Наверное, многие слышали о книгах из серии "Анастасия"..., автор которых рассказывает  о девушке-отшельнице, живущей в Тайге и обладающей сверхъспособностями, хотя, как говорит сама Анастасия, способностями, доступными изначально каждому человеку. Только люди лишились этих способностей под влиянием той жизни, которую диктует им современность...Так вот, книги действительно интересные. Только один вопрос продолжает мучить миллионы фанатов этих изданий: действительно ли автор пишет о реально существующий девушке Анастасии, на самом ли деле произошли все те события, о которых он рассказывает, или же Анастасия -- это всего лишь вымышленный художественный образ, плод его фантазии. Много об этом говорилось, подобные споры пытались разрешить даже на программе "Пусть говорят" с Малаховым..., ни к чему конкретному все это, конечно, не привело. В любом случае, каждый сам выбирает, во что верить. Но, как бы то ни было, книги эти действительно заставляют о многом задуматься. Их можно чуть ли не целиком цитировать. Но я хочу привести лишь один небольшой отрывок из 4 части серии, на мой взгляд, довольно интересный и, бесспорно, философский...Неплохо отражает многие реалии современности. Есть, над чем подумать...

— Когда голубое свечение так ­­ослаб­­­ло, что дало возможность подняться из земли коричневатой дымке и она окутала нас с ног до головы, мы оказались разделёнными на две части.

—  На какие части?

—  Представь себе... Я вдруг стал состоять из двух составных частей. Первая часть — моё тело, обтянутое прозрачной кожей, через которую можно видеть все внутренние органы, сердце, желудок, кишечник, кровь, по жилам бегущую, и разные другие органы. Вторая часть — невидимая — состояла из чувств, эмоций, разума, желаний, болевых ощущений, ну в общем, из всего, что есть в человеке невидимого.

—  А какая разница, вместе эти части или отдельно, если это всё равно ты? Что такого страшного с вами произошло, если не считать прозрачности кожи?

—  Разница оказалась невероятно значимой. Всё дело в том, что наши тела стали действовать самостоятельно, независимо от разума, воли, стремлений, желаний. Мы могли наблюдать за действиями наших тел со стороны, при этом чувства и болевые ощущения ­оставались в нас, невидимых, но возможности влиять на действия наших же собственных тел мы были лишены.

—  Как сильно пьяные?

—  Пьяные не видят себя со ­сто­ро­ны, по крайней мере, в момент опьянения, а мы всё видели и ощущали. Ясность ­сознания была необыкновенно чёткой. Я видел, как прекрасны трава, цветы, река. Я слышал, как поют птицы и журчит ручеёк, ощущал чистоту воздуха вокруг и тепло солнечных лучей. Но тела... Прозрачные тела всех стоящих в нашей группе вдруг гурьбой побежали к заводи у ручья.

Заводь была похожа на маленькое озерцо, вода в нём была чиста и прозрачна, на дне — песочек, красивые камешки, мелкие рыбёшки плавали. Наши тела подбежали к прекрасному маленькому озерцу и стали плескаться в нём. Они испражнялись в него, по-большому и по-маленькому испражнялись.

Вода стала мутной и грязной, а они пили её. Я видел, как по кишечнику ­моего тела втекает в желудок грязная, ­вонючая жидкость. Ощущения тошноты и отвращения охватили меня. И тут рядом с водоёмом, под деревом, появились обнажённые тела двух женщин. Их кожа была такой же прозрачной, как и у наших тел.

Женские тела легли на травку под ­деревом, нежась и потягиваясь под ­лучами солнца. Тело начальника охраны и моё подбежали к женским телам.

Моё ласкало женское, получало от него взаимные ласки и вступило в ­половую связь с женским. Тело началь­ника охраны взаимности не ­получило и стало насиловать женщину. К нам подбежало тело одного из ­охранников, стукнуло моё камнем по спине, потом по ­голове, он бил моё тело, но не оно, а я, невидимый, испытывал невыносимую боль. Охранник за ноги стащил моё тело с женского и стал сам насиловать. Наши тела быстро ­старели и дряхлели. Время словно ­ускоряло события. Только что изнасилованная женщина забеременела, сквозь прозрачную кожу было видно, как в её чреве зарождается и увеличивается в размере плод.

Тело учёного, Бориса Моисеевича, подошло к беременной женщине, некоторое время оно внимательно рассматривало сквозь прозрачную кожу растущий плод и вдруг, ­засунув руку женщине во влагалище, стало выдирать из неё зародыш. Тем ­временем тело Станислава быстро таскало в одну кучу камни, с остервенением ломало небольшие деревца и строило из всего, что попадалось ему под руку, ­какое-то похожее на домик сооружение. Моё тело взялось помогать ему. Когда домик был почти построен, моё тело ­стало выгонять из домика тело Станислава, он сопротивлялся, и наши тела ­начали драться.

Я, невидимый, испытывал сильную боль, когда он бил моё тело по ногам, по голове. Мы привлекли своей дракой внимание других тел, и они сначала вышвырнули нас обоих из домика, ­потом сами стали драться между собой за него. Моё тело сильно подряхлело и на моих глазах стало разлагаться, оно уже не могло двигаться и лежало под кустом, источая тошнотворную вонь. На нём  появились черви, я ощущал, как они ползают по мне, проникают во внутренние органы, едят их. Я ясно чувствовал, как они грызут мои внутренности, и ждал окончательного разложения своего тела как избавления от невыносимых мучений.

И вдруг из второй изнасилованной женщины вывалился плод, он стал расти на моих глазах, малыш встал на ножки, сделал свой первый робкий шажок, ­второй и, покачнувшись, шлёпнулся на попку... Болевые ощущения от его падения я ощутил на себе и с ужасом понял, что это моё новое тело и ему придётся жить... Жить среди омерзительных безмозглых тел, поганящих себя и всё окружающее.

Я понял, что я, невидимый, никогда не умру и буду вечно созерцать и со всей ясностью осознавать мерзость происходящего, испытывать боль физическую и более страшную...

С другими телами происходило то же самое. Они дряхлели, разлагались и рождались вновь, и при каждом новом рождении наши тела лишь менялись ­ролями.

Вокруг почти не осталось растительности. На её месте возникали уродливые строения, ранее чистая заводь превратилась в смрадную лужу...

Александр замолчал. Рассказанное им и у меня вызывало отвращение, но не жалость, и я сказал:

—  Конечно, в отвратительной ситуации вы побывали, но вам, гадам, так и надо. Зачем к Анастасии было привязываться? Живёт отшельницей в тайге, никого же не трогает, жилплощади не требует, пенсий, пособий всяких ей не надо, так зачем лезть к ней?

Александр внешне не обиделся на моё высказывание в его адрес. Вздохнув, он ответил мне:

—  Вот ты сказал «побывали в ситуации»... Дело в том... Это невероятно, но дело в том, что я не вышел из неё полностью... Думаю, и те, кто находился в нашей группе, тоже не полностью вышли из неё.

—  Что значит — не полностью? Ты же сейчас спокойно сидишь, в костре палкой помешиваешь.

—  Да, конечно, сижу, помешиваю, но ясность осознания... осознания чего-то страшного осталась. Она во мне. Она страшит меня. Это страшное — не в прошлом, оно происходит с нами сегодня, сейчас, происходит со всеми нами.

—  С тобой, может, что-то и происходит, а со мной и с другими всё нормально.

—  А тебе не кажется, Владимир, что ситуация, в которой мы побывали, точная копия того, что творит человечество сегодня? Нам показанное в ускоренном темпе и в миниатюре лишь отобразило наши сегодняшние деяния.

—  Мне так не кажется потому, что кожа у нас непрозрачная и тела наши нам подчиняются.

—  Может быть, кто-то просто щадит нас, не даёт осознать, увидеть полностью всё то, что мы уже натворили и творить продолжаем. Ведь если осознаем... Увидим свою жизнь со стороны... Увидим неприкрытой разными лживыми догмами, оправдывающими вчера и сегодня творимое нами, не выдержим ведь, с ума сойдём.

Внешне мы пытаемся выглядеть благопристойно, а творимое зло пытаемся оправдать собственной якобы непреодолимой слабостью. Не устоял перед соблазном, закурил, запил, убил, затеял войну в защиту каких-то идеалов, взорвал бомбу.

Мы слабы. Так мы сейчас себя считаем. Есть высшие силы, это они всё могут, всё решают. А мы?.. Именно мы, спрятавшись за подобными догмами, можем творить всё что угодно, любую мерзость.

И творим мерзость. Именно мы творим, каждый из нас, только по-разному оправдываем сами себя перед собой. Но мне теперь абсолютно ясно, пока моё сознание не потеряло способность руководить моей плотью, только я, только лично я должен отвечать за все её действия. И права Анастасия, говоря: «Пока человек и во плоти...».