Задыхаюсь, отравлен воздух и не сном, не явью. Я в засос поцелую солнце, загорю немного.
Из за туч серебристо-пестрых, я на дождик ставлю пару фишек. В глянце я увижу Бога.
И застыв на время, мне поймать бы синих, но синица плачет, отпустить бы. Жалко.
В каждый из карманов положу по мине, чтоб зима согрелась от моих пожаров.
Пошепчу на воду, покричу на ветер и закрою двери, окна, щели, дыры.
Если постучишься, то тебе ответит, эхо каблуками из моей квартиры.
Закрываю в банки память и стерильно стало, вдруг, от пара и бутылки водки,
В темноте толпятся, на окошке пыльном. Закрываю в банки нервы, слезы, фотки.
По гранате в каждом из моих карманов, я ношу их просто, что-бы было время.
Для забытых в прошлом и заживших шрамов, для того, чтоб помнить, что уже не те мы.
А под утро скрипнет за окном шатаясь, старая калитка, как игрушка ветра.
Сонно смотрит небо, грустно улыбаясь. Вспоминая солнце, вспоминая лето.
А раскрывшим душу, не легко под небом, целовать прохожих, превращаясь в прах.
Лучше остывая, оставаться снегом, а не льдинкой в мертвых, умереть глазах.
