© Алина Лищинская
К слову, я возвращаюсь в Украину на самолете авиакомпании с романтическим названием "Windrose", до этого, впрочем, съязвив Дане в смс, что путешествую исключительно на ковре-самолете, а не розой ветров. По приезду понимаю, насколько мне была нужна эта неделя, парочка паспортных контролей, минус сорок пять по ту сторону иллюминатора и зеленый коридор Борисполя как признак особой любви к национальным девочкам.
У меня всё лицо в веснушках, тело цвета фраппучино плюс на два тона темнее, красивые малиновые ногти сверху и снизу и, конечно, решения (немного - хватит одной руки с малиновыми ногтями), принятые прямо на берегу, когда соленая средиземноморская вода щекочет щиколотки, волны прибивают песок аж до икроножных, или вот лежа в шезлонге в начале где-то шестого вечера с тамошней минеральной водой по доллару за стограмовую зеленую бутылочку. Я смотрела на море и плакала в унисон шторму. И в этих слезах было всё накопившееся - обида на какие-то там несправедливости, карты вин, литровая бутылка бейлиза, купленная в дьюти-фри, какие-то решения, обращения к Нему, все мои "а если", входящие сообщения, роуминг, какая-то даже любовь и сформировавшееся желание срочно получить права.
Меня там отформатировали хорошенько, снесли старую винду и поставили что-то посолиднее и с графикой получше; раздели, прогрели каждую косточку, впавший живот, ребра, которые можно пересчитать, когда я выравниваюсь, скулы, которые загорают первее, потому что улыбаюсь прохожим. С меня сняли старую кожу, прогладили, пропарили, затонировали и снова вдели туда моё нефиговое эго и вздорный характер. Я нахожу песчинки в карманах шорт и скучаю по вкусному кофе с молоком, который там варили. Я не то, чтобы новая теперь, но готовая к новым боям. Моя армия пока доедает свой вечерний кебаб, закутывается в шелка и идет за мной.
И как же мне хорошо теперь.