Видимо, это происходит уже после, хотя по ранней выкладке все кончается совсем не так...
В общем, текст под морем.

Даже отсюда София видела множество факелов, отбрасывающих болезненно-рыжие отблески в глубокое черное небо. В Фирре небо было бескрайним, близким и плотным, и звезды, холодно мерцающие в вышине, смотрели прямо на тебя. А здесь небосвод был больше похож на люк колодца, высокий и узкий, а когда ты смотришь на небо со дна колодца, ты не различаешь ни цвета, ни высоты.
Веция не была северной страной, однако Софии после яркой, блистающей всеми красками Фирры все казалось блеклым и тусклым - словно старую, облезшую фреску поместили в нишу рядом со свежей, только что нарисованной. Ценность их была равна, но очарование - нет.
А может, разница была не в климате, а в сердце.
Она шла по каменным плитам, невидимая в ночном мраке за толстыми колоннами - блеклыми, круглыми - и вспоминала открытую веранду зала Совета - деревянные скамьи, столы с резными золотыми кубками, квадратные колонны на баллюстраде, выложенные разноцветными изразцами с мифическими чудовищами.
Здесь все, совершенно все было не так. Как же быстро родная страна стала ей неродной.
Гул недовольных голосов усилился, когда она наконец вышла к ним, в огненный круг света, прямая и гордая, в темно-синем вдовьем платье, с черным покрывалом на волосах.
- Кто дал вам право ломиться в чужой дом?

Нечи едва поспевал за генералом. Они скакали уже полдня, не жалея лошадей, но когда стены Ленжа показались вдалеке, Рендор вовсе не сбавил темп, а наоборот, приказал ехать быстрее. Почему он так спешил, отвечать отказывался, но Нечи был уверен, что все дело в том письме, которое генерал Рендор получил от королевского гонца в день Луны.
- Петерке! - окликнул он генерала.
Рендор обернулся. В ночном сумраке была видна только шляпа с богатым плюмажем и длинный породистый нос.
- Вы достаточно нас гнали, - сказал Манкачи. - Объясните хотя бы, куда мы так направляемся.
- Домой, милейший Нечи, домой. Помню, любезный кардинал Григорий называл мой скромный особняк "дворцом", но это было явное преувеличение.
- Но к чему такая спешка?
Генерал не ответил, попридержав коня и вглядываясь в тьму впереди.
- Если меня не обманывает мое знаменитое зрение, к нам кто-то едет, и этот "кто-то", милейший Нечи, никто иной, как мой Агоштон.
Рендор оказался прав - вскоре из темноты вынырнула серая лошадь генеральского оруженосца.
- Мой генерал! - мальчишка сорвал берет с головы и, как мог, поклонился. - В городе волнения. Ваш дом осадили горожане, они требуют выдать им урно Софию, и урно София вышла к ним. Меня послали к вам, хотели...
- Уже неважно, - прервал его хмурый Петерке. - Я уже здесь. Друзья мои, прибавим ходу. Вы можете думать обо мне все, что угодно, но я не люблю, когда бьют женщин...
- Петерке, - не понял Манкачи, - что это за урно София? Я знаю только одну Софию, и она...
- Вы все поняли правильно, капитан. Но отложим объяснения на более спокойное время.
Когда они подъехали к воротам Рендорского особняка, они увидели крайне странное зрелище. Высокая женщина во вдовьих одеждах стояла перед толпой грязных крестьян, которые, против всякого ожидания, вовсе не пытались ее убить, а наоборот, стояли онемевшие и будто бы испуганные. Около женщины возвышалась огромная фигура рыжеволосого кузнеца - Нечи помнил его, тот по весне менял подковы на его Аранке.
София нагнулась, подобрала первый попавшийся булыжник и протянула его рыжему.
- Так ударь меня, - спокойно сказала она. - Ударь, если так хочется.
Макачи невольно вздрогнул. Кто-то в толпе вскрикнул от ужаса, остальные молчали. Казалось, страх обуял саму тьму, и она сковала людей по рукам и ногам.
- Что же ты медлишь? - теперь Нечи узнал голос Софии - мелодичный и звонкий, ни тени страха или сомнения. - Вы же хотели побить меня камнями, чтобы моя кровь впиталась в эти древние камни, чтобы смерть не пришла ко мне быстро, так? Что же ты теперь боишься?
Обвинение в трусости подстегивает подчас сильнее, чем запал. Рыжий взял камень.
- А ты? - ухмыльнулся он. - Не боишься?
- Я женщина, - гордо ответила она. - Мой долг - терпеть, а долг мужчин - защищать. Вы же, пришедшие не защищать, но убивать, более не мужчины. Вы трусы и слабаки.
- Вот речь настоящего полководца, - громко сказал Петерке Рендор, и горожане обернулись к нему. Генерал достал пистолет и направил дуло в толпу. - Как я понимаю, вы, господа, вторглись в мой дом без моего разрешения, - хмуро продолжил он. - А значит, у меня есть право хозяина защищать свою собственность. Если кто хочет получить пулю в лоб, я лично предоставлю ему прекрасный шанс, как и каждый из моих людей. Но если у вас еще осталось хоть немного ума, пора бы смекнуть, что к чему, и убраться ко всем демонам ада. Я - генерал Рендор, и я ничего не повторяю дважды.
Имя генерала подействовало на толпу, как игристое вино на нерадивого коменданта. Они перестали быть разгневанными убийцами, и стали трусами и слабаками, как и сказала София.
Вспомнив о ней, капитан Макачи посмотрел туда, где она недавно стояла, но ее уже не было...

- Генерал Рендор, - осанка урно Софии была идеально прямой, ей бы позавидовала сама королева... Впрочем, разве и София не королева? Или была ей... - это правда, что я поступила в ваше полное распоряжение?
- Да, так приказал Его Величество.
- В таком случае могу я узнать, как вы намерены со мной поступить?
Нечи дал бы много золотых форинтов, чтобы увидеть лицо Петерке, но он стоял позади.
- Сударыня, - наконец произнес Рендор, - поверьте, весь этот фарс отвратителен мне точно так же, как и вам. Мой дом и мои слуги в полном вашем распоряжении.
- Благодарю, сударь. - Поза Софии осталась такой же. - Могу я узнать, действует ли до сих пор запрет на имущество моего супруга?
- Имущество маршала Филиппа отошло к короне, - покачал головой генерал. - Вы более не вправе им распоряжаться.
- Ну разумеется, - с горькой иронией произнесла София. - Пленнице дана полная свобода внутри тюрьмы, но тюрьма остается тюрьмой.
- Его Величество не отдавал приказа удерживать вас силой, - возразил генерал. - Вы вольны в своих передвижениях, но я бы советовал вам остаться у меня.
Неподвижная маска холодности, надетая на лицо женщины, сменилась сомнением.
- Да, я понимаю... Мне ведь все равно некуда идти.
- Урно Гитта, - не выдержал Нечи и шагнул вперед. - Вы, должно быть, меня не помните, я капитан Макачи, при вашем супруге занимал должность офицера по особым распоряжениям, - он поклонился.
- Здравствуйте, ур Макачи.
- Прошу простить мою наглость, - продолжал Нечи, - но я должен задать этот вопрос. То, что вы вернулись обратно в Вецию... Значит ли это, что... что Фирра...
- Фирры больше нет, капитан, - горько сказала она. - Эмани взяли ее, взяли в тот миг, когда кровь моего мужа еще не успела высохнуть на южном солнце...
Возникла тишина, которую не смел нарушить никто, но немой вопрос повис в воздухе.
- Да, господа. Это значит, что я уже дважды вдова.