Это цитата сообщения салем_музыка Оригинальное сообщение

И уехал в Баден-Баден

Тургенев хотел быть храбрым, как Лермонтов, и пошел покупать
саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно. Взял
и закричал нарочно: -- смотри-ка, Гоголь! -- а никакого Гоголя
с ним вовсе не было, -- смотри-ка, Тургенев саблю покупает!
Давай мы с тобой ружье купим! Тургенев испугался и в ту же ночь
уехал в Баден-Баден.


Лев Толстой очень любил детей. За обедом он им все сказки
рассказывал, истории с моралью для поучения, бывало уже все
консоме с пашотом съели, профитроли, устриц, бланманже,
пломбир, а он все первую ложку супа перед бородой держит,
рассказывает. Мораль выведет -- и хлоп ложкой об стол!


Однажды Федор Михайлович Достоевский, царство ему небесное,
сидел у окна и курил. Докурил и выбросил окурок в окно. Под
окном у него была керосиновая лавка, а окурок угодил как раз в
бидон с керосином. Пламя, конечно, столбом. В одну ночь
пол-Петербурга сгорело. Ну, посадили его, конечно. Отсидел,
вышел. Идет в первый же день по Петербургу, навстречу ему
Петрашевский. Ничего ему не сказал, только пожал руку и в глаза
посмотрел со значением.


Лермонтов хотел у Пушкина жену увезти. На Кавказ. Все смотрел
на нее из-за колонны, смотрел... Вдруг устыдился своих желаний.
"Пушкин, -- думает, -- зеркало русской революции, а я --
свинья." Подумал, встал перед ним на колени и говорит: --
Пушкин, -- говорит, -- где твой кинжал? Вот грудь моя! Пушкин
очень смеялся.


Однажды у Достоевского засорилась ноздря. Стал продувать --
лопнула перепонка в ухе. Заткнул пробкой -- оказалась велика,
череп треснул. Связал веревочкой, смотрит -- рот не
открывается. Тут он проснулсяв недоумении, царство ему
небесное.


Лев Толстой жил на площади Пушкина, а Герцен -- у Никитских
ворот. Обоим по литературным делам часто приходилось бывать на
Тверском бульваре. И уж если встретятся -- беда: Толстой
погонится и хоть раз да врежет костылем по башке. А бывало и
так, что впятером оттаскивают, а Герцена из фонтана водой в
чувство приводили. Вот почему Пушкин к Вяземскому в гости
ходил, на окошке сидел. Так этот дом потом и назвали -- дом
Герцена.Однажды Лев Толстой спросил у Достоевского, царство ему небесное:
-- Правда, Пушкин -- плохой поэт?
-- Неправда, -- хотел ответить Федор Михайлович, но вспомнил,
что у него не открывается рот с тех пор, как он перевязал свой
треснувший череп, и промолчал.
-- Молчание -- знак согласия, -- сказал Лев и ушел. Тут Федор
Михайлович, царство ему небесное, вспомнил, что все это ему
приснилось во сне, но было уже поздно...


Лев Толстой очень любил детей. Однажды шел он по Тверскому
бульвару и увидал идущего впереди Пушкина. Пушкин, как
известно, ростом был невелик. "Конечно, это уже не ребенок, а
скорее, подросток, -- подумал Толстой, -- все равно, дай догоню
и поглажу по головке." И побежал догонять Пушкина. Пушкин же,
не зная толстовских намерений, бросился наутек. Пробегали мимо
городового. Сей страж порядка был возмущен неприличной
быстротой в людном месте и бегом устремился вслед за ними с
целью остановить. Зарубежная пресса потом писала, что в России
литераторы подвергаются преследованиям со стороны властей.


Шел Пушкин по Тверскому бульвару и увидел Чернышевского.
Подкрался и идет сзади. Мимоидущие литераторы кланяются
Пушкину, а Чернышевский думает -- ему. Радуется. Достоевский
прошел -- поклонился. Помялович, Григоровский -- поклон, Гоголь
прошел -- засмеялся и ручкой сделал привет -- тоже приятно.
Тургенев -- реверанс. Потом Пушкин ушел к Вяземскому чай пить.
А тут еще навстречу Толстой -- молодой еще был, без бороды, в
эполетах. И не посмотрел даже. Чернышевский написал потом в
дневнике: "Все писатели хорошие, -- а Толстой -- хам-м, потому
что граф-ф."


Пушкин был не то что ленив, но склонен к мечтательному
созерцанию. Тургенев же -- хлопотун ужасный, вечно одержимый
жаждой деятельности. Пушкин этим частенько злоупотреблял.
Бывало, лежит на диване, входит Тургенев, Пушкин ему: -- Иван
Сергеевич, не в службу, а в дружбу -- за пивком не сбегаешь? И
ту же спокойно засыпает обратно. Знаете, не было случая, чтобы
Тургенев вернулся. То забежит какую-нибудь петицию подписать,
то к нигилистам на заседание, то на гражданскую панихиду. А то
испугается чего-нибудь и уедет в Баден-Баден. Без пива же
Пушкин остаться не боялся. Слава богу крепостные были. Было
кого послать.


Лев Толстой очень любил детей. Утром проснется, поймает
какого-нибудь и гладит по головке, пока не позовут завтракать.


Гоголь читал драму Пушкина "Борис Годунов" и приговаривал:
-- Ай да Пушкин! Действительно, сукин сын!
Снится однажды Герцену сон. Будто эмигрировал он в Лондон, и
живется ему там очень хорошо. Купил будто собаку бульдожьей
породы. До того злющий пес -- сил нет: кого увидит, на того и
бросается... И вдруг он уже не в Лондоне, а в Москве, идет по
Тверскому бульвару, чудовище свое на поводке держит, а
навстречу ему -- Лев Толстой. И надо же тут, на самом
интересном месте, пришли декабристы и разбудили Герцена.


Однажды Чернышевский видел из окна своей мансарды, как
Лермонтов вскочил на коня и крикнул: "В пассаж!" "Ну и что же,
-- подумал Чернышевский, -- вот бог даст, революция будет,
тогда и я так-то крикну." И стал репетировать перед зеркалом,
повторяя на разные манеры: -- В пассаж!.. В пасса-а-аж! В
пассаж!


Однажды Гоголь написал роман. Про одного хорошего человека,
попавшего в лагерь на Колыму. Начальника лагеря зовут Николай
Павлович (намек на царя). И вот с помощью уголовников травят
этого хорошего человека и доводят его до смерти. Гоголь назвал
роман "Герой нашего времени", подписал "Пушкин", отнес
Тургеневу, чтобы напечатать в журнале. Тургенев -- человек
робкий. Он прочел роман и покрылся холодным потом. Решил скорее
отредактировать. И отредактировал. Место действия он перенес на
Кавказ. Заключенного заменил офицером. Вместо уголовников у
него стали красивые девушки, и не они обижают героя, а он их.
Николая Павловича он переименовал в Максима Максимовича.
Зачеркнул "Пушкин", написал -- "Лермонтов". Поскорее отправил
рукопись в редакцию, отер холодный пот и лег спать. Вдруг
посреди сладкого сна его пронзила кошмарная мысль:
-- Название! Название-то он не изменил!
Тут же, почти не одеваясь, он уехал в Баден-Баден.


Толстой очень любил детей. А взрослых терпеть не мог, особенно
Герцена. Как увидит, так бросается с костылем, да все в глаз
норовит, в глаз. А тот делает вид, что ничего не замечает.


Федор Михайлович Достоевский, царство ему небесное, как и
Лермонтов, очень любил собак, но был болезненно самолюбив и
скрывал это (насчет собак), чтобы никто не мог сказать, что он
подражает Лермонтову. Про него уже итак много чего говорили...


Пушкин сидит у себя и думает: "Я -- гений, ладно. Гоголь тоже
гений. Но ведь и Толстой-гений, и Достоевский, царство ему
небесное, гений! Когда же это кончится? " Тут все и кончилось.


У Вяземского была квартира окнами на Тверской бульвар. Пушкин
очень любил ходить к нему в гости. Придет -- сразу прыг на
подоконник, свесится из окна и смотрит. Чай ему тоже туда, на
окно подавали. Иной раз там и заночует. Ему даже матрас купили
специальный, только он его не признавал. "К чему, -- говорил,
-- такие роскоши !" И спихнет матрас с подоконника. А потом всю
ночь вертится, спать не дает.


Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, пришел к Пушкину и
позвонил. Пушкин открыл ему и кричит: "Смотри-ка, Арина
Родионовна, Я пришел!"


Однажды Пушкин стрелялся с Гоголем. Пушкин говорит: "Стреляй
первый ты." "Как ты? Нет, я!" "Ах, я? Нет, ты!" Так и не стали
стреляться.


Достоевский пошел в гости к Гоголю. Позвонил. Ему открыли. "Что
вы, -- говорят, -- Федор Михайлович, Николай Васильевич уж лет
пятьдесят как умер". "Ну и что же, -- подумал Достоевский,
царство ему небесное, -- я ведь тоже когда-нибудь умру".


Лермонтов очень любил собак. Еще он любил Наталью Николаевну
Пушкину. Только больше всего он любил самого Пушкина. Читал его
стихи и всегда плакал. Поплачет, а потом вытащит саблю и давай
рубить подушки. Тут и самая любимая собака не попадайся под
руку -- штук сорок как-то зарубил. А Пушкин ни от каких стихов
не плакал. Ни за что.


Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, сверху нацепил львиную
шкуру и поехал в маскарад. Ф.М. Достоевский, царство ему
небесное, увидел его и кричит: "Спорим, это Лев Толстой!
Спорим, это Лев Толстой!"


Лермонтов был влюблен в Наталью Николаевну Пушкину, но ни разу
с ней не разговаривал. Однажды он вывел своих собак погулять на
Тверской бульвар. Ну, они, натурально, визжат, кусают его,
всего испачкали. А тут -- навстречу она с сестрой
Александриной. "Посмотри, -- говорит, -- машер, охота некоторым
жизнь себе осложнять. Лучше уж детей держать побольше!"
Лермонтов аж плюнул про себя. "Ну и дура, -- думает, -- мне
такую даром не надо!" С тех пор не мечтал больше увезти ее на
Кавказ.


Однажды Пушкин написал письмо Рабиндранату Тагору. "Дорогой
далекий друг, -- писал он, -- я Вас не знаю и Вы меня не
знаете. Очень хотелось бы познакомиться. Всего хорошего. Саша."
Когда письмо принесли, Тагор предался самосозерцанию. Так
погрузился, хоть режь его. Жена толкала-толкала, письмо
подсовывала -- не видит. Он, правда , по-русски читать не умел.
Так и не познакомились.


Однажды Ф.М. Достоевскому, царство ему небесное, исполнилось
150 лет. Он очень обрадовался и устроил день рождения. Пришли к
нему все писатели, только почему-то наголо обритые. У одного
Гоголя усы нарисованы. Ну, хорошо. Выпили, закусили, поздравили
новорожденного, царство ему небесное. Сели играть в винт. Сдал
Лев Толстой -- у каждого по пять тузов. Что за черт! Так не
бывает! "Сдай-ка, брат Пушкин, лучше ты!". "Я, -- говорит, --
пожалуйста, сдам!" И сдал. Всем по шесть тузов и по две пиковые
дамы. Ну и дела. "Сдай-ка ты, брат Гоголь". Гоголь сдал... Ну,
и знаете... Даже нехорошо сказать. Как-то получилось... Нет,
право слово, лучше не надо!


Снится однажды Герцену сон. Будто эмигрировал он в Лондон, и
живется ему очень хорошо. Купил он будто собаку бульдожьей
английской породы. До того злющий пес -- сил нет, кого увидит,
на того бросается. И уж если достигнет, вцепится мертвой
хваткой -- все, можешь бежать заказывать панихиду. И вдруг
будто он уже не в Лондоне, а в Москве: идет по Тверскому
бульвару, чудовище свое на поводке держит, а навстречу Лев
Толстой... И надо же, тут на самом интересном месте пришли
декабристы и разбудили.


Ф.М. Достоевский, царство ему небесное, страстно любил жизнь.
Она его, однако, не баловала, поэтому он часто грустил. Те же,
кому жизнь улыбалась (например, Лев Толстой), не ценили этого,
постоянно отвлекаясь на другие предметы. Например, Лев Толстой
очень любил детей. Они же его боялись. Они прятались от него
под лавку и шушукались там: "Робя, вы этого дяденьку бойтесь.
Еще как трахнет костылем!" Дети любили Пушкина. Они говорили:
"Он веселый! Смешной такой!" И гонялись за ним босоногой
стайкой. Но Пушкину было не до детей. Он любил один дом на
Тверском бульваре, одно окно в этом доме... Он мог часами
сидеть на широком подоконнике, пить чай, смотреть на бульвар...
Однажды, направляясь к этому дому, он поднял глаза и на своем
окне увидел -- себя! С бакенбардами, с перстнем на большом
пальце! Он, конечно, сразу понял, кто это. А вы?


Лев Толстой очень любил детей. Бывало, привезет в кабриолете
штук пять и всех гостей оделяет. И надо же -- вечно Герцену не
везло: то вшивый достанется, то кусачий. А попробуй поморщиться
-- схватит костыль и -- трах по башке!



Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к
Вяземскому. Взглянул случайно в окно и видит -- Толстой Герцена
костылем лупит, а кругом детишки стоят, смеются. Он пожалел
Герцена и заплакал. Тогда Вяземский понял, что перед ним не
Пушкин.


Гоголь только под конец жизни о душе задумался, а смолоду у
него вовсе совести не было. Однажды невесту в карты проиграл. И
не отдал.



Пушкин шел по Тверскому Бульвару и встретил красивую даму.
Подмигнул ей, а она как захохочет! "Не обманывайте, -- говорит,
-- Николай Васильевич! Лучше отдайте три рубля, что давеча в
буриме проиграли".
Пушкин сразу догадался, в чем дело. "Не отдам, -- говорит, --
дура!" Показал язык и убежал. Что потом Гоголю было...


Однажды Пушкин решил испугать Тургенева и спрятался на Цветном
бульваре под лавкой. А Гоголь тоже решил в этот день напугать
Тургенева, переоделся Пушкиным и спрятался под другой лавкой.
Тут Тургенев идет. Как они оба выскочат!


Лев Толстой очень любил детей. Однажды он играл с ними весь
день и проголодался. Пришел к жене. "Сонечка, -- говорит, --
ангельчик, сделай мне тюрьку." Она возражает: "Левушка, ты же
видишь -- я занята, "Войну и мир" переписываю." "А-а, --
возопил он, -- я так и знал, что тебе мой литературный фимиам
дороже моего "я". И костыль задрожал в его судорожной руке.


Лев Толстой и Ф.М. Достоевский поспорили, кто лучше роман
напишет. Судить пригласили Тургенева. Толстой прибежал домой,
заперся в кабинете и начал скорей писать роман -- про детей,
конечно (он их очень любил). А Достоевский сидит у себя и
думает: "Тургенев -- человек робкий. Он сидит сейчас у себя и
думает: "Достоевский -- человек нервный. Если я скажу, что его
роман хуже, он и зарезать может". Что же мне стараться (это
Достоевский думает). Напишу нарочно похуже, все равно денежки
мои будут" (на сто рублей поспорили).
А Тургенев в это время сидит у себя и думает: "Достоевский --
человек нервный. Если я скажу, что его роман хуже, он и
зарезать может. С другой стороны, Толстой -- граф. Тоже лучше
не связываться. Ну их совсем." И в ту же ночь потихоньку уехал
в Баден-Баден.


Тургенев хотел быть храбрым, как Лермонтов, и пошел покупать
себе саблю. Пушкин проходил мимо магазина и увидел его в окно.
Взял и закричал нарочно: "Смотри-ка, Гоголь (а никакого Гоголя
с ним не было), смотри-ка, Тургенев саблю покупает! Давай с
тобой ружье купим!"
Тургенев испугался и в ту же ночь уехал в Баден-Баден.


Однажды Гоголю подарили канделябр. Он сразу нацепил на него
бакенбарды и стал дразниться. "Эх ты, -- говорит, -- лира
недоделанная!"


Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Майкову.
Майков усадил его в кресло и угощает пустым чаем. "Поверите ли,
-- говорит, Александр Сергеич, куска сахару в доме нет. Давеча
Гоголь приходил и весь сахар съел". Гоголь ему ничего не
сказал.


Однажды Гоголь переоделся Пушкиным и пришел в гости к Державину
Гавриле Романычу. Старик, уверенный, что перед ним и впрямь
Пушкин, сходя в гроб, благословил его.


Счастливо избежав однажды встречи со Львом Толстым, идет Герцен
по Тверскому бульвару и думает: "Все же жизнь иногда бывает
прекрасна". Тут ему под ноги -- огромный черный котище -- и
враз сбивает с ног! Только встал, сотрясет с себя прах --
налетает свора черных собак, бегущих за этим котом, и вновь
повергает его на землю. Вновь поднялся будущий издатель
"Колокола" -- и видит: навстречу на вороном коне гарцует сам
владелец собак, поручик Лермонтов. "Конец, -- мыслит автор
"Былого и дум", -- сейчас они разбегутся -- и..." Ничуть не
бывало. Сдержанный привычной рукой, конь строевым шагом
проходит мимо, и только уже миновал Герцена, размахивается
хвостом -- и хлясь по морде. Очки, натурально, летят в кусты.
"Ну, это еще полбеды," -- думает автор "Сороки-воровки",
отыскивает очки, водружает их себе на нос -- и что видит
посреди куста? Ехидное, улыбающееся лицо Льва Толстого! Но
Толстой ведь не изверг был. "Проходи, проходи, -- говорит, --
бедолага". И погладил по головке.


Лев Толстой очень любил играть на балалайке (и, конечно,
детей). Но не умел. Бывало, пишет роман "Война и мир", а сам
думает:
"Дер-деньтер-день-день-день-день!.." или "брам-прам-дарарам-пам-пам!.."



Николай I написал стихотворение на именины императрицы.
Начинается так: "Я помню чудное мгновенье..." И тому подобное
дальше. Тут к нему пришел Пушкин и прочитал.
А вечером в салоне у Зинаиды Волконской имел через них большой
успех, выдавая, как всегда, за свои. Что значит
профессиональная память у человека была.
И вот утром, когда Александра Федоровна кофие пьет, царь-супруг
ей свою бумажку подсовывает под ея блюдечко.
Она прочитала это и говорит: "Ах, Коко, как мило, где ты
достал, это же свежий Пушкин!"


Однажды во время обеда Софья Андреевна подала на стол блюдо
пышных, горячих, ароматных рисовых котлеток. Лев Толстой как
разозлится! "Я кричит, -- занимаюсь самоусовершенствованием! Я
не кушаю больше рисовых котлеток!"
Пришлось эту пищу богов скормить людям.


Однажды Пушкин переоделся Гоголем...
Тьфу.......................... мать!...............


Пушкин часто бывал в гостях у Вяземского, подолгу сидел на
окне, все видел и все знал. Он знал, что Лермонтов любит его
жену. Поэтому считал не вполне уместным передавать ему лиру.
Думал Тютчеву послать за границу -- не пустили, сказали: не
подлежит -- имеет художественную ценность. А Некрасов ему как
человек не нравился.
Вздохнул и оставил лиру у себя.


Лев Толстой очень любил детей, все ему было мало. Приведут
полную комнату, шагу ступить негде -- он все кричит: "Еще!
Еще!"


Лев Толстой очень любил детей и писал про них стихи. Стихи эти
списывал в отдельную тетрадку. Однажды после чаю подает эту
тетрадку жене: "Гляньте, Софи, правда, лучше Пушкина?" -- а сам
сзади костыль держит. Она прочитала и говорит: "Нет, Левушка,
гораздо хуже. А чье это?" Тут он ее костылем по башке -- трах!
С тех пор во всем полагался на ее литературный вкус.


Однажды Ф.М. Достоевский, царство ему небесное, поймал на улице
кота. Ему надо было живого кота для романа. Бедное животное
пищало, визжало, хрипело и закатывало глаза, потом притворилось
мертвым. Тут он его отпустил. Обманщик укусил бедного в свою
очередь писателя за ногу и скрылся. Так остался невоплощенным
лучший роман Федора Михайловича, царство ему небесное, "Бедные
животные". Про котов.


Однажды Гоголь шел по Тверскому бульвару (в своем виде) и
встретил Пушкина. "Здравствуй, Пушкин, -- говорит, -- что ты
все стихи да стихи пишешь? Давай вместе прозу напишем."
"Прозой только ................. хорошо," -- возразил Пушкин.


Однажды Гоголь переоделся Пушкиным, сверху нацепил маску и
пошел на бал-маскарад. Там к нему подпорхнула прелестная дама,
одетая баядерой и сунула ему записочку.
Гоголь читает и думает: "Если это мне как Гоголю -- что,
спрашивается, я должен делать? Если это мне как Пушкину -- как
человек порядочный, не могу воспользоваться. А что, если это
всего лишь шутка юного создания, избалованного всеобщим
поклонением? А ну ее!" И выбросил записку в помойку.


Пушкин был поэтом и все что-то писал. Однажды Жуковский застал
его за письмом и громко воскликнул: "Да ты, никак, писака!"
С тех пор Пушкин очень полюбил Жуковского и стал называть его
по-приятельски, просто Жуковым.


Как известно, у Пушкина никогда не росла борода. Пушкин этим
очень мучился и всегда завидовал Захарьину, у которого,
наоборот, борода росла вполне прилично. "У него растет, а у
меня не растет", -- частенько говаривал Пушкин, показывая
ногтями на Захарьина, и всегда был прав.


Однажды Петрашевский сломал часы и послал за Пушкиным. Пушкин
пришел, осмотрел часы Петрашевского и положил обратно на стол.
"Что скажешь, брат Пушкин?" -- спросил Петрашевский. "Стоп
машина", -- сказал Пушкин.


Когда Пушкин сломал себе обе ноги, он стал передвигаться на
колесах. Друзья любили дразнить Пушкина и хватали его за эти
колеса. Пушкин злился и писал про друзей ругательные стихи. Эти
стихи он называл эпиграммами.


Лето 1829 года Пушкин провел в деревне. Он вставал рано утром,
выпивал жбан парного молока и бежал к реке купаться.
Выкупавшись в реке, Пушкин ложился на траву и спал до обеда.
После обеда Пушкин спал в гамаке. При встрече с вонючими
мужиками, Пушкин кивал им головой и зажимал пальцами свой нос.
А вонючие мужики ломали свои шапки и говорили: "Это ничаво."


У Пушкина было четыре сына, и все идиоты. Один не умел даже
сидеть на стуле и все время падал. Пушкин и сам довольно плохо
сидел на стуле. Бывало, сплошная умора: сидят они за столом --
на одном конце Пушкин все время со стула падает, на другом
конце его сын. Просто хоть святых выноси!


Пушкин любил кидаться камнями. Как увидит камни, так и начинает
ими кидаться. Иногда так разойдется, что стоит весь красный,
руками машет, камнями кидается, просто ужас!..