианина, который, по заповеди Спасителя, читает или слушает словеса пророчествия и соблюдает писанное в нем.
3) Все седмь Церквей, к которым первоначально назначена была пророческая книга Нового Завета, находились на юго-западном конце Малоазийского полуострова. Ефес, богатейший и славнейший город страны той, лежал при море; тогда святительствовал там Тимофей, избранный и рукоположенный апостолом Павлом. Смирна — в 15 милях к северу от Ефеса, и доселе богатый купеческий город; там был епископом Поликарп, ученик самого Иоанна Богослова, им же и рукоположенный, по свидетельству Тертуллиана. Пергам — еще севернее, в 17 милях от Смирны, некогда столица царства Пергамского. Фиатира — также к северу от Смирны, но ближе Пергама. Сардес — к востоку от Ефеса, в 10 милях от него. Филадельфия — еще восточное Сардеса на расстоянии 8 миль от него. Лаодикия — в 10 милях от Сардеса. Таким образом, назначение Апокалипсиса к седми Церквам Малоазийским можно и должно понимать в прямом и буквальном значении. Но это однако ж не противоречит древнему и новому мнению ученых и правомыслящих толкователей, что сии седмь Церквей образуют собою церкви всех мест и времен. В самом деле: 1) и все писания апостольские назначались первоначально к известным церквам или лицам, но в то же время относились и ко всем верующим; тем более это должно сказать об Апокалипсисе, который, 2) содержа в себе откровение, касающееся всего христианства и даже всего мира, не мог быть частным посланием к известным только Церквам; кроме того, 3) число седмь имеет некоторое таинственное значение в целом Апокалипсисе: седмь духов пред престолом Божиим, седмь свещников, седмь звезд, седмь светильников, седмь рогов и седмь очес Агнца, седмь печатей, седмь труб, седмь таинственных громов, седмь фиалов ярости Господней и проч. С достоверностью можно полагать, что число сие выражает собою полноту, по числу ли дней творения Божия, в которое совершишася небо и земля и вся украшения их, или по другой какой-либо причине. Посему под именем седми Церквей прилично разуметь и здесь Вселенскую Церковь во всем ее пространстве и продолжении времени — сие новое превосходнейшее творение Божие, которое вполне совершится и украсится по скончании всех веков, егда будет Бог всяческая во всех. Не без особенного, конечно, намерения избираются те, а не другие седмь Церквей, которым Сам Господь дает наставления, похвалу или укоризну, угрозы и обетования: в совершенствах и недостатках сих Церквей не обрел ли Господь живого изображения многоразличного духа, направления, подвигов и дел христианских народов, живущих и действующих в разные времена? Во всяком случае, сии послания Господа нашего Иисуса Христа вместе со всем Его откровением относятся и к нашему времени, и к нам, чадам Его Церкви: истина сколько утешительная, столько же страшная для благоговейного христианина, с верою внимающего Писанию. Заметим еще, что каждое послание надписывается Ангелу Церкви. Кого разуметь должно под сим именем? Без сомнения, епископов, или предстоятелей Церквей, как разумели святые отцы, богомудрые толкователи Писания. Ибо союз верующих со своим епископом столь тесен и неразрывен, что они вместе составляют как бы одно лицо. Такие святители, как Тимофей или Поликарп не имели, конечно, недостойных их слабостей; однако же Ангелу Ефесской Церкви делается укор в ослаблении любви ко Господу, то есть недостатки некоторых членов Церкви относятся как бы к лицу ее епископа. Это вполне выражает отношение пастыря к своей пастве, по которому он стоит во главе своего стада, как Сам Иисус Христос во главе всей Своей Церкви; то есть где нет Епископа, там нет Церкви, нет стада Христова. На Страшном Суде Господнем каждый верующий последует за своим пастырем, который, представши Домовладыке и Судии, скажет: Се Аз и дети! 1





Содержание Апокалипсиса и
смысл его таинственных образов
«Воскр.чт.», ч.11
Содержание Апокалипсиса составляет ряд таинственных видений, которые созерцал св.ап.Иоанн, будучи в состоянии пророческого восхищения. После вступления в нем изображаются: 1) видение Сына Человеческого посреди седми светильников златых и высочайшие препоручения от Него к седми Церквам восточным; 2) видение седми таинственных печатей, разрешаемых Агнцем; 3) видение седми ангелов с седмью трубами, под седьмой печатью; 4) видения, по гласе седьмой трубы, именно: а) видение жены, облеченной в солнце, и змия чермнаго, б) видение зверя из моря и зверя от земли, в) видение Агнца на Сионе, трех ангелов, парящих посреди неба, Сына Человеческого с серпом в руке, и ангела с тем же орудием, г) видение седми фиалов ярости Господней, д) видение жены любо-дейцы, сидящей посреди моря на седмиглавом звере, е) видение последнего суда над Вавилоном, зверем и лживым пророком; ж) брак Агнчий и торжество истинного Победителя; 5) видение тысячелетнего Царствия Христова на земле и последующего за ним Страшного Суда Господня; 6) видение нового неба и новой земли и нового Иерусалима, с небеси сходящего. Откровение заключается подтверждением истины и важности содержащихся в нем пророчеств: обетованием Самого Господа о скором пришествии Своем, внушением христианам неусыпного попечения о достойном приготовлении себя к сретению Его и желанием святого тайновидца скорого пришествия Господня.
Первое видение составляет как бы вступление к самому откровению. Сын Человеческий, являясь тайновидцу среди седми светильников златых, показывает чрез то, что Он есть Верховный Владыка всех Церквей христианских, что они, возженные Его благодатию и силою, могут и должны светить только около Него и для Него, что Он силен и властен передвигать сии светильники с мест их, или упразднять Церкви, если найдет их достойными того. В Его деснице седмь звезд, то есть в Его непосредственном ведении и управлении все предстоятели и учители Церквей и все служение и дела христиан, руководимых ими. Облеченный в подир и препоясанный поясом златым на персях, Он, по самому виду Своему, являет Себя Первосвященником Церкви, то есть Первосвященником вечным, почину Мельхиседекову. Пламенные очи Его назирают все самое сокровенное в человеке; меч уст Его есть то всепроницающее Слово Божие, которое острейше паче всякого меча обоюду остра, проходящее до разделения души же и духа, членов же и мозгов, и судительно помышлением и мыслем сердечным. Подобные халколивану ноги Его означают непоколебимое утверждение Его владычества над миром. Он — первый и последний, то есть предвечный и бесконечный, следовательно, истинный Бог; живый и был мертв, следовательно, истинный и Человек. Он имеет ключи ада и смерти; следовательно, есть Владыка всякой жизни, ибо Ему по воскресении дана всякая власть на небеси и на земли. Таким образом, Господь наш Иисус Христос предстал тайнозрителю в Божественном ополчении Своем как Глава и Царь Церкви и как Вседержитель мира, страшный для врагов Его. Он Сам повелел Иоанну описать это, говоря: Напиши, яже видел ecu и яже суть, дабы одно изображение Его величия укрепило веру и возвысило надежду христиан, изнемогавших под тяжестью гонения на Церковь. Но напиши и яже будут посем, присовокупил Он; следовательно, имел открыть тайнозрителю и самые действия Своего могущества и власти в хранении Церкви и поражении врагов ее. Посему дальнейшие видения должны быть изображением сих Божественных действий Господа нашего Иисуса Христа. Но предварительно Он обращается к самим верующим как к подданным Царства Своего, дабы обратить прежде всего внимание их на собственные их обязанности и показать, чего им опасаться и на что надеяться должно, когда будут совершаться суды Его над миром. Таков смысл Его посланий к седми Церквам.
Со второго видения начинают открываться высочайшие определения Божий о судьбах мира и Церкви, оканчивающиеся последним Страшным Судом Господним, за которым следует уже видение нового неба и новой земли. Святой тайновидец зрит престол на небеси и Бога, сидящего на нем: это изображение того, что Господь есть Владыка и Судия мира; что Он, управляя вселенной, непрестанно совершает Суд Свой над народами, что на небе, в определениях сего вечного, всемогущего и праведного Судии, надлежит искать объяснения всех происшествий, совершающихся на земле. Так и древние пророки видели Господа, когда Дух Святой открывал им судьбы царств и народов. Вокруг престола была радуга — знамение вечного союза между Богом и человеком, который не в силах разрушить никакие брани и возмущения на земле. Двадцать четыре старца на других престолах, означают, видимо, представителей ветхозаветной и новозаветной Церкви, по числу колен израилевых и святых апостолов. Молния, громы и гласы, исходившие от престола, знаменуют непрестанную деятельность природы, силы которой всегда готовы быть орудием награждающей или наказующей, благословляющей или поражающей десницы Божией. Седмь светильников — седмь Духов Божиих, или седмь благодатных даров Духа Святого, которыми Он запечатлевает избранных Своих. Море — предел, разделяющий временное и вечное, как два противоположных берега. Серафимы как предстоятели в небесном богослужении, созерцая недосягаемую глубину и высоту совершенств Божиих, непрестанно славословят Пресвятую Троицу, а за ними и старейшины человечества, слагая с себя венцы, воздают славу и честь Творцу и Промыслителю мира. Итак, вот верховный Совет Божий, откуда нисходят все определения о судьбах наших! Каковы же определения Божий о Церкви Христовой и о мире, враждебном ей? Св.Иоанн зрит в деснице Божией книгу, совне и внутри исписанную и запечатанную седмью печатями: это, без сомнения, небесная история христианства и всего человечества. Там содержатся неисповедимые суды Божий о мире; там изображены и внутренние и внешние судьбы рода человеческого; но все еще запечатлено полным числом печатей, следовательно, никому неведомо и непостижимо. Кто ж разрешит сии таинственные печати? Никто, кроме Искупителя и Спасителя человеков, сокрушившего державу диавола Божественною силою Своею и примирившего человека с Богом неизреченным смирением и истощанием славы Своей пред Отцом Небесным. Посему среди престола Божия как Посредник между небом и землею является Агнец, Который заклан на жертвеннике крестном за грехи целого мира, но, разрушивши врата адовы, яко лев от Иуды, воскрес из мертвых и совоскресил искупленного человека. В таинстве жертвы и прославления Его сосредоточиваются все пути провидения Божия о роде человеческом: кто же может и открыть их, кроме сего Агнца? Един от старцев, представителей Церкви Христовой еще прежде явления Агнца напомнил об этом тайнозрителю, указав на два пророчества Ветхого Завета: это значит, что вера в торжество Искупителя одинакова и в ветхозаветной Церкви, как и в новозаветной. У Агнца рогов седмь и очес седмь, еже есть седмъ Духов, посланных во всю землю; ибо как Сам преисполнен был, по пророчеству Исайи, дарами Духа Святого, так исполнил ими, по прославлении Своем, и святая Церковь. Итак, Сей прииде и прият книгу от десницы седящаго на престоле, и среди всеобщего торжества и благохвалений на небе и на земле начал разрешать ее печати. Достойно замечания, какое участие вся тварь приемлет в судьбе человека! Подробное объяснение видений, представлявшихся святому тайнозрителю по разрешении каждой печати, представляет трудности, вполне непобедимые. Все пророчества имеют такое свойство, что до окончательного исполнения своего изображают истину полуоткрытою. Дух Святой, провозвещая будущее, вместе с тем запечатлевает его таинственными образами, без сомнения, с тем благим намерением, дабы, с одной стороны, истинное любомудрие в верующих обретало в пророчествах хотя не полный, но при всем том благотворный для них свет ведения о премудрых путях Промысла Божия, с другой — дабы неверие и нечестие врагов истины не могло дерзновенно восставать, против определений Божиих. Посему и пророческая книга Нового Завета до тех пор будет заключать в себе много сокровенного, пока не совершится все, что в ней написано; а полное совершение ее пророчеств, очевидно, есть вместе совершение всего домостроительства Божия. Впрочем, многие черты сего откровения для нас уже яснее, чем для древних читателей его. К сожалению, позднейшие толкователи принимались за объяснение Апокалипсиса большею частью с предзанятыми мнениями и произвольные догадки полагали за начало объяснения; кроме того, слишком далеко простирали свои предположения, не столько обращая внимание на главный предмет пророчества, сколько стараясь удовлетворить любопытству мнимо точным определением самых времен его. Между тем всякое произвольное предположение, особенно возбуждаемое одним любопытством, в подобных изъяснениях не только не позволительно, но даже преступно, потому что может подать повод к нареканию на самое Откровение. Лучшие и благонамереннейшие толкователи, основываясь на тех местах Апокалипсиса, где есть в нем прямое и удобопонятное объяснение более главных его образов, и, соображаясь с некоторыми мнениями святых Отцов Церкви об этом предмете, относят рассматриваемую нами часть пророчества к судьбе древнего мира, с которым в непрестанной и продолжительной борьбе была юная Церковь Христова, пока совершенно не восторжествовала над ним. Без всякого сомнения, этим объяснением не исчерпывается вполне смысл пророчества; но оно при всем том много проясняет для нас пути Вышнего Промысла в хранении и возращении Церкви Христовой; отличаясь же почти везде более или менее прямым приложением символических пророчеств к событиям истории, оно в себе самом имеет ручательство за свою достоверность. Исходным пунктом сего объяснения служит 17 глава Апокалипсиса, где Ангел Господень открывает святому тайнозрителю значение некоторых таинственных образов. Все черты сего откровения показывают, что в нем представляется древний Рим. А так как с 17 главою в неразрывной связи находятся все видения под седьмою и шестою трубами, то объяснения на них, по крайней мере первого и ближайшего, должно искать в событиях римской истории, пред временем разрушения Рима. Обращаясь потом к началу Откровения, с достаточным основанием находят в нем изображение последней судьбы Израиля, отвергшего истинного Христа и вооружившегося на Святую Церковь Его. Среди сих откровений об иудеях и язычниках, двух главных врагах христианства, весьма выразительными чертами описывается третий, не менее злобный, но более язвительный враг Церкви в лжеучителях, или еретиках. Так исполнялось первоначально слово пророческое: Рече Господь Господеви моему: седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих. С падением царства Иудейского, с поражением ересей и, наконец, с разрушением язычества в лице Римской империи вера Христова восторжествовала, и видимое Царство Христово на земле утвердилось. Это означает видение тысячелетнего Царства Христова на земле, которое неосновательно некоторые думали понимать в буквальном значении. По времени сего Царства, снова будет великое восстание против святой Церкви и высочайшего Главы ее, Господа Иисуса Христа; но тогда враги будут поражены совершенно, и потом весь род человеческий предстанет на Страшный Суд Христов, за которым последует вечное мучение нечестивых вместе с диаволом и вечное блаженство праведных вместе со Христом.

Содержание Апокалипсиса и смысл его таинственных образов


«Введение в новозаветные книги Священного Писания».
Перевод под ред.архим.Михаила

Апокалипсис (который по внутреннему расположению представляется как одно целое) состоит из двух групп, из которых одна дополняет другую и вместе каждая закончена сама в себе от начала до конца; от этого книга разделяется на две главные части. Первая (после краткого пролога) гл.1:4 до конца гл.3 содержит возбуждающее к постоянству и вере в пришествие Господа обращение к семи уже во время апостолов процветавшим Церквам великих городов Малой Азии. Это обращение проникнуто святою важностью, которая то со властью увещевает и угрожает, то с любовью обещает, и представлено сначала в виде вступления ко всем Церквам вместе (1:4-20), потом подробно каждой в отдельности (гл.2,3). Послания к семи Малоазийским Церквам изложены в одинаковой, почти симметрической форме, но с чертами самой тонкой и ясной индивидуальности, с великою точностью и глубиною и вместе разнообразием и жизненной свежестью. Они несомненно имеют историческую основу и вместе глубокое пророчественное значение для Церкви всех времен; за этим следует от гл.4:1 до гл.22 (22:6 и след. с кратким эпилогом) вторая часть книги — собственно Откровение, выраженное символически. Здесь безостановочно, одну за другою, хотя не без вводных или объяснительных отступлений, Агнец открывает седмь печатей книги будущего, в числе которых последняя, седьмая (от 8:1), заключает в себе таинственную полноту событий, выражаемую седмикратным звуком ангельских труб, три последние (от 8:13) заключают троякое горе, последнее (от 11:14), между прочим, седмикратное излияние седми чаш Божественного гнева, до славного окончания (от гл.19) совета и Царства Божия во второе пришествие Христово.
Сначала следует открытие седми печатей (гл.6-8); четыре первые из них представляют в свете Божественного откровения главные черты истории мира и ее эпох; в пятой и шестой — образы истории мира в отношении собственно к Царству Божию в его раскрытии; открытие седьмой печати вызывает явление седми ангелов с седмью трубами; потом — звук седми этих труб (гл.8-15); четыре первые из них (означение, как кажется, физических и геологических страданий мира) образуют основу для пятой и шестой трубы (исторического и вместе физического значения); прежде звука седьмой трубы седмь громов указывают на таинственно великие Божественные действия, направляющие ход мира; при звуках седьмой трубы следует предвозвещение окончания совета Божия в различных фазах борьбы (между Христом и антихристом); наконец, являются как главное содержание седьмой трубы седмь чаш гнева (гл.15-19), при излиянии которых оканчивается та все более и более усложнявшаяся борьба. Эти три главные видения суть три драмы, простирающиеся как первая, вторая, третья пророческая картина до конца мира, которые, развивая всегда последующее из последней, седьмой части предыдущего и в не строго последовательных, но частью одновременных исторических рядах, пророчески возвещают новый мир и пророчески осуществляются. Касается ли вторая часть Апокалипсиса в своей исторической основе только Иерусалима и Рима или только Рима, это должен решить экзегет; но что Апокалипсис не ограничивается только Иерусалимом и Римом апостольского времени, это очевидно из общего начала изъяснения, и, во всяком случае, и в Апокалипсисе (как во всех именно ветхозаветных пророчествах) пророчество имеет (хотя оно всегда прикрыто более или менее темным покровом и в отдельных чертах не совершенно ясно, пока не получит исполнения), с одной стороны, переднюю и заднюю части, которые взаимно поддерживаются одна другою, с другой — различные пророческие картины, которые, сколь, по-видимому, ни сильно совпадают в выражении пророчества, при объяснении не должны быть смешиваемы.
Сообразно этому могут быть объясняемы и соединяемы с целым и отдельные пророчества. Происхождение Апокалипсиса во всяком случае соответствует глубоко чувствовавшейся всегда в христианстве потребности: желание разрешить великую загадку явления и развития на земле Царства Божия, которое было живо во все времена Церкви, не должно было оставаться без пророческого слова, которое бы ее разгадало. Как ни прикровен смысл Апокалипсиса в частностях, но, по крайней мере, следующее выражено в нем ясно: во-первых, все, что случается в Царстве Божием на земле, имеет свое основание и своего Распорядителя в невидимом мире; потом, все катастрофы в Церкви суть вместе катастрофы в истории мира, и все катастрофы в истории мира суть катастрофы в Церкви; далее, в каждом отдельном великом событии скрыт бывает всегда ряд других новых; потом, орудие Божие в истории мира суть как любвеобильные ангелы, так язва, война, горе, нужда: ибо вся история мира и Церкви, вся история борьбы и победы Царства Божия есть длинный ряд язв; далее, знаменательные события Царства Божия в высшей степени важны и многосторонни и бывают тем обширнее и запутаннее, чем ближе цель; наконец, цель эта есть бесконечно славная, есть венец всей истории. Эти ясные положения служат главным содержанием таинственной, седми печатями запечатанной книги. Господь грядет! Его Царство победит всякую противную силу. Наша вера есть победа, которая побеждает весь мир! Небо и земля погибнут, но слово Господне пребудет во век! Благо тому, кто верит сему! Отражая святые звуки этого Божественного слова в душе верующего, книга заключается (22:20) краткими, но многосодержательными словами: 'Αμήν, ναι φχου, Κύριε Ίησοΰ.

*******

Кое- что из глав:

Глава 1
Семь духов (1:4)
«Воскресное чтение», 1876
Иоанн семи Церквам, находящимся в Асии: благодать вам и мир от Того, Который есть, и был, и грядет, и от семи духов, находящихся пред престолом Его (1:4). Выражение семь духов не один раз встречается в Апокалипсисе, и тем необходимее поэтому выяснить подлинное значение его. Оно находится в следующих местах: (1:4; 3:1; 4:5 и 5:6).
Согласно с большинством толковников, под выражением семь духов в выписанном тексте нужно разуметь Бога Духа Святого. Здесь, как неоднократно и в других местах Писания, Он призывается с Отцом и Сыном и называется Святым, от Которого исходят благодать и мир. В апокалипсическом приветствии ап.Иоанна, часть коего составляют выписанные выше слова, Бог изображается Триединым, именно там указывается на Бога Отца, Который есть, и был и грядет, на Бога Сына, Иисуса Христа, Свидетеля верного и т.д. и на Бога Духа Святого, в выражении: от семи духов пред престолом Его.
Но, спросят, почему же здесь Святой Дух называется под этим образным выражением? На это ответим: Апокалипсис — книга пророческая, отсюда и образная речь в нем; и так как седмеричное число всегда в Священном Писании значит нечто священное или совершенное, то посему и в этом месте оно означает Святого и совершенного Духа, Который, как ясно Он назван в Апокалипсисе (4:5), есть Дух Божий.
В доказательство этого представим несколько мест, в которых встречается седмиричное число, и значение коего представляется удобопонятнее.
В седьмой день, например, была суббота Господня, день, в который Господь почил, который Он благословил и освятил (Исх.20:10-11). По повелению Божию, израильтяне семь дней обходили вокруг Иерихона (Нав.6:6; 15:16). В притчах Соломона говорится: семь мерзостей в сердце его, то есть в сердце естественного человека, что указывает на совершенную испорченность его. Когда Елифаз Феманский утешал Иова, то, желая убедить его в совершенной милости Божией, сказал: В шести бедах спасет тебя и в седьмой не коснется тебя зло (Иов.5:19). Пророк Исаия, изображая времена, когда все язычники примут Евангелие, говорил: И ухватятся семь женщин за одного мужчину в тот день (Ис.4:1).
Не приводя, впрочем, других мест, в которых встречается и имеет особенное значение седмиричное число, потому что таких мест очень много, мы обратим только внимание на употребление и важность этого числа в книге Апокалипсис. Оно представляется любимым числом писателя этой книги, так как мы читаем в ней седмь посланий к седми Церквам, о седми золотых светильниках, седми печатях, седми трубах, седми чашах гнева Божия, седми язвах, о седми светильниках огненных или духах Божиих, об Агнце с седмью рогами и седмью глазами. В 1:16 упоминается о седми звездах; в 4:12 — о седми свойствах Божиих; далее, в 12:3, читаем о драконе с седмью головами и в 13:1 — о звере с седмью головами.
Из этого очевидного значения и важности числа седмь ясно открывается, что выражение семь духов означает всесовершеннейшего Духа, Бога Духа Святого, имя Которого всегда стоит в апостольских приветствиях. При всяком же другом толковании трудно было бы объяснить, почему в апокалипсическом приветствии не упомянуто о Святом Духе.
Такое понимание выражения семь духов согласно не только со всеми местами Писания, в которых употребляется это выражение, как, например, в 3:1; 4:5 и 5:6, которые не допускают другого толкования, но и подтверждается словами же Апокалипсиса в 5:6. В этом месте читаем: Агнец имел семь рогов, и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю. Семь рогов означают полную, всеобщую власть над всем, семь очей — совершеннейшую премудрость, и семь духов — всесовершеннейшего Духа, именно, как Он здесь называется, Духа Божия.
Совершенно согласно с этим и сказанное прор.Исайей в его предсказании о Духе Божием, Которого он изображает в семи следующих свойствах, говоря: И почиет на Нем (то есть Спасителе Иисусе Христе) Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится (Ис.11:2-3). Здесь мы также имеем семь духов в одном Духе, Которым помазан был Иисус Христос, и это помазание, или полнота Божества, о которой говорит апостол, что она обитает во Христе телесно (Кол.2:9). В пророческих словах Исаии мы имеем как бы перечисленными или в отдельности упомянутыми те семь духов, которые, как всякого рода духи или дарования, но однако только как один Дух, посылаются во всю землю.
Что же касается того, что Дух Божий изображается во множественном и именно седмиричном числе, то это для того, чтобы показать множественность Его дарований, а также и различие Его служений и действий; они столько различны, сколько нуждаются в них люди, и столько разнообразны, сколько это потребно для Церкви Божией. Семь как множественное число означает Святого Духа отнюдь не по Его существу, Его лицу или Его природе, но указывает только различие Его служений и дарований (1Кор.12:4-11).
Из сказанного очевидна ошибочность мнений, по которым под семью духами разумеют или семь ангелов, или семь основных форм откровения Иисуса Христа, семь очей или семь свойств Иисуса Христа. Нигде ангелы не поставляются в такое положение между Отцом и Сыном, как в этом, и меньше всего это могло быть здесь, где Отец и Сын молитвенно призываются как источники благодати и мира для людей, что нельзя относить к ангелам. Хотя ангелы в Священном Писании и называются духами, но нигде они не называются духами Божиими (4:5), потому что выражение Дух Божий заключает в себе понятие Бога и употребляется только в приложении к Святому Духу и никогда к ангелам или к другим каким-либо тварям. Достойно также замечания, что хотя неоднократно упоминаются эти семь духов, но нигде о них не говорится, чтобы они поклонялись Богу, или Агнцу, а это сказано об ангелах, о четырех зверях (живых существах) и двадцати четырех старцах (гл.5).
Нам остается только еще объяснить слова находящихся пред престолом Его. Если здесь под семью духами нужно разуметь Духа Божия, то следовало бы ожидать, что Он будет изображен находящимся не пред престолом, но на самом престоле. Но мы знаем, например, что Иисус Христос сидит на престоле Божием, как неоднократно читаем это в Священном Писании; но мы читаем также о Нем, что Он в одно время не сидел на престоле; побиваемый камнями, святой первомученик Стефан воскликнул: Вот я вижу небеса отверстия и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян.7:55). Но как это стояние или восстание с престола Господа Иисуса в минуту мученической кончины Его верного свидетеля прекрасно изображает то величайшее участие, какое Иисус Христос показал Своему рабу, вставши с престола, чтобы укрепить его и потом принять к Себе, так и это изображение Святого Духа, находящегося пред престолом, показывает, что Он будет послан и уже готов идти во всю землю и быть иным Утешителем для верующих в Сына Божия. Стояние Духа Божия пред престолом отнюдь не означает здесь Его подчинения, так же как и выражение об Иисусе Христе, что Отец послал Его совершить дело искупления.



Видение Господа
посреди семи светильников
(1:9-20)
После апостольского приветствия и пророческого утешения ап.Иоанн в подробностях передает явление Иисуса Христа, возложившего на него обязанность возвестить волю Божию семи Азийским Церквам, а предварительно сообщает и исторические обстоятельства, при которых он сподобился получить откровение Госпо




Глава 6.*
Таинственная книга,
исписанная извне и внутри,
запечатанная семью печатями.
Снятие семи печатей
Ф.Яковлев. «Апостолы»
И егда отверзе пятую печать, видех под олтарем души избиенных за Слово Божие и за свидетельство, еже имеяху. И возопиша гласом великим, глаголюще: доколе, Владыко святый и истинный, не судиши и не мстиши крови нашей от живущих на земли (6:9-10).
Снятием пятой печати объяснились непонятные предыдущие явления; вопль избиенных мучеников указывал на события, изображенные знаменательными явлениями: победоносный всадник первого явления, сидевший на белом коне, означал первоначальную Церковь Христову. Проповедь апостольская веры Христовой, быстро распространившаяся по лицу земли, везде побеждала и от одних переходила к многочисленным другим победам. Слово Божие росло и умножалось, покоряя народы близких и отдаленных стран победоносною своею силою. Белизна коня означала войну, но не кровавую, не убийственную, войну против заблуждений, нечестия и разврата. Лук всадника-победителя напоминал крест Христов, уязвляющий неотразимою стрелою врагов Бога и людей.
По снятии второй печати, зрелище переменяется; на место белого коня является конь рыжий или красноватый — знамение кровопролития. Господь Бог предопределил Церкви Своей великие испытания; спокойствие ее скоро нарушилось. Грозный всадник уполномочен был взять мир с земли; ему дан большой меч. Не тот ли это меч, о котором Господь сказал: Не приидох воврещи мир, но меч (Мф.10:34)? Предрассудки старых верований возмутились против благодатных нововведений Искупителя; люди стали ожесточаться друг против друга и покушаться на убийства; кровь Стефана и ап.Иакова была первой жертвой за имя Христово.
Последующее за сим явление всадника на вороном коне с мерилом в руке возвещало новое бедствие для христиан. Черный цвет коня означал скорби и печали, мерило — скудость в пропитании; маленькая мера, которую Иоанн назвал греческим словом χοΐνιξ, вмещавшая в себе пшеницы только для дневного пропитания одного человека, стоила динарий. Очень понятно, что при такой высокой ценности хлеба едва ли была возможность бедному человеку прокармливать свое семейство. Бедствие голода особенно должно быть чувствительно для христиан, большая часть которых состояла в апостольское время из простого народа и потому из людей неимущих и крайне бедных. Пример такого несчастного времени находим мы в Деяниях апостольских, в которых упоминается о голоде, свирепствовавшем в Иудее в царствование кесаря Клавдия (Деян.11:28). Антиохийские христиане посылали денежное пособие через Павла и Варнаву иудейским своим собратьям. И в последующие времена, особенно когда римляне преследовали Церковь Божию, никто столько не претерпевал недостатков и лишений в поддержании своей жизни как христиане. Таков, по-видимому, смысл судеб Божиих в явлении после снятия третьей печати с таинственной книги. Что же значат слова, сказанные всаднику: и елеа и вина не вреди? Это предметы довольства и роскоши, они и предоставлялись людям мирским: недостаток их был бы совсем нечувствителен для бедного христианского народа.
Вот снята четвертая печать с книги: является всадник на бледном коне — это смерть со всею свитою ужасов, ей предшествующих и сопровождающих ее. Явление это ясно изображало то время, когда свирепое язычество упивалось христианской кровью. Со времени Домициана неисчислимое множество пало невинных жертв в царствования Траяна, Адриана, Марка Аврелия, Септимия Севера, Максимина, Деция, Валериана, Аврелиана. Но что происходило при Диоклитиане, Галерии и Максимиане, того описать невозможно! Разрушающиеся церкви, пылающие костры, повсюду эшафоты, кресты и бесчисленное множество разных орудий смерти, изобретаемых изуверством и кровожадностью, были беспрестанными и повсеместными зрелищами. И точно, как бы ад шел вслед свирепых злодеев — ужасных вестников смерти. Христиане умервщляемы были и оружием и голодом, и разного рода смертями, и зверями земными на четвертой части земли, как предсказано в Апокалипсисе, по снятии четвертой печати с таинственной книги.
Снятие пятой печати с книги судеб Божиих переносит нас в другой мир. Повторим текст, сказанный нами выше: Видех, — говорит Иоанн, — под алтарем души избиенных за Слово Божие и за свидетельство, еже имеяху. И возопиша гласом великим, глаголюще: доколе, Владыко святый и истинный, не судиши и немстиши крови нашей от живущих на земли (6:10).
Так вот где души тех бесчисленных страдальцев, которые пали под ударами язычников за Слово Божие и исповедание веры в Сына Божия. Они под алтарем небесного храма, конечно, под тем, на котором таинственно прославлялась великая и первоначальная жертва Агнца Божия, Иисуса Христа. Святые души страдальцев, перешедшие в мир небесный, не совсем однако отрешились от здешнего мира; понятно из слов пророческих, что они с высот небесных смотрят с участием на земные дела и видят, что убийцы продолжают безнаказанно свирепствовать над народом христианским, и молят об отмщении: Владыко святый и истинный, доколе не судиши и не мстиши крови нашей от живущих на земли? Они называют Господа Бога истинным, потому что знают непреложную Его правосудность. На вопль их ответствовано было, что еще не настало время отмщения, чтобы они подождали немного, пока дополнится определенное Богом число таких же страдальцев, как и они. И даны быша коемуждо их ризы белы (6:11), то есть они облеклись светлостью ангельскою. А между тем молитва их была не напрасна. Громы небесные уже гремели над земными их гонителями и убийцами.
И видех, егда отверзе шестую печать, и се, бысть трус велий, и солнце мрачно бысть, яко вретище власяно, и луна бысть яко кровь: и звезды небесныя падоша на землю, якоже смоковница отметает пупы своя, от ветра велика движима. И небо отлучися яко свиток свиваемо, и всяка гора и остров от мест своих двигнушася (6:12-14). Так потрясется природа в то страшное время, которое будет предшествовать грозному Суду Господа Иисуса Христа. Оно начнется землетрясениями; солнце покроется завесою мрака; серебряный свет луны обратится в кровавый; звезды рассыплются, как рассыпаются фиговые плоды, обрываемые сильным ветром.
И царие земстии и вельможи, и богатии, и тысящницы, и силнии, и всяк раб и всяк свободь скрышася в пещерах и камении горстем. И глаголаша горам и камению: падите на ны, и покрыйте ны от лица Седящаго на престоле, и от гнева Агнча: яко прииде день великий гнева Его, и кто может стати (6:15-17). Надобно спросить тех несчастливцев, которые испытали ужасы разрушительных землетрясений, что они тогда чувствовали? Что ж будут чувствовать люди в страшный день разрушения мира? Воображение, сколько бы ни было настроено страшилищными зрелищами, не найдет слов представить себе тогдашнее состояние как единственное, которому нет примеров. В смертельном страхе все обитатели земли будут искать убежищ не в домах, не в крепких зданиях — они ненадежны, а побегут в пещеры и ущелья гор, побегут без различия состояний все — и цари, и рабы, и богачи, и бедные. Но куда убежать от гнева Божия? Куда скрыться от совести, которой вопль тогда будет неумолкаем? Отчаяние будет кричать горам: упадите на нас и сокройте нас от гнева Божия. Зловещее эхо будет только повторять безвременные и бесполезные крики.
Но если мы почтем это пророчество иносказательным, то поймем, что после многолетнего свирепствования язычников, терзавших Церковь Христову, как бы в ответ на небесный вопль мучеников, настанет время отмщения убийцам. Гнездо язычества — Рим ощутит на себе всю тяжесть гнева Божия: империя вселенной потрясется извне и внутри — извне варварскими народами, вторгающимися во все ее пределы, внутри междоусобными и кровопролитными раздорами. Солнце Рима — воинственный дух римлян, политика, нравственные силы померкнут; все их действия покроются мраком заблуждений, чудовищных пороков и самых неистовых страстей; все для них обратится в глубокую ночную тьму, в которой только и видно будет зарево кровавых зрелищ. Почетные и знаменитые граждане будут падать под ударами свирепых тиранов, подобно падающим звездам; общее спокойствие, мир и благоустройство нарушатся; целые области, города и селения как бы сдвинутся с своих мест, опустошаемые грабежом и убийствами мятежников; не будет безопасности и свободным, и рабам, и богатым, и бедным; даже бегство не спасет их, никакие уединенные места и убежища не скроют их от ярости кровожадных убийц — бичей небесного отмщения. Такие понятия можем подразумевать, если будем принимать слова за иносказательные; но буквальный смысл, очевидно, относится к временам последним существования нашего мира.

Снятие шестой печати,
означающее язвы,
ниспосылаемые при
конце
Св.Андрей Кесарийский.
«Толкование на Апокалипсис»
6:12-15. И видех, егда отверзе шестую печать, и се, бысть трус велий, и солнце мрачно бысть яко вретище власяно, и луна бысть яко кровь. И звезды небесныя падоши на землю, якоже смоковница отметает пупы своя от ветра велика движима.
И сие все некоторые принимали о разорении Веспасиана (царя), понимая все сказанное в переносном смысле. Нам же кажется, что есть здесь переход от времен гонений ко времени пред пришествием антихриста, когда, по пророчеству, будут такие язвы, может быть, для того, чтобы люди, размыслив о них, не отказались терпеть казни, насылаемые антихристом, каковых, как мы знаем, еще и не было никогда. Землетрясение же, как часто находим в Писании, есть перемена дел. Ибо это: аще единою аз потрясу (Агг.2:7), — означает изменение колеблемого, как говорит апостол (Евр.12:26-27). И в Ветхом Завете о шествии израильтян из Египта сказано: Земля потрясеся, ибо небеса кануша (Пс.67:9). Чернота же солнца, и помрачение света, и кровавый вид луны показывают отсутствие света в тех, коих охватит гнев Божий. Ибо так часто принимал это и блаженный Кирилл.
А что пали звезды (как то писано было и касательно обольщенных Антиохом), означает то, что и кажущиеся быть светилами в мире падут, сокрушаемые совершающимся, когда, как сказал Христос, прельстились бы, если возможно, и избранные по причине множества скорби. Может быть поэтому приведена в пример и смоковница, так как, потрясаемая диавольским ветром, сбрасывает от жара искушения плоды еще несовершенные, еще не созревшие, еще не услажденные благодатью. Ибо, что это принимают двояко, и в добром и в худом смысле, о том знаем из двух кошниц добрых и худых смокв, показанных Иеремии (Иер.гл.24), из смоковницы, иссушенной Христом (Мф.гл.24), и износящей цвет в Песни Песней. Но чувственно ли совершится это, когда со славою приидет Судия Христос, о том знает Он Сам, имеющий тайные сокровища ведения и премудрости.
6:14. И небо отлучися, яко свиток свиваемо.
А что небо свивается, как свиток, это или указывает на неизвестность второго Христова пришествия, ибо без шума и мгновенно раскрывается книга, или что небесные силы, болезнуя от отпавших от веры, имеют как бы сострадание и печаль. Этим и иное нечто означается, именно: что небу предлежит не уничтожение, но как бы свивание некоторое и перемена на лучшее, как сказал Ириней в пятом слове обличения лжеименного разума, буквально так: «Ни существо, ни сущность творения не уничтожается, ибо истинен и верен устроивший его, но преходит образ мира, в коем совершилось преступление», как говорят старцы. Думаем же, что апостол воспользовался и древним обычаем. Ибо евреи вместо наших книг употребляли свитки, развивание которых производило не уничтожение, а обнаружение написанного. Так и развитие небесного тела показывает откровение благ, уготованных для святых. И это, по данному нам от Бога дарованию, мы изложили четверояко, перейдем же к последующему.
6:14-17. И всяка гора и остров от мест своих двигнугиася: И царие земстии и вельможи, и богатии, и тысящницы, и сильнии, и всяк раб, и всяк свободь скрышася в пещерах и камении горстем. И глаголаша горам и камению: падите на ны и покройте ны от лица Седящаго на престоле, и от гнева Агнча. Яко прииди день великий гнева Его, и кто может стати?
Господь наш, когда апостолы спросили Его о разрушении храма Иерусалимского и о кончине, предсказал им будущее, сколько могли они вместить, что уже и случилось с христоубийственными иудеями при разорении Веспасиана и Тита, как повествует еврей Иосиф. При конце же преимущественно с большею силою найдет все это на мир в пришествие антихриста, как сказано. Тогда, по преимуществу начальствующие или над церковным благочинием, или над мирским владычеством, именуемые в переносном смысле горами, и Церкви верных, в переносном смысле называемые островами и к Богу, по прор.Исаии, обновляемые, побегут из мест своих, одно место переменяя на другое, по причине лжехриста, что и мы, прежде его пришествия, человеколюбие испытали за грехи наши. Царии же земстии, то есть землею владеющие, а на небе ничего не приобретшие, вместе с вельможами и богатыми, с рабами земного и свободными (чему не следовало быть) от работы Христовой, будут молить, чтобы лучше скрыли их пещеры и камни и горы, нежели испытать им гнев Божий, который, по попущению Божию, в пришествие антихриста одождит на них язвы от голода и других бедствий, или подвергнутся ожидаемым по воскресении нескончаемым мучениям. Тогда преимущественно гнев Божий праведно разгорится, как печь, пожигая тех, кои на основании веры созидали дрова, сено, тростие (1Кор.3:12) как пищу огня.


Главы 13 и 17.
Символическое значение
апокалипсических чисел
и числа 666
Оверлеи.
«Пророк Даниил и Апокалипсис св.Иоанна».
Перевод прот.Романова
По Апокалипсису, истинное число земных царств есть 6 и 8, которые приближаются к седмиричному числу но не достигают сего никогда. Относительно того, что означает число 666, которое в том единственном месте, где оно упоминается, названо прямо числом зверя, можно сказать только то, что, без сомнения, и оно, как все апокалипсические числа, имеет свой частный и определенный смысл и при исполнении пророчества будет вполне понятно, но теперь можно гадать только о символическом значении его; и вот мы отдаем на суд читателей несколько своих мыслей об этом предмете.
Два вопроса нужно нам разрешить в этом случае: какой символический смысл числа 6 и почему оно умножено сперва на 1, а потом на 10 и, наконец, на 100? На первый из этих вопросов помогает нам ответить сам Апокалипсис, показывая, что суды Божий над миром совершаются при шестой трубе, а царство Бога и Христа Его наступает при седьмой трубе (11:15). Значит, число 6 есть число мира, осужденного на погибель. К такому же заключению приходим и другим путем. Число 6 есть половина 12, равно как 31/2 есть половина 7. Но двенадцать звезд, увенчивающих жену, двенадцать ворот и двенадцать оснований нового Иерусалима дозволяют нам смотреть на 12 как на число Церкви; следовательно, 6, то есть 12, разделенное пополам, означает слабые и осужденные на погибель земные царства в противоположность непоколебимому Царству Божию, изображаемому числом 12. Что касается возвышения числа 6 в 60 и потом в 600, то здесь, может быть, содержится мысль о том, что сила зверя будет возвышаться все больше и больше, но каждым новым развитием этой своей враждебной Богу силы он только отягчит грозящий ему окончательный Суд. Такое развитие числа 6 можно сравнить только с развитием числа 12, находящимся в числе 144.000 7-й гл.: 666 означает осужденный мир, а 12x12.000, или 144.000, означает Церковь Израиля, избавленную от осуждения. Может быть также, что в числе 666 есть намек на тысячу лет, упоминаемых в гл.20. Число 1000 означает мир (10), проникнутый элементом Божественным (3), но 666 составляют 2/3 тысячи. Антихрист обещает счастье вроде счастья тысячелетия, но только всегда остается на дробях и никогда не достигает целого.
Числовое имя
зверя из моря (13:18)
Фаррар.
«Первые дни христианства»
Здесь мудрость, — говорит тайновидец (13:18) или, как он выражает эту мысль в 17:9: Здесь ум, имеющий мудрость, — или, быть может, как понимает это место Эвальд: «Таков смысл, и всякий, имеющий мудрость, поймет это так». Кто имеет ум, тот сочти число зверя; ибо это число человеческое. Другими словами, он говорит, что теперь намерен численно указать имя, которое он не смел 1 выразить буквально. Иудею, или иудейскому христианину, сразу становилось понятно, что теперь апостол намеревался представить пример одной из форм того кабалистического метода, следы которого встречаются даже у древних пророков и который был известен раввинам под именем гематрии, то есть геометрии, или числового обозначения имен. Христиане из язычников не были столь знакомы с этим методом, но мы из св.Иринея видим, что и они легко могли получить ключ к нему от своих иудейских собратьев, для которых главным образом и предназначался Апокалипсис. С выдачей этого секрета не соединялось особенной опасности, хотя открытое провозглашение его могло стоить жизни всякому, кто бы решился на это, и во всяком случае могло угрожать опасностью всей общине. В действительности ап.Иоанн имеет в виду сказать следующее: «Теперь я укажу вам имя зверя в его числовом значении. Вы слышали много образчиков этого метода, так что можете воспользоваться этим методом и в этом случае, хотя я предостерегаю вас, что это может представить вам некоторые затруднения». Он, очевидно, предполагал, что некоторые из них отгадают значение этого числа, указывавшего на человека, хотя в то же время и указывал на то, что в этом числе заключается один неожиданный элемент, затруднивший решение. Если бы это было просто имя в числовом значении его греческих букв, то тут не было бы большого затруднения, так что всякий более или менее образованный читатель легко мог открыть его значение. Ему пришлось бы только сообразить, кто из живущих людей имел те свойства, которые тайновидец придал зверю, и имена которых, считаемые по числовому значению букв, составили бы число 666. Так как едва ли было какое-нибудь другое лицо, к которому могло бы быть приложимо это апокалипсическое описание, то имя Нерона, по всей вероятности, было первым, какое только могло представиться всякому христианскому читателю из иудеев. Но здесь он сразу же должен был натолкнуться на затруднение. Он находил, что «Нерон», по значению греческих букв составил бы 50+5+100+800+50=1005. Если бы он попытался исчислить сочетание «Нерон Кесарь», то это составило бы 1005+332=1337. Почти всякая комбинация, какую бы он подверг исчислению, оказалась бы неудачною, и очень возможно, что он в отчаянии отказался бы от этой задачи, предполагая, что у него нет достаточной мудрости, хотя и мог разрешать многие подобные задачи в сивиллинских или подобных книгах. Так, в «Сивиллинских книгах» поэт указывает на имя Иисуса, по-гречески 'Iησοΰς, говоря, что в этом слове находится четыре гласных и две согласных и что все число равнозначуще восьми единицам, восьми десяткам, восьми сотням, то есть восьмистам восьмидесяти восьми ('Iησοΰς=10+8+200+70+400+200=888). И ни один по-гречески говорящий христианин не имел бы особенного затруднения при разрешении этой задачи. Так как, однако же, все другие признаки указывали столь ясно на Рим и Нерона, то греческий христианин-читатель мог весьма естественно попытать счастья на слове «латинянин» (Λατεΐνος =30+1+300+5+10+50+70+200=666) как на общем обозначении Рима и латинянина. Этим объясняется преобладание такого объяснения среди отцов и учителей Церкви, начиная с св.Иринея, имевшего возможность слышать это от св.Поликарпа, который, в свою очередь, видел св.ап.Иоанна в его преклонном возрасте. Эти ранние христианские писатели были, так сказать, на верном пути; однако же, слово «латинянин» едва ли могло вполне удовлетворить их. Это неопределенное название, да и вообще имена Latium и Latinus давно уже практически вышли из употребления. Если бы таково именно было решение, то они могли бы приписать его неопределенность намеренной неясности. Мы едва ли можем понять, какие предосторожности иудейский писатель должен был принимать, когда он в каком-либо отношении неблагоприятно касался императорской власти в эти дни доносчиков и действия закона об оскорблении величества. Иосиф Флавий пользовался высокой благосклонностью сначала Поппеи и затем Флавиевой династии; в Риме он пользовался столь большим влиянием, что даже, вероятно, почтен был статуей в императорском городе, и однако же он неожиданно останавливается в своем объяснении пророчества Даниила с таинственным намеком, потому что не находит благоразумным говорить больше. Это очевидно из опасения, что он, касаясь объяснения дела разрушения, произведенного «камнем нерукосечным», мог подать повод думать, что он угрожает Римской империи предстоящим разрушением и гибелью, а на это у него не хватало далеко смелости. Полная неудовлетворительность объяснения при помощи слова «латинянин» и заставила, быть может, некоторых христиан, говорит далее св.Ириней, попытать счастья с именем Титан, которое также дает таинственное число 666 (Τειτάν =300+5+10+300+1+50=666) и которое имеет еще ту выгоду, что состоит из шести букв. В этом случае мысль также недалеко была от сущности дела: Титан было одним из древних поэтических названий солнца, а солнце было тем божеством, свойства которого были наиболее любимы Нероном, как это невольно представлялось всем при виде его колосса с лучезарно-сияющей головой, часть пьедестала которого еще и теперь находится близ развалин Колизея. Чернь, приветствовавшая его криками: «Да здравствует Нерон Аполлон!», хорошо знала, что ему особенно нравился этот именно титул.
В общем, однако же, греческие христиане оставались в некотором недоумении и чувствовали некоторую неудовлетворенность; они склонны были говорить вместе с некоторыми из отцов Церкви, что только время может открыть эту тайну, или также думать, что тут возможно было более чем одно решение. Тем не менее им, несомненно, было известно, что собственно разумелось здесь, даже если бы точное числовое значение слов, которые могли представиться им, не вполне удовлетворяло их. В таком состоянии тайна эта и оставалась в древней христианской Церкви. Во всяком случае перед ними стояло странное число.
Самый внешний вид этого числа производил подавляющее и таинственное впечатление. Первая буква была начальной буквой имени Христа. Последняя буква была первой двойной буквой (стигма) в слове крест (σταυρός). Между этими двумя буквами стоял как бы змей, буква ξ, известная своим извилистым начертанием и шипящим звуком (12:9; 20:2). Вся эта группа составляла троякое повторение числа 6, символа бремени и несовершенства, и этот числовой символ антихриста стоял в страшной противоположности к числу 888, состоявшему из трех совершенных 8 в имени Иисуса.
Но иудейским читателям (а, как мы сказали, для иудейских читателей первоначально и предназначался Апокалипсис) не встречалось бы ни одного из тех затруднений, которые могли бы приводить в смущение их собратьев христиан из язычников. Апостол предупреждал их, что решение дается не так просто и быстро, как это обыкновенно бывает в подобных задачах. Всякий иудейский читатель, конечно, знал, что зверь был символом Нерона. Как иудеи, так и христиане видели в Нероне близкое сходство со змеем или драконом. Что тут имелся в виду Нерон, это могло быть ясно для всякого иудея, как и то, что под Вавилоном разумелся Рим, хотя собственно Рим не упомянут был ни одним словом. Он не стал бы пытаться разгадывать тайну под именем Nero Caesar по-латыни, так как исопсефия (которую иудей называл гематрией) была почти неизвестна среди римлян и их алфавитное счисление было совершенно неустановившимся. Он мог попытать вычислить Νερών Καίσαρ по-гречески, но это не дало бы ему надлежащего числа. Тогда, как бы по некоторому внезапному озарению, ему могла представиться мысль попытать это имя по-еврейски. Апостол писал, как иудей, и мыслил, очевидно, как иудей. Испещренный солицизмами греческий язык апостола с достаточностью показывает, что язык этот не был ему хорошо знаком и что имена всех лиц, которых он имел в виду, первоначально должны были представляться его уму в их еврейских начертаниях. К тому же это могло еще более обеспечить криптографа против назойливой пронырливости предательских доносчиков из язычников. Вообще было крайне опасно делать тайну слишком ясною. Согласно с этим иудейский христианин мог попытать исчислить это имя в таком виде, как оно представлялось апостолу, именно в еврейских буквах. И лишь только он приходил к этой мысли, как тайна тотчас же раскрывалась пред ним. Всякий иудей представлял Нерона исключительно под именем Нерона Кесаря, а еврейские буквы этого имени сразу же составляют 50+200+6+50+100+60+200=666. Христиане из иудеев были знакомы с тайнами этого рода. Они находятся даже у древних пророков после времени Иеремии и вообще встречаются в Священном Писании Ветхого Завета. Иудейские христиане ни на миг не могли сомневаться в том, что в еврейском начертании имени Нерона Кесаря вполне разрешилась эта тайна. Иудеи вообще отличались скрытностью, а люди особенно склонны сохранять свои секреты, когда с ними связаны вопросы о жизни и смерти. Многие методы и секреты раввинской экзегетики, хотя и великой важности, хранились иудеями в тайне от христиан просто потому, что ревнивая исключительность и высокомерное предубеждение этого своеобразного народа (чувства, которыми, надо признаться, он в немалой степени обязан жестокости своих врагов) делали их равнодушными к религиозным взглядам других. Поэтому отнюдь не представляется чего-нибудь необычайного в том обстоятельстве, что азиатские иудействующие, впервые читавшие Апокалипсис ап.Иоанна, не выдали того, в каком имени они находили точное соответствие с числом зверя. Их вполне можно было извинять в том, что они, не обнаруживая желания открыть другим эту тайну, не хотели лишь ставить свою жизнь и самое существование своих церквей в зависимость от милости своих языческих собратий, в благоразумии и верности которых они не могли быть вполне уверены. Однако же они достаточно открывали в этом отношении, чтобы и других поставить на прямую дорогу к цели; а насколько дело касалось общего понимания мысли апостола, то было почти безразлично, имелось ли здесь в виду название латинянин, Титан или Нерон Кесарь, так как все эти слова лишь в различных формах представляли одну и ту же сущность. Все наиболее ранние христианские писатели об Апокалипсисе, от св.Иринея до Викторина Петтавского и Коммодиана в IV, Андрея в V и Беата в VIII столетии разумеют под апокалипсическим зверем Нерона или вообще какого-либо из римских императоров.
Если бы требовалось какое-либо подтверждение для такого заключения, то мы находим его в любопытном факте, записанном св.Иринеем, что в некоторых списках он находил число 616. Такая перемена едва ли могла зависеть от небрежности. Буквы χξς' были столь своеобразны, даже по своей внешней форме, что едва ли кто-либо мог изменить их в χις', то есть 616. Но если приведенное выше решение правильно, то это замечательное и древнее разночтение сразу же объясняется. Иудейский христианин, пытаясь найти свое еврейское решение, которое (как он знал) рассчитано было на предохранение толкования от опасных язычников, мог быть озадачен буквою «н» в сочетании Нерон Кесарь. Хотя имя это и писалось именно так по-еврейски, он, однако же, знал, что у римлян и вообще язычников имя это всегда писалось Nero Caesar, а не Neron. Но Неро Кесарь по-еврейски, при опущении конечной буквы «н», давало 616, а не 666, и он легко мог изменить это чтение, воображая, что при изменении этой неважной частности, решение делалось более легким и сообразным с сущностью дела.
Против этого решения может быть сделано одно возражение. Нерон, скажут, не возвратился. Верование в его возвращение, хотя и отличалось упорною жизненностью, было простой химерой. Св.ап.Иоанн не мог внести в свой Апокалипсис того, что оказывалось лишь ошибкой народного поверья.
В действительности, однако же, этот вопрос отнюдь не затрагивает достоинства Откровения. Св.ап.Иоанн пользуется обычным верованием, как он мог воспользоваться и всяким другим современным фактом или всяким другим современным мнением просто с целью представить символ и получить возможность указать на то именно лицо, которое он описывает. Внешний характер символики отнюдь не затрагивает истины тех великих начал, которые он открывает. Божественная надежда и утешения, которыми переполнен Апокалипсис, драгоценные уроки, которыми изобилует он, ни в малейшей степени не затрагиваются тем обстоятельством, что он изображает нероновского зверя красками, которыми мог бы воепользоваться для его изображения и всякий другой историк, как гражданский, так и священный.
Но нужно заметить затем, что даже если бы эта подробность о личном возвращении Нерона имела какое-нибудь существенное значение в общем предсказании, то и в таком случае она символически исполнилась бы с необычайной точностью. Нерон, вопреки народному верованию, в действительности не нашел себе убежища среди парфян и никогда не был восстановлен при содействии их, как это ожидалось в то время; но такого ожидания в сущности и нет в Апокалипсисе, и оно отнюдь не заключается в его существенном значении. Всякий последующий враг Христианской Церкви обнаруживал в себе отличительные черты Нерона. Если пророчество о возвращении пророка Илии находило соответствующее исполнение в служении Иоанна Крестителя, то пророчество о возвращении Нерона нашло соответственное осуществление в Домициане, Деции, Диоклитиане и во многих последующих гонителях святых Божиих. Иносказание может допускать только иносказательное истолкование, и в лице Домициана, как мы увидим далее, предсказание о явлении врага Христова в лице Nero redivivus, можно сказать, исполнилось почти буквально, и во всяком случае символически.
*******
Время и место
написания Апокалипсиса
Герике.
«Введение в новозаветные книги Священного Писания»
Если теперь ап.Иоанн, по его собственному показанию, был писателем Апокалипсиса то можно затем приблизительно определить и время и место написания Апокалипсиса. Писатель рассказывает (1:9): έγώ Ιωάννης… έγενόμην… έν Πάτμω. Таким образом, время написания Апокалипсиса надобно полагать после ссылки Иоанна на Патмос и притом, по самому существу дела, без сомнения вскоре после нее. На Патмосе апостол стоял в самом средоточии цветущих христианских Церквей Малой Азии и Палестины, Египта и Африки, Македонии, Греции и Италии, и на этой страже открыт был ему внутренний взор на будущее Царства Божия на земле. Высокое значение и вместе с тем и длинный ряд полученных откровений не позволяли ему на долгое время удержать их только в уме своем и не последовать Божьему повелению (1:10; 14:13) записать их в с