Автор - Bellatrix_Black_
Название - Холодные сердца
Дисклеймер — все права пренадлежат тетушке Ро 
Предупреждение— ООС, пришлось изменить возрасты героев
Рейтинг — R
Пейринг — Том/ Беллатрисса, Рудольфус Лестрейндж, Плакса Миртл, Люциус Малфой
«Жанр» — роман
Саммари - Лорд Волдеморт считал любовь уделом слабых. Но всегда ли было так? Или, возможно, когда-то давно он отрекся от этого чувства, которое причинило ему столько боли и страданий? 
Пометки, Посвящение, Благодарности- спасибо большое Лорду за вдохновение, Северусу за поддержку, alexandra_de_sannome за прекрасный постер и отзывы!
http://keep4u.ru/full/081207/9ff5039152298935d9/jpg

 

1965 год

Небо над Лондоном было затянуто серой дымкой, сквозь которую пытались пробиться тёплые лучи запоздавшего солнца. Вокзал Кингс-Кросс был, как всегда, полон магглов, которые, не желая опоздать на поезд, создавали большие столпотворения. Отовсюду слышались оживленные голоса, скрип тележек и свист проводников. Со всех путей то и дело отправлялись поезда, заполняя грохотом все пространство вокзала. Впрочем, вокзал как вокзал.

Мы с семьей прибыли туда ровно без четверти одиннадцать, чтобы успеть на «Хогвартс-Экспресс». Без приключений прошли сквозь барьер и оказались на платформе 9 и ¾, где я, наконец, смогла почувствовать себя в своей тарелке. Всюду было много людей в разноцветных мантиях и остроконечных шляпах. Они громко переговаривались и шутили, отовсюду слышались взрывы хохота, радостные возгласы и громкие разговоры только что встретившихся однокашников. Что ни на есть самая обычная картина для первого дня осени, когда все студенты Хогвартса собираются вновь вернуться в школу к началу учебного года. Они слезно прощаются с семьями, встречают друзей, делятся с ними впечатлениями о прошедшем лете. Первокурсники испуганно жмутся к своим родителям, завороженно глядя на красный локомотив, который так приветливо пускает клубы седого дыма, а грязнокровки ошеломленно взирают на сов, на волшебные рекламы и магический барьер, который разделяет мир волшебников и простецов.

Такое впечатление, что им не верится, что это все происходит на самом деле. Они и не представляют себе, до чего смешно смотрятся со стороны! Я просто не могла сдержать ухмылку, глядя, как какая-то первогодка глупо тыкает пальцем в семикурсника, который применил к своему багажу «Локомотор». И как Министерство допускает таких к учебе в Хогвартсе? Я уже не говорю о том, как их вообще пускают в мир волшебства, они ведь портят нас, чистокровных волшебников. Впрочем, какое мне до них дело? У меня своя жизнь, и она уж точно не пересечется ни с грязнокровкой, ни с полукровкой. Я из Слизерина, а такого отребья там нет.

Я снова осмотрелась. Волшебников на платформе становилось с каждой минутой все больше и больше, все стремились поскорей занять купе. Андромеда быстро попрощалась с нами и поспешила к вагону старост. Не понимаю, почему матушка так ею гордилась? Уж лучше быть последней ученицей Слизерина, чем старостой Хаффлпафа. Мы были весьма удивлены, когда несколько лет назад к нам пришло письмо от Меди, где говорилось, что ее определили на Хаффлпаф. Тогда я это восприняла как глупую шутку, и поверила лишь, когда сестра вернулась домой на каникулы с эмблемами этого факультета. Это было даже смешно, ведь всем известно, что там учатся одни тупицы. Но, с другой стороны, в Гриффиндоре грязнокровок куда больше.

Я молча наблюдала за тем, как мать дает Нарциссе наставления. Сестричка держала ее за руку, направив на нее свои ясные глаза. В них читалось явное любопытство. Вот уже несколько месяцев Цисси говорит только о Хогвартсе и не о чем больше. Теперь же ее мечта постепенно начала сбываться - вот она уже на вокзале и через каких-то там пять минут будет ехать в поезде в школу, в которую так мечтала попасть. Мать мне строго приказала не спускать глаз с младшей сестры, я же незаметно усмехнулась.

Мало кто знал, что Нарцисса могла постоять за себя намного лучше любого парня с моего факультета. Она всегда была задавакой, в детстве мы с ней часто дрались. Все шишки, конечно же, доставались старшей Беллатриссе, которая «обижала» младшую сестру. Нет, я не отрицаю, что сама была не ангелом, да и сейчас осталась такой же, но все-таки... Я бы запросто могла бы стать одной из самых прилежных учениц, если бы не было столь велико мое стремление нарушить школьные правила во что бы то ни стало. Видимо, это было в крови - многие Блэки отличались излишней проворностью и склонностью к шалостям.

Правда, то, что я делала, шалостями назвать было трудно – мало кто из моих сокурсников мог среди ночи пробраться в Запретный Лес, дабы испробовать Непростительные Заклятия на навозных жуках и крысах. Я же в прошлом году именно так поступила. В моей компании были еще мои приятели - одногруппник Люциус Малфой и Рудольфус Лестрейндж, который был старше нас на год. На следующий день нам, конечно же, досталось, но наш декан смог за нас вступиться, оправдав все тем, что мы еще дети - не понимаем, что делаем. Меня еще до этого никто не называл ребенком, но пускай – в конце концов, я вышла-таки сухой из воды. Впрочем, как всегда.

Где-то со стороны головы поезда раздался громкий свисток проводника, который оповещал, что ученикам пора садиться в поезд, а провожающим его покинуть. Я быстро левитировала свой багаж и вещи Нарциссы и направилась к вагону. Мать помахала нам рукой и исчезла после негромкого хлопка аппарирования.

В поезде, как обычно, было полно народу, все толкались и торопились найти свободное купе. Нарцисса скривила свое личико, демонстрируя этим недовольство окружающей средой - как это так, ее, Нарциссу Блэк, не хотят пропускать и не кланяются ее персоне! Ну что ж, милочка, привыкай - такова жизнь.

Здесь нет армии услужливых домашних эльфов и теплого крылышка мамочки, которая всегда замолвит за тебя словечко. Проходя мимо одного из купе, я услышала свое имя и обернулась на оклик. В дверях стоял высокий бледный парень с длинными светлыми волосами, собранными в хвост. Его глаза выражали равнодушие и презрение ко всему, а на губах витала его фирменная ухмылка. Ну, кто же это был, как не сам Люциус Малфой собственной персоной?

- Не уж-то совсем позабыла о нас за лето, Белла? - медленно, пробуя слова на вкус, произнес он.

- Позабудешь тут о вас, когда на каждом шагу только и слышно о Малфоях, - фыркнула я в ответ, входя в купе.

Нарцисса неуверенно подалась за мной. Там внутри уже были Лестрейндж, Розье и Яксли. Просто гроза Слизерина и вечные проблемы для преподавателей. Я усмехнулась, садясь у окна. Лестрейндж и Яксли тут же подались забрасывать наши чемоданы на багажные полки, остальные же присматривались к Нарциссе. То, что она через два-три года обещала стать первой красавицей школы, не ускользнуло от их глаз, и они явно решили с самого начала добиться ее расположения.

Я опять ухмыльнулась и уставилась в окно. Пускай делают что хотят, меня это мало волнует. Парни - это парни, их не изменить. Но пускай уж лучше они, чем стайка глупых девчонок, которые только и говорят, что о последних новинках моды и о том, кто с кем встречается. И как так можно жить? Хотя, кто виноват, что они лишены мозгов? Я перевела взгляд на компанию и заметила, что Рудольфус пристально меня разглядывает. Я удивилась. Он заметил это, но лишь как-то странно улыбнулся и отвел глаза в сторону.

Довольно непонятное поведение.

- Что с тобой, Лестрейндж? – мой голос звучал слегка резковато, но меня это нисколько не волновало.

Перед этим человеком можно было не выпендриваться.

- А что со мной? – изобразил недоумение Рудольфус. – Вроде все отлично!

Я хмыкнула.

- Что-то не видно, - пробормотала я.

- И вправду все прекрасно!

Лестрейндж окинул меня каким-то более чем необычным взглядом, возможно, даже в какой-то степени властным. Я удивленно вскинула брови. Мол, с какой это стати? Тот лишь покачал головой и отвернулся к Люциусу. Я осталась в несколько растерянных чувствах, немного сбитая с толку странным поведением Рудольфуса. Никаких наглых фраз, пошлых шуток и едких замечаний. На него это не совсем похоже, да еще и эти загадочные ухмылки. Ну, пускай еще немного поиграет. Все равно рано или поздно расскажет, что к чему, или же я кое-как подтолкну его к этому, применив свое главное оружие…

А тем временем поезд мчался все дальше и дальше от Лондона, приближаясь к заветному Хогвартсу. Как бы ни странно это звучало от меня, но я была необычайно привязана к этому месту, оно стало для меня настоящим домом. Там тебе всегда рады, всегда окажут помощь и не откажут в теплоте. Пусть я была заносчивой, надменной и бесчувственной, как часто говорила Андромеда, но каждый раз, возвращаясь в Хогвартс, я ожидала чего-то нового - чудес и сюрпризов. Хоть и с самого детства я наблюдала за магией, жила среди нее, но школа была для меня чем-то необычайно таинственным и неразгаданным. Я уверена, что большинство студентов со мной согласились бы. И сейчас я с замиранием сердца следила за тем, как за окном проплывают и меняются пейзажи, приближая меня к родному месту. Было легкое волнение, как и в момент первой поездки. Состав размеренно покачивался, тихо стучали колеса, слышались негромкие голоса учеников. Я, наверное, даже не заметила, как задремала, прислонившись лбом к оконному стеклу.

Очнулась я лишь тогда, когда чья-то рука дотронулась до моего плеча. Я мгновенно вздрогнула и принялась осматриваться. Это был Рудольфус, смотревший на меня сверху вниз. В купе уже никого не было, поезд стоял на месте, из коридоров слышались голоса и крики, а за окном виднелись очертания платформы в Хогсмиде. Рудольфус помог мне с багажом, после мы направились в сторону экипажей.

Половина карет уже отправилась в сторону замка, а первокурсники уже сидели в лодках, которые не спеша двигались по гладкой поверхности озера. Мы с Рудольфусом забрались в один из экипажей, где ужа сидели его приятели и пятикурсник Августус Роквуд. Дверца закрылась, и карета пришла в движение. На землю медленно опускались сумерки, обволакивая все мутной дымкой, сквозь которую просачивался тусклый свет зажженных фонарей. Экипаж ехал довольно медленно, равномерное покачивание убаюкивало, я была готова вновь провалиться в сон.

По школе ходили слухи, что эти дилижансы запряжены самыми настоящими тестралями. Возможно, и так.

Я с детства ничему не удивлялась.

В школу мы прибыли около семи часов вечера, как всегда. Тут нас радушно встретил Пивз, швыряя по холлу навозные бомбы и распевая неприличные стихи, которые, по всей видимости, сочинил сам. Его пытался перекричать Филч, отчаянно желающий остановить происходящее безобразие. Но его усилия были тщетны - навозный дождь – обычное явление для первого сентября в школе Хогвартс. Двери Большого Зала уже были приветливо открыты, приглашая учеников пройти внутрь. Потолок был затянут пеленой непроглядных серых туч, а чуть ниже блуждали яркие свечи.

Церемония распределения и речь профессора Диппета прошли довольно быстро. Нарцисса, конечно же, попала на Слизерин, хотя, как мне показалось, ей было глубоко наплевать. Ужин тоже прошел без особых происшествий, не считая вечных взглядов Лестрейнджа, которые порядком начали выводить меня из себя. Не влюбился ли он? Сомневаюсь, что он на такое способен, да еще и в меня – сразу получил бы Круциатусом. Как только ужин закончился, ученики начали разбредаться по своим гостиным. Гриффиндорцы и Равенклавцы направились в свои башни, Хаффлпафцы во главе с Андромедой прошли в сторону восточного крыла замка, мы же толпой подались в подземелья, стараясь не отстать от старосты, который должен был нам сообщить новый пароль.

Именно в тот момент во мне вдруг что-то перевернулось. Будь я проклята! В подсознании отразилась вспышка, мои глаза мгновенно пересеклись с чьим-то взглядом. Серые глаза нашли мои черные. Головокружение, дрожь по всему телу, снова пересечение взглядов. Я была словно под действием заклятия - не в состоянии даже пошевелиться. Где-то рядом со мной, но одновременно и так далеко от меня, раздавались голоса, слышался смех и крики слизеринцев, которые спускались в подземелья.

Прямо возле уха я услышала примитивные шуточки Малфоя, но я уже не могла ни на что реагировать. Только эти глаза. Я видела лишь эти серые омуты, светлую кожу, густые темные волосы, кривоватую ухмылку на устах. Казалось, он сковал меня взглядом, словно из него вырвались невидимые нити, связавшие нас воедино. О, Мерлин, кто это? Что он со мной делает? Он красив, невыносимо прекрасен, я не могла оторвать взгляд от этого лица. Мне показалось, что по нему проскользнула едва заметная холодная насмешка, глаза на миг стали жуткими, по-змеиному коварными. А что же он видел? Высокая девушка, видом несколько старше своих четырнадцати лет, с красивой фигурой, копной роскошных темных волос и пронизывающим взглядом больших черных глаз, с гордой осанкой и грациозной походкой, аристократической бледностью и плавными движениями. Да, конечно, я весьма привлекательна, но… Недостаточно красива для этого юноши, обладателя завораживающих серых глаз, старосты Слизерина.

И странно, прежде я никогда не обращала на него внимания, видела в нем простого Тома Риддла, а теперь... Теперь все перевернулось с ног на голову, что-то заставляло меня глядеть на него не отрываясь. Или это просто какая-то неизвестная мне магия? Он заметил мой взгляд, также пристально на меня посмотрел, но в то же время казался равнодушным, совершенно непроницаемым. Мне показалось, или его губы скривились в некое подобие улыбки? Возможно-возможно.

Риддл был одним из самых непредсказуемых парней, он пугал и притягивал одновременно. Наверное, именно по этой причине он был предметом воздыхания почти всех учениц Хогвартса. О нем мечтали практически все – не важен возраст, не важен факультет. Том же менял девушек, как перчатки, его отношения не с кем не продлевались дольше двух дней.

Мне часто приходилось быть свидетельницей сопливых сцен, когда очередная его пассия после сладкой ночи прибегала вся в слезах, рассказывая о том, как жестоко бросил ее этот красавец. Я же в те моменты лишь презрительно щурилась – и чем этот смазливый бабник мог так привлечь этих барышень? Да, он, несомненно, красив, лучший ученик, староста.… Но преследовать его по пятам, надеясь, что рано или поздно он уложит тебя в койку, а после беспардонно бросит… Совершенно бессмысленно.

Но в тот момент на меня нашло странное наваждение, я была готова бежать за ним куда угодно, лишь бы просто видеть эти глаза цвета зимнего неба. Но это было всего лишь мгновенье, мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, для того, чтобы вернуться к реальности. В этот миг я поняла, что стою посреди гостиной, которая уже изрядно опустела, лишь только Малфой, Лестрейндж, Яксли и остальные подпевалы Риддла собрались вокруг главаря своей «банды» в углу гостиной, вполголоса что-то обсуждая.

Я могла понять то, что Том смог покорить большинство девушек школы, но что для меня оставалось загадкой, так это то, каким образом ему удалось заставить этих парней признать себя своим лидером и слушаться с полуслова. Взять хотя бы Люциуса. Он не выполнял требования даже преподавателей, а слово Риддла было для него законом. Поначалу ко мне приходили в голову мысли, что Малфой недалеко ушел от всех воздыхательниц нашего старосты, но этого человека вряд ли могли интересовать парни. Да и сомневаюсь, что все остальные слизеринцы были другой ориентации, так как девушки их интересовали, да еще как.

Вывод один – Риддл действительно обладает каким-то уникальным даром очаровывать людей.
Вскоре я поняла, как глупо выгляжу, стоя посреди гостиной и тупо глядя в одну точку. Некоторые из компании слизеринцев уже кидали на меня заинтересованные взгляды, в которых читался один вопрос:

«А не свихнулась ли Беллатрисса?». Я заметила, Рудольфус также поглядывает в мою сторону, показывая жестом, чтобы я подходила к ним. Я же скептически вскинула брови, поджала губы, покачала головой и подалась в сторону спален.

Я всегда считала, что с комнатой мне повезло. Во-первых, в ней жило всего три человека, во-вторых, она находилась в самом отдаленном конце коридорчика, ведущего в крыло женских спален. Просторное помещение с тремя широкими кроватями, заслоненными изумрудными гобеленами, встроенный камин, дубовый стол, зеркала, комоды и прочие удобства. Когда я вошла внутрь, Алекто Керроу уже дремала, а Эдвина Уилкис была вовлечена в чтение какого-то магического журнала, с обложки которого махали руками пафосно разодетые ведьмы.

Я молча надела халат и направилась в душ. У меня все еще слегка кружилась голова, а на душе был какой-то непонятно откуда взявшийся и крайне странный осадок. Больше всего на свете мне не хотелось признаться себе, что я продолжаю думать об этих серых глазах, которые совершенно не хотели покидать мое подсознание. Холодные, резкие и необычайно глубокие, жуткие и властные. Я подставила голову под поток воды, желая выкинуть подальше эту картину, избавиться от чувств, обуревавших меня сейчас.

А что, собственно, я чувствовала? Странное, непонятное, тягостное, но в тоже время что-то очень приятное заполняло меня, не давая прислушаться к разуму. Ну, что же это такое? Прежде со мной никогда такого не случалось, я никогда не поддавалась эмоциям, считая это проявлением слабости духа, уверенная в том, что это мешает жить и добиваться своей цели, что это только для напыщенных дур, которые только и знают, что читать «Ведьмополитен» и обсуждать, кто с кем целовался после отбоя.

Я, к счастью, к таким себя не относила. Я хладнокровна, жестка, целеустремленна, меня никогда не волнует то, что хотят окружающие. Я – Беллатрисса Блэк, я сама хозяйка свой жизни. И никто, никто не может управлять мной, вызвав у меня какие-то иллюзии в виде чувств.


[1] «Глаза вечности», 2007 год
]