И глаза зарёваны, и платье заляпано, непонятно только, над чем она плакала, вроде и следов не оставила,
чинно и траурно, сколько-то пропусков себе проставила и ушла, бросила, умирать заставила, правильно,
а то слишком уж андерграундно;

Волосенки покрасила, кофточку подобрала, сколько же ты, деточка, квасила, если так каждый день не жива - не мертва,
на растоянии пульсирует голова, только что пластырь с глаз отодрала, распахнулась, споткнулась, теперь сидит, думает,
что была и тогда права.

Сама кается кривым зеркалам, смотри, инкогнито не в чести, иди разберись, выскажи, гавно, давай! натвори везде свой бедлам,
а потом иди и спокойно другим по порядку мсти; и дорогу осторожнее переходи, не попади под трамвай,
рот попусту не раскрывай, чай не девочка, солярий ей подавай, лучше выскажись: не жалей, до конца наливай и одним глотком.

И смотри, из себя эту злость не выпускай, иначе соскучишься по земле, ты её глубже каждый день забивай,
за основу принимай, хорошо её поливай, удобряй, может забудешь об этой дерьмовой весне.