Словно с картины Босха, сходят твои слова - видишь, вот это "да" словно уродливая монахиня с хвостом, а вот это "нет" - словно шатер из горностая на изображении рая. Слова они как одежда, что-то жмет, что-то впору, а в чем-то ты тонешь, словно в огромных складках красной мантии Пречистой Девы.

Ты видела босховских ведьм? Я думала, он нарисует танцующих обнаженных нимф, но Босх никогда не врал при изображении человеческой натуры. Это старые, усталые женщины, стоящие босиком на мостовой, одна держит склянку и дохлую крысу, вторая подметает двор.

Знаешь, однажды я расскажу тебе сказку про двух колдуний. Одна была старой, Мудрой Совой, а вторая - Юной Луной. Не бойся, эта сказка с хорошим концом, Юная Луна вышла замуж за расколдованного ей же принца, а вот Мудрая Сова умерла, но в ночь своей кончины попросила Смерть слетать к Юной Луне и сказать, чтобы она больше ее не искала. Смерть разрешил ей. Он знал, что Юная Луна все равно не сможет ничего понять, только проплачет всю ночь, и так оно и случилось.

Смерть и Жизнь, Рай и Ад, Видимое и Невидимое всегда идут об руку, и Босх рисует то святого Иоанна Крестителя, срывающего огромный, невероятный плод размером с тыкву, то кончину любимой герцогини с уродливыми головами монашек.

Но ты, главное, помни, что у той сказки был хороший конец. И если ты будешь верить, сильно-сильно, то поверю и я, что в той сказке, где сейчас играю я, словно кукла в марионеточном театре, тоже закончится все хорошо. А принца мы так и оставим заколдованным.